а не свирепствует хозяйка метелей и вьюг.
Солнце убежало в страну грез, и город погрузился в сон, на углу один фонарь вышел из строя, а его мерцание будто подавало сигнал на языке морозе. Может где-нибудь его услышат? Может кто-то ждёт его сообщения? Но на этот вопрос мы не получим ответ.
– Эллен, не убегай! Эллен! – раздался где-то вдалеке голос Жака. Скрип снега все становился отчётливее, Эллен бежала, сама не понимаю куда, просто бежала.
– Эллен, стой!
– Все, больше не могу! – Эллен пыталась восстановить дыхание.
– Вот и чудесно! – Жак отдышался, – Что нашло на тебя?
– На меня нашло?! Почему ты пошел с Вивьен вчера в библиотеку? О да, конечно, она ведь одна из самых красивых девушек «нашего уезда».
– Эл, у тебя температура? Что за истерика. Да, ходил, мы проект готовим, что в этом такого?
– Ну если ты считаешь, что все в порядке, и это нормально, то да, все прекрасно!
– Эл!
– Не надо ко мне прикасаться!
– Ты раздуваешь из этого такой пожар, проблемы у тебя на ровном месте.
– Я раздуваю? Я что, истеричка, по-твоему?
Не отвечая, Жак обнял Эл, вопреки ее воли.
– Ты самая сумасшедшая девушка, которую я знаю, как я могу такой цирк Шапито, променять на что-то? Глупая ты!
– Правда?
– А то!
– Пойдем домой?
–Может ещё погуляем?
–Или побегаем? – с иронично спросил Жак.
–Конечно, давай марафон пробежим, на старт, внимание …
Жак улыбнулся, взял Эллен за руку, и они направились в направлении школы.
Из окон дома струился свет, можно было разглядеть силуэты, передвигающиеся из комнаты в комнату. Аннетта каталась на деревянной лошадке, представляя себя победительницей скачек.
– Мам, а от отца не было никаких писем? – Софи сидела в кресле.
– Почта ведь завтра, малыш.
– Да, а я уже счет дням потеряла.
– Где вы гуляли с Филиппом вчера?
– К часовне ходили, там очень красивый вид.
– И что же там красивого сейчас?
– Все, мамуль.
– И Филипп?
– И он тоже.
Краска появилась на лице Софи, а Лизи улыбнулась и продолжила дальше перебирать травы.
– Мам, а он ведь уедет скоро, его отец хочет забрать в Париж, мы ведь тоже поедем в Париж, к папе? Да?
– Да, мой ангел, окончишь учиться и тогда, все будет именно тогда.
– Было бы неплохо. Это тоже поедет в Париж, вот я не знаю на счёт Жака, но мне кажется, он за ней побежит, – рассказывала Софи, расплываясь в улыбке.
– Все возможно, они хорошая пара, и тебе с Эллен будет весело, не одиноко.
– Это да, но мне не будет одиноко, вы со мной, а там хоть вся семья будет вместе. А мадам Дюран тоже поедет с нами?
– Да, Софи, мы не можем ее здесь оставить одну, она пропадет без нас
– Иногда мне хочется, чтобы она осталась здесь, она постоянно ворчит.
– Софи, перестань, она твоя тётя.
– Да, родственников не выбирают, жаль.
– Софи.
– Ну что, Софи?!
– Софи, проиграешь со мной?
– Конечно, солнышко, а во что?
– в прятки, давай?
– Давай, я прячусь, договорились?
–Да!
– Считай до десяти, Аннетта.
– Раз. Два. Три…
Вечер пролетел, в домах погас свет, а значит новый день был не за горами.
Ночь. Что может скрывать она? Ссоры влюбленных? Слезы? Смех? Разговоры до рассвета? А может ночь наступает, чтобы забрать что-нибудь или кого-нибудь?
– Прекрати прыгать по моей кровати! – сонный голос Софи донеся из-под одеяла.
– Сколько же ты спать будешь? – подпрыгивая, как мячик, ударившийся о землю, Аннетта нарушала сон сестры.
Софи поймала сестру и начала щекотать. Смех наполнил всю комнату, свет пробивался через плотные, изумрудного цвета шторы, луч солнца попадал на зеркало, стоящее около деревянного резного комода, но стуле висело платье, нежно персикового цвета, которое с самого вечера ждёт, что его наденут. Сознание с утра ещё беззащитное, чистое, уязвимое, включив радио, которое задавало ритм дня, Софи надела платье, наполнила комнату светом, стояла у окна и наблюдала за тем, что происходит на улице. Куда все бегут? Отчего на лицах печаль? Это часто крутилось у нее в голове.
– Давай заплетем тебе косы сегодня? – зайдя в комнату, спросила мама.
– А может обойдёмся хвостом?
– Давай, как в детстве, помнишь?
– Нет, не надо, давай просто косу тогда.
– Что-то случилось, милая?
– Нет, все в порядке, почему ты так решила?
– Мне снится такой сон странный, уже не первый раз, будто я гуляю вдоль пляжа, море омывает ноги, чайки летают, тишина, солнце согревает, прямо как наяву, но будто все в пелене, ненастоящее, и я одна там, и вдруг только голос раздается с другой стороны пляжа, мое имя произносят, я не вижу никого, но понимаю, чей это голос.
– И чей же?
– Филиппа.
– Ты просто устала, начиталась книг, вот воображение выдает такое.
– Может быть.
На кухне раздался грохот,
– Я жива, – голос Аннетты, испуганный, донёсся в комнату, я разбила чашку, но я уберу.
– Не трогай ничего, заходя на кухню, говорила мама, я сама уберу, Софи забери этого юного вредителя.
– Я хотела чай, а чашки, она выпала, я пыталась, но она упала и всё, осколки, – виновато произнесла Аннетта.
– Прекрати, все нормально, главное не поранилась, – Софи успокаивала сестру, – Мама ведь не ругается, перестань, чего ты плакать начала?
– Кружку жалко, это твоя была.
– Ну и ладно, другая теперь будет, перестань ныть.
Вытирая руки, в комнату зашла Лизи: «Так, я все убрала, пойдёмте завтракать.».
Сидя на коленях, Аннетта, вытерла слезы, посмотрела на сестру: «Ты не злишься?».
– Нет, конечно!
– Так, завтрак подан, мадмуазели, иди есть!
– Идем, мам! – ответила Софи
– Чем планируешь сегодня заняться, Софи?
– Не знаю, мам. Может куда-нибудь сходим с ребятами.
– Да, надо больше гулять, чего дома сидеть!
–Да, и нам надо больше гулять, правда мам! – восторженно провозгласила Аннетта.
» – Нужно вначале уроки сделать, а потом гулять», – произнесла мадам Бастьен, погладив по голове Аннетту.
– Ну вот так всегда, уроки, уроки, не хочу уроки учить, вот кто их придумал?! – размахивая ложкой, надутая Аннетта выражала свое недовольство столь странному обстоятельству, как уроки.
– Милая, если ты не будешь учиться, останешься необразованной глупой девочкой! – чмокнув в щеку, проговорила Софи.
– Вот так всегда! – вздохнув, продолжила есть кашу Анна.
– Спасибо, пойду одеваться! – Софи встала из-за стола и направилась в спальню.
Через двадцать минут Софи уже стояла в дверях и надевала сапоги, наматывала яркий красный шарф, который подарил ей Филипп. Мадам Бастьен подала дочери пальто и наблюдала за тем, как она собирается.
– Ты так быстро повзрослела, Софи. Время неумолимо к нам.
– Мама, прекрати, люблю тебя!
– Хорошо погулять вам!
– Спасибо, мама!
