Когда Хелен отперла дверь квартиры, Глория еще не спала, поскольку сама недавно вернулась со свидания с Джимом Мэрингом. Они ходили в небольшой театр на «Как вам это понравится» Шекспира, после обеда в «Чайлдз», как сообщила Глория, спросив, где были Хелен с Роем. И, когда Хелен рассказала ей, Глория рассмеялась:
— Ты преуспеваешь, дорогая, и станешь настоящей жительницей Нью-Йорка, не успев и глазом моргнуть. А это великолепное чувство.
— Я знаю это, Глория, — задумчиво сказала Хелен, начиная готовиться ко сну. — Понимаешь, я привыкла слышать в Элирии, что Нью-Йорк — холодный и недружелюбный город. Похоже, это неправда.
Теперь, год спустя, Хелен точно знала, что это неправда, знала, что, как и везде, если вы дружелюбны и относитесь к людям так, как хотели бы, чтобы они относились к вам, у вас обязательно будут друзья. Так случилось и у нее с Роем. В последующие месяцы они довольно часто встречались и, наконец, в ноябре Глория предложила Хелен пригласить к ним Роя в одну из суббот, когда Джим приходил на ее знаменитый домашний обед со спагетти. И Джим с Роем прекрасно поладили. Рой расспрашивал Джима о его работе в рекламе и, казалось, был очень заинтересован тем, как подцепить на крючок предполагаемого клиента. Он отдал должное спагетти Глории и после добавки объявил, что это самое вкусное, что он когда-либо ел. Глория, подмигнув Джиму, сказала с улыбкой:
— Видишь, милый, по крайней мере, один мужчина в Нью-Йорке ценит мой кулинарный талант, а не восхищается одними моими мозгами.
Рой тут же ввернул ловкий комплимент о том, что ни один мужчина в здравом уме не в состоянии устоять против комбинации ума, красоты и способностей к домоводству. Глория захихикала и посмотрела на подругу:
— Ты знаешь, Хелен, этот джентльмен может приходить сюда обедать в любое время. Джим, пожалуйста, обрати внимание и прояви здравый смысл!
Они вчетвером встречались после этого несколько раз и всегда мило и уютно проводили вечера. С Роем Миллигэном было очень приятно общаться, он умел замечательно слушать и всегда, когда говорил, то о ком-нибудь из них и никогда о себе. Однажды, когда Рой уехал домой после одного из обедов Глории и шумной веселой игры, заключавшейся в том, что они смотрели телевизор и забавлялись, выворачивая наизнанку смысл рекламы, Джим Мэринг заметил:
— Вот парень, в котором эгоизма меньше, чем в любом, кого я встречал до сих пор, насколько могу вспомнить. К тому же, мне кажется, что он очень компетентен в своей области.
В субботу было очень жарко, и синоптики обещали к вечеру дождь. К счастью, квартира, в которой жили Глория и Хелен, была в новом доме, и хозяин, будучи прогрессивным человеком, установил повсюду кондиционеры. Именно в такие дни Хелен понимала, что сто пятьдесят долларов в месяц, которые они с Глорией платили за квартиру, не так уж и дорого, если учесть божественную прохладу и свежесть, когда просыпаешься утром, смотришь наружу и видишь, что творит солнце с асфальтом внизу.
Было начало одиннадцатого. Это еще одно преимущество кондиционирования: можно спать в субботнее утро сколько угодно долго, в то время как в жаркой, душной квартире вы бы проснулись на рассвете потной и измученной.
Глория уже ушла на работу в универмаг. Хелен быстро приняла душ, надела цветную хлопчатобумажную блузку без рукавов, джинсы и села завтракать. Она заканчивала вторую чашку кофе, когда зазвонил телефон.
Это был Рой Миллигэн. Он объяснил Хелен, что собирался позвонить ей накануне и пригласить куда-нибудь сегодня вечером, но сразу после работы ему пришлось отвозить отчет о прибылях и некоторые другие бумаги мистеру Эймсу, и тот попросил его вернуться в офис и сделать еще кое-что. К тому времени, как он разделался со всеми поручениями, звонить было уже поздно, и он не стал беспокоить Хелен.
— Все отлично, Рой, — сказала Хелен. — Глория и Джим сегодня вечером собираются обследовать Чайнатаун. Глория уже приглашала меня, и я знаю, что они будут рады, если ты присоединишься к нашей компании.
— Прекрасно! Как раз этой частью Нью-Йорка я всегда пренебрегал.
— Джим сказал то же самое Глории. Ты мог бы зайти к нам около пяти или половины шестого?
— Конечно. Я с нетерпением буду ждать этого вечера, Хелен.
— Тогда увидимся, Рой. Пока.
Она улыбнулась, вешая трубку. Это будет приятный вечер. Не захватывающий, но приятный. Им было легко друг с другом, когда они встречались вчетвером. Никаких трений. Совсем не так, как во время работы с Мэвис Лоренц.
Прогноз на дождь в тот субботний вечер не оправдался, и экскурсия в Чайнатаун удалась на славу. После неплохого ужина в китайском ресторанчике молодые люди обследовали причудливые лавочки на Пелл-стрит, и Глория купила миндальное печенье-гадание, в котором была запечена бумажка с предсказанием судьбы, и соломенную шляпу кули, а Хелен — недорогую, но эффектную черную шелковую блузку с красными драконами. Узнав, что Рой играет в шахматы, Джим предложил компании поехать в Гринвич-Вилледж, в шахматный клуб Россолимо, и девушки стали свидетелями того, как Джим и Рой за разными столами сражались с серьезными соперниками. Джим сделал грубый промах в выигрышной, по сути, партии, но Рой спокойно победил в долгом эндшпиле. Глория, которую Джим научил играть в шахматы, шепотом поясняла Хелен ход игры.
Вечер оказался приятно прохладным, и расходиться не хотелось. Они побродили по 5-й авеню и, свернув на 52-ю улицу, остановились у маленькой галереи, где в витрине были выставлены коллажи одаренного молодого художника Дона Вернера, уже завоевавшего известность в Нью-Йорке. Джим заметил, что принцип создания коллажей прекрасно применим в рекламе. Рой согласился с ним, добавив, что коллажи можно использовать особенно эффективно в уличной рекламе и на автобусах. Они продолжили обсуждение этой темы в ночной закусочной, где, не устрашенные полными тарелками говяжьего студня, поглощаемого мужчинами, Хелен и Глория ели гамбургеры и пили охлажденный чай. Затем Джим посадил девушек в такси, пожал руку Рою и отправился в другом такси на Лонг-Айленд, где жил со своими родителями. Рой же решил немного прогуляться, перед тем как ехать домой. В общем, это был один из самых замечательных вечеров Хелен в Нью-Йорке.
Но в понедельник, казалось, все пошло вкривь и вкось, может, просто, чтобы напомнить ей, что жизнь не всегда так безмятежна. А может быть, нервы у всех были напряжены лихорадочным подписанием в свет очередного номера журнала на прошлой неделе. Или во всем виновата жара. В июле и августе большинство манхэттенцев стремятся уехать подальше от громоздящихся, нависающих зданий куда-нибудь в более прохладные убежища на Гудзоне или на тихие маленькие курорты возле канадской границы, особенно если в их офисах нет кондиционеров. Служащие «Мод» считали себя счастливчиками, работая в кондиционированных помещениях. Но в этот понедельник, с температурой, к девяти часам уже достигшей испепеляющих девяноста двух по Фаренгейту[2], кондиционер на восемнадцатом этаже, где находилась редакция, решил заартачиться.
