Видите ли, у меня очень устали глаза после долгой поездки.
– А а а, да, конечно, понимаю, сочувствую! А откуда ты приехала? С Луны?
– Да будет вам, Вера, – прервала её я. – Давайте почитаем в другой раз, – рассудила я. – Может быть, по очереди?
– Может быть, может быть, – прищурила она глаз.
– Вот и славно, – облегчённо парировала я, выходя из комнаты. – Лео, спокойной ночи! Вера, сладких снов!
Придя в свою комнату, я не могла найти себе место. Увидев папу в телевизионной криминальной хронике, я решила: обязательно надо позвонить ему и хотя бы сообщить, что со мной всё в порядке. Да, отец будет просить меня сдаться, но на то он и отец.
Как назло, мой телефон, а точнее, телефон Розы был разряжен. Недолго думая, я пошла на поиски зарядного устройства. Наверняка в кабинете его можно найти.
Но как только вошла в кабинет, услышала в коридоре приближающиеся голоса Бруно и Миры. Не придумав ничего лучшего, я спряталась за плотную штору.
– По моим наблюдениям, она вроде бы понравилась Лео, как ты думаешь? – сказал Бруно. – Завтра предложу ей ставку в полторы тысячи евро, надеюсь, согласится.
Полторы тысячи евро?! От услышанного я буквально подавилась слюнями и тут же закрыла рот рукой, чтобы не выдать себя.
– Решать тебе, но с тех пор, как эта Роза появилась здесь, у меня такое чувство, что она повсюду! Прямо таки вездесущая! – ответила Мира, а я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.
Когда парочка решила подняться в комнату Бруно и вышла из кабинета, я нашла на столе зарядку и вернулась в свою комнату.
Я трижды пыталась дозвониться до Хермана, но так и не смогла. Отца тревожить я не стала, решив, что позвоню завтра. Сегодня был перенасыщенный событиями и впечатлениями день, и, пожалуй, надо поспать.
– Нужно ехать в больницу, так мы можем потерять ребёнка! – измеряя гостиную шагами, причитала тётушка Берна.
– Лео, тебе стало легче после приёма таблетки? – спросила я в надежде услышать «да».
– Нет, – печально ответил Лео.
И мы приняли решение ехать в больницу.
На въезде в город нас остановил полицейский. А ведь я просила не гнать так, несмотря на то, что Берна уже начала угрожать водителю увольнением.
– Ваши документы! – попросил представитель закона, и водитель передал ему через окно водительское удостоверение.
– Женщина, вам плохо? – обратил полицейский внимание на то, как я согнулась. Я же делала вид, будто что то ищу на полу.
– Нет нет, всё хорошо, – ответила я, сгибаясь ещё ниже.
– Что с вами, Роза? – обеспокоенно спросила Берна.
– Я хочу умереть.
– Ну и шуточки у вас!… Уважаемый, с удостоверением, надеюсь, всё в порядке? Мы можем ехать? Моему племяннику и, похоже, его няне срочно нужно в больницу.
– Да, хорошей дороги, – отпустил нас полицейский.
Как только мы отъехали, я с облегчением вернулась в нормальное положение.
Мы уже подъезжали к району, где находилась больница, как вдруг краем глаза на открытой террасе кафе я увидела Хермана. Моего Хермана! Он сидел за маленьким круглым столиком и читал газету. Бедный мой! Наверняка переживает. И только я подумала об этом, как увидела около его столика какую то девушку. Херман совсем не по дружески обнял её за талию и предложил сесть. Да как он?!
– Мы уже приехали. Вы выходите? – услышала я голос Берны.
– Можно мне остаться в машине?
– Но, Роза, пожалуйста, пойдём со мной, – жалобно попросил Лео, и я сдалась.
В конце концов, попробую из больницы позвонить отцу.
Заприметив телефон около входа, я нащупала в кармане монеты и пошла, звонить – сразу, как только Берна и Лео зашли в кабинет к врачу.
Трубку никто не взял, и я не расстроилась. Я очень хотела услышать голос отца, но что ему сказать – я не знала. Вдруг его телефон прослушивают или он станет упрашивать вернуться? Я бы не вынесла этого. Уж лучше схожу к нему вечером, чтобы хоть одним глазком увидеть его.
***
Когда мы вернулись домой, нас с порога встретили крики Бруно и Хосефины. Неизвестно, что на этот раз они не поделили, но кричали эти двое из моей комнаты. И я, как всегда вовремя, вспомнила, что утром оставила на кровати дневник.
Промчавшись мимо Веры, я прямой наводкой ринулась к себе в комнату. Рассерженный Бруно за что то отчитывал Хосефину и размахивал моим дневником, как дирижёр перед оркестром. Они не прервали спор даже при моём появлении.
– Что случилось? – спросила я, пытаясь забрать у Бруно свой дневник.
– Бруно обвиняет меня в том, что я украла часы бабушки. Но как я могу украсть то, что по праву предлежит и мне? Согласись, Роза! – психовала Хосефина.
– Наверное, да, – подтвердила я. – А ты и вправду взяла их? – мягко спросила я девочку, пытаясь тем самым снизить накал страстей.
– Да, я же сказала: взяла! Но Бруно не дал мне денег на косметику! И что мне оставалось делать? Идти самой воровать или что то продать, – скрестила руки на груди Хосефина.
– Бабушкины часы – это семейная ценность, понимаешь: се мей ная! Значит, не только твоя, но и принадлежит всем нам, – не мог успокоиться Бруно. – Ну как же ты не поймёшь элементарных вещей?! Ты же могла взять и продать что то попроще?! – кричал Бруно.
– Нет, не могла! – фыркнула рассерженно Хосефина. – В следующий раз…. В следующий раз возьму и продам… свою честь! – победно выкрикнула она, довольная своей остротой.
– Хосефина! – вмешалась я. – Выбирай выражения!
– Что, Роза? Ты не готова слушать такое? Слишком стара для всего этого?! Да?!
– Прекрати, Хосе! – попыталась я её обнять, дрожавшую от возмущения и обиды, но Хосефина лишь ещё больше психанула и выбежала из комнаты.
– Что вы здесь делаете? – спросил Бруно, наконец то обратив на меня внимание.
– Я хочу забрать свой дневник, – объяснила я, и Бруно понял, что выглядит глупо, ведь он находится не в своей, а в моей комнате.
– Простите, я прочитал всего пару строк, честно, – смутился он, подавая мне дневник. – Расскажите, что стало с
