Вдруг совсем рядом залаяла собака. Она повернула голову и увидела большого золотистого ретривера очень яркого окраса. Он пробежал наискосок через соседский газон, перепрыгнул клумбу, где мать уже высадила анютины глазки и маргаритки, и очутился у качелей, свесив длинный язык. Не успела Ванесса испугаться или обрадоваться, как он положил передние лапы ей на колени и разинул пасть в собачьей улыбке.
— Ой, привет, — она потрепала его уши, — ты откуда такой?
— За два квартала сюда прибежал, — ответил ей запыхавшийся Брэди, выходя из тени. — Я по глупости взял его с собой на работу, а когда сажал в машину, чтобы ехать домой, он решил пробежаться. — Брэди остановился напротив качелей. — Можно мне сесть или ты снова меня ударишь?
— Может, и не ударю, — неопределенно ответила Ванесса, продолжая гладить пса.
Тогда Брэди сел рядом и вытянул длинные ноги. Пес сразу же попытался забраться к нему на колени.
— Эй, не подлизывайся, — оттолкнул его Брэди.
— Какой красавец! — восхитилась Ванесса.
— Не надо ему льстить, он и так слишком высокого о себе мнения.
— Говорят, что домашние питомцы похожи на своих хозяев, — заметила Ванесса. — Как его зовут?
— Конг. Он был самым крупным щенком в помете. — Услышав свое имя, Конг дважды гавкнул и побежал гоняться за тенями. — Я избаловал его еще в детстве, а теперь пожинаю плоды. — Брэди положил руку на спинку качелей и стал накручивать на палец кончики ее волос. — Джоани говорит, что ты вчера была у нее.
— Да. — Ванесса оттолкнула его руку. — Она выглядит такой счастливой.
— Она и вправду счастлива. — Он как ни в чем не бывало взял ее ладонь и начал перебирать пальцы. Старый, знакомый жест. — Ты видела нашу крестницу?
— Да. — Ванесса отняла у него свою руку. — Прелестный ребенок.
— Ага, — он снова взялся за ее волосы, — похожа на меня.
— Ну, ты от скромности не умрешь, — хохотнула она. — Убери руки, пожалуйста.
— Не получается, — вздохнул он, но все-таки повиновался. — Мы тут часто сидели, помнишь? Здесь я тебя поцеловал в первый раз.
— А вот и нет.
— Да, верно. — Он и сам это хорошо знал. — В первый раз это было в парке. Ты пришла посмотреть, как я бросаю мяч в корзину. А я меткий был стрелок.
— Я случайно мимо проходила.
— Ты пришла, потому что я всегда играл без рубашки, а тебе нравилась моя голая потная грудь.
Она громко расхохоталась — даже чересчур. Отчасти потому, что он был прав. И потому, что он умел рассмешить.
— Грудь как грудь — подумаешь.
— Я хорошо помню тот день, — продолжал он, проводя рукой по ее волосам, и в этот раз она не отстранилась, будто не заметила. — Это было летом, в мои последние летние каникулы — перед выпускным классом. Тогда ты уже почти превратилась из салаги Секстон в секси Секстон и щеголяла с распущенными волосами, в коротеньких шортах, выставляя на всеобщее обозрение свои потрясающие ноги. Негодница. У меня всегда слюнки текли, когда я тебя видел.
— Да ладно, ты вечно пялился на Джули Ньютон.
— Я только делал вид, что на нее смотрю, а на самом деле я смотрел на тебя. И в тот день ты проходила мимо площадки. Наверное, ты ходила в магазин Лестера — в руке у тебя была бутылка шипучки. Виноградной шипучки — как сейчас помню.
— Ну и память у тебя. — Ванесса удивленно подняла бровь.
— Но ведь это знаковые моменты нашей жизни, — возразил он. — И вот ты пришла и говоришь: «Привет, Брэди. Тебе не жарко? Хочешь глотнуть шипучки?» Я чуть мяч не проглотил. Ты первая начала со мной заигрывать.
— Ничего подобного.
— Ты мне глазки строила.
— В жизни никому не строила глазки, — заявила Ванесса и усмехнулась.
— А мне строила, — возразил он, — я же помню.
— А я помню, как ты начал передо мной выставляться — и лейапы, и хуки, и чего только не вытворял. Типичный мачо. А потом как меня схватишь!
— Я помню это. И помню, что тебе понравилось.
— От тебя несло потом, как в спортзале после урока физкультуры.
— Может быть. И все-таки я тебя поцеловал. Это был мой первый поцелуй.
И ее тоже. Она и не заметила, что сидит прислонившись к его плечу и улыбается.
— Мы были так молоды, и все было так просто.
— Вот бы так всегда. — Сидя с ней на качелях и чувствуя ее голову у себя на плече, он мог об этом только мечтать. — Ну — мир и дружба?
— Ладно, уговорил.
— Я так и не спросил тебя, как надолго ты тут задержишься?
— Я пока не решила.
— У тебя, наверное, плотное расписание.
— Мне захотелось отдохнуть. Смотаюсь, может быть, в Париж на пару недель.
Брэди снова взял ее руку и перевернул ладонью вверх. Он любил ее руки — узкие кисти, длинные пальцы, короткие ногти, нежную — точно детскую — кожу. Она не носила колец. Однажды он подарил ей колечко — золотое с крохотным изумрудом. Он истратил на него все деньги, что заработал летом, подстригая газоны. В благодарность она чмокнула его в щеку и поклялась никогда не снимать этого кольца. Наивно было бы полагать, что она сдержит обещание, данное в детстве.
— Знаешь, однажды я слышал тебя в Карнеги-холле. Это было потрясающе. Ты была бесподобна. — К их общему удивлению, он поднес ее пальцы к своим губам. А затем, спохватившись, опустил. — Я хотел с тобой увидеться, когда был в Нью-Йорке, но тебе, я полагаю, было не до встреч со мной.
Словно электрический ток прошел от ее рук по всему телу.
— Надо было позвонить. Я бы нашла время.
— А я звонил. — Он, как ни пытался, не мог отвести взгляда от ее глаз. — Но дальше первой линии обороны я не пробился.
— Извини. Мне правда неудобно.
— Ничего страшного.
— Нет, я правда хотела бы с тобой встретиться. Но люди, окружающие меня, иногда слишком обо мне пекутся.
— Да, наверное, так и было.
Он коснулся ладонью ее шеи под подбородком. Она стала еще красивее. Если бы их встреча в Нью-Йорке состоялась, в менее интимной обстановке, что бы он почувствовал? Признаться, ему не очень хотелось знать. Он просил ее о дружбе. Не стоит добиваться большего.
— У тебя усталый вид, Ван. Ты бледная как смерть.
— Я отпахала сумасшедший сезон.
— Ты хорошо спишь?
— Может, сыграем в доктора, Брэди? — шутливо сказала она, отводя его руку.
— Я бы с превеликим удовольствием, но сейчас я говорю серьезно. Ты выглядишь изнуренной.
— Я всего лишь немного устала — поэтому и решила устроить себе каникулы.
— Почему бы тебе не прийти на прием? — не унимался Брэди.
— Что еще за новости? Раньше это называлось «давай пообжимаемся», — съязвила Ванесса.
— Я поговорю с отцом — пусть он тебя примет.
