По улыбке на лице Клаудии, когда та снова появилась в дверях, Лиз поняла, что ее молитва не была услышана. Эта улыбка сообщала просто и ненавязчиво, что Конрад и Совет уже нашли своего руководителя программ и что дальнейшие собеседования будут простой формальностью.
– Ну как все прошло? – услышала Лиз свой вопрос прозвучавший против ее воли.
– Неплохо, совсем неплохо.
Лиз знала, что в переводе с языка Клаудии это означало: «Почему бы тебе, шмакодявке, не отвалить отсюда тотчас же, чтобы больше не позориться?» и попыталась сосредоточиться на том, что собиралась сказать.
Ждать ей пришлось недолго. Дверь снова открылась, и нот настала ее очередь медленно вращаться на вертеле, пока Совет компании «Метро ТВ» будет терзать ее нежную плоть колючими вопросами.
Всего их было пятеро, все мужчины и все, кроме Конрада, который был в рубашке с красными подтяжками, выглядели серыми и застегнутыми на все пуговицы. Люди из мира денег. Все говорят, что сегодня телевидением заправляют бухгалтеры. Посвящение в высшее звание теперь не присуждение награды, а включение в бюджетную статью.
Когда Конрад усаживал Лиз на стул, она снова испытала ощущение, не покидавшее ее в его присутствии. Он был небольшого роста, но вы всегда знали, когда он входил в комнату, даже еще до того, как вы его видели. Он был похож на каким-то непостижимым образом парящий в воздухе сгусток энергии. Конрад создавал впечатление упакованных и слишком маленькое тело миллионов и миллионов атомов, которые все стремились вырваться из этого тела. Вы чувствовали, что об него можно греть руки.
Однако, пока Конрад представлял ее председателю «Метро ТВ» сэру Дереку Джонсону и двум другим членам Совета, Лиз поймала себя на том, что ее глаза прикованы к пятому человеку в этой комнате. Он был высок и подтянут так, как это принято в Сити. Не из тех, кто ездит в «порше» и заключает сделки по автомобильному телефону, а из тех, кто еще носит темно-синие костюмы в полоску и строгие галстуки и кто верит в честное слово. Лиз не думала, что такие люди еще остались.
Он почему-то казался знакомым, и, разглядывая его, она не расслышала имен двух мужчин в костюмах, которых Конрад только что представил ей. Наконец он перешел к пятому мужчине:
– А вот самое последнее пополнение нашего Совета, одна из восходящих звезд Сити, финансовый чародей и отважный кредитор рискованных предприятий, Марк Роули.
Лиз почувствовала, что ее шея стала покрываться красными пятнами, как всегда бывало с ней при внезапном замешательстве. Марк Роули! Не может быть, чтобы это был он! И с устрашающей ясностью на нее нахлынули со всеми болезненными подробностями воспоминания о вечере шестнадцать лет назад. Она встретила Марка Роули на вечеринке, вскоре после того как познакомилась с Дэвидом в Оксфорде. Как и ей, Марку было двадцать, это был вежливый, робкий, задавленный муштрой ученик закрытой частной школы для мальчиков, которого только что взяли на работу в компанию Ллойда. Дела Сити, похоже, его не очень интересовали, его единственной страстью была Территориальная Армия.[2] Он был спокойным и сосредоточенным юношей – полной противоположностью Дэвиду, горевшему желанием стать журналистом и презиравшему всех занятых нелюбимым делом, а особенно – учеников частных школ, увлеченных игрой в солдатики.
Однако чуть позже Марк пригласил ее в Голдсмитс-Холл на торжественный обед в честь своего полка, и она приняла приглашение. Дэвид обозлился, узнав об этом, и его ревность была ей приятна.
Ей не очень понравились друзья Марка, она нашла их ограниченными и хвастливыми, но Марк ей нравился. Лиз трогало то, что он гордился ею и не мог скрыть восхищенной улыбки, держа ее под руку. И в то же время в ее глазах, глазах двадцатилетней девушки, его неловкость и неискушенность не были привлекательными качествами: чего доброго, он и целоваться не умеет! И она опасалась, что, провожая ее домой, он сделает что-нибудь неловкое.
Потом был разъезд гостей: все вышли в красивый двор, и друзья Марка болтали с офицерами на мостовой, прежде чем сесть в машины. И тогда она краем глаза увидела приближающуюся помятую малолитражку, а краем уха услышала Вэна Моррисона из динамиков этой малолитражки. И, даже не видя копны кудрявых волос и дерзких голубых глаз, уже знала, что за рулем Дэвид.
И с жестокостью, о которой никогда не переставала потом жалеть, Лиз попрощалась с Марком и села в машину. Посмотрев через заднее стекло на стоявшего на дороге Марка и на его озадаченных или смеющихся друзей, она увидела на его лице такое выражение боли, что оно продолжает ранить ее и спустя годы.
Теперь, разумеется, он стал совсем другим. Неуклюжесть и застенчивость давно скрылись под лаком приобретенных хороших манер. Ученик частной школы, трепетавший от восторга, лежа на земле на учениях под Солсбери, теперь участвовал в маневрах корпорации. Лиз на секунду даже усомнилась, тот ли это человек.
А потом Марк посмотрел в ее сторону, и, прежде чем его взгляд заскользил дальше, их глаза на мгновение встретились. Он ничем не показал, что узнал ее, но она теперь знала, что это был он. И ее шестое чувство подсказало ей, что в его душе воспоминания о том вечере сохранились даже с большей ясностью. Она быстро перевела взгляд на свои заметки.
– Итак, Лиз, – голос Конрада прорвался через ее воспоминания, – почему бы тебе не поделиться с нами своими соображениями по поводу стратегии нашей компании?
Не отрывая глаз от Конрада, Лиз сумела овладеть своим голосом. И пока она излагала предложения по постановкам драм и комедий, планы относительно текущей работы и документации, она чувствовала, как ее энтузиазм прорывает формальные рамки этого собеседования; ей удалось даже вызвать на лицах присутствующих подбадривающие улыбки. Что было еще важнее, они, похоже, действительно слушали внимательно, и из их вопросов она могла заключить, что они воспринимали ее серьезно. У нее вырвался безмолвный вздох облегчения.
– Чудесно, Лиз, – вмешался наконец Конрад, – я думаю, что конструктивность твоих предложений, несомненно, впечатляет, но в девяностые годы телевидение будет жестким бизнесом. У независимого телевидения больше нет монополии на доходы от рекламы. Мы в круговой обороне: Би-би-си, видеобизнес и теперь вот спутниковое телевидение отхватывают все большие кусни пирога. Наш единственный шанс на выживание в том, чтобы быть конкурентоспособными.
Он сделал паузу, и она поняла, что за этим последует самый главный вопрос.
– Скажи, Лиз, какие ты предполагаешь расходы на создание программ? Очень приближенно, разумеется.
Лиз отчаянно попыталась убрать палец с кнопки «Стереть» в мозгу, возникшей из-за бессонных ночей и постоянной усталости и иногда уничтожавшей то, что она собиралась говорить в критические моменты. В конце концов она ожидала этого вопроса и половину прошлой ночи провела с калькулятором в руках, так что знала предмет, о котором шла речь.
