Никто не станет открыто выказывать пренебрежение к клиенту. Если, конечно, не хочет лишиться работы.
— Хорошо. Давай завтра поедем вечером и все ей купим. И сапожки новые, и пуховичок.
— Я могу заказать ей одежду на Озоне или Вайлдберриз. Так удобнее. И оплатить только то, что подойдет. Можешь перевести мне еще немного денег?
— Конечно, любимая. Кстати… — потирает руки Юрец. — В выходные снова завалили работой.
Придется уехать в пятницу вечером… Мне очень-очень жаль, что вам придется скучать…
Родненькие мои…
— Ах так… Тогда мы поедем с Дашей в торговый центр и хорошенько там потратимся! Да, дочка?
Наш папочка работает, он у нас такая умница. Конечно, милый, поезжай… И как я могу не отпустить тебя? Ты исполнил мою заветную мечту — скинуть лишние килограммы, вернуть себя прежнюю. Это дорогого стоит, — чуть не плачу я.
«Верю», — кричал бы сейчас бедолага Станиславский. Я так убедительно играю, что и у Юры проступают на глазах слезы.
— Умницы мои… Я перевел еще немного, Катюш. Купи Дашеньке все красивое.
Вот так надо, девочки. Учитесь, пока я жива. А то скандал, упреки, развод… Все это потом. Я
приготовлю мужу отменное холодное блюдо — холодец или мороженное из мести. Он им подавится…
Смартфон вздрагивает от входящего оповещения. На карту поступает еще сто тысяч рублей. Хватит на оплату адвоката. Остается дело за малым — найти того, кто отнесется ко мне беспристрастно. Я
ведь приезжая… И не имею права на квартиру Юры — ее он покупал до брака. Единственное, на что я претендую — опека над дочерью. Для этого мне нужна не только съёмная квартира, но и работа — стабильная и высокооплачиваемая.
— Давайте ужинать, любимчики мои. Даша, покажи свои рисунки, — просит ее довольный папаша. Он даже не скрывает радости… Как же ловко ему удалось откупиться от жены!
Профи просто.
И я изображаю радость… Пусть думает, что все идет по плану. Только вот по чьему?
Юра уходит в гостиную, Дашка весело, как козлик бежит за ним следом. Я убираю со стола посуду и наливаю в чашку ароматный чай. Сорок четвертый размер, подумать только!
А муженек и сейчас ничего не заметил. Выкладываю пирожное на блюдце и зажмуриваюсь от наслаждения, чувствуя на языке сладость.
«Илья Андреевич согласился принять тебя завтра, Катюха. Там будут и другие претенденты на должность, так что ты должна его очаровать», — пишет мне Тася.
«А как? И куда я дену Дашу? Таська, я совсем не готова завтра. У меня тушь засохла и вообще…»
«Тушь купи, Дашу оставь на ресепшене. Наша Мария Яковлевна — милейшая женщина, она с ней поиграет».
«Хорошо. Во сколько?»
«В два. Держу за тебя кулачки».
Катерина.
Моя ласка нужна мужу, как собаке пятая лапа… Едва получив согласие на отъезд в выходные, он прикинулся уставшим или больным.
«Катющ, а где у нас лежит градусник? Что-то меня знобит. Наверное, клиент заразил».
А я и рада… От одной мысли, что почувствую на себе его губы, целующие другую, руки, сминающие в объятиях чужие бедра, к горлу подкатывает тошнота… Наверное, я на физическом уровне не могу простить. Даже если бы очень хотела — не могу… И никакие аргументы меня не убедят стать прикроватным ковриком. Терпеть унижения и постоянное вранье…
Утром Юрасик быстро убегает на работу. Я просыпаюсь от звука хлопнувшей двери…
Странный он какой-то… Обычно он меня будит. Просит накрыть на стол и посидеть с ним, пока завтракает. А тут…
До обеда мы с Дашей играем. Я предусмотрительно заправляю мясо с овощами в мультиварку, прибираюсь в квартире и заказываю кое-что из косметики.
Смотрю на свое отражение, с трудом осознавая, как поменяется моя жизнь… Я стою на пороге больших перемен. Сейчас все хорошо. Спокойно и, наверное, мирно. Но только я знаю, что скрывается за этим лживым миром… Настоящая война — не на жизнь, а на смерть.
— Ты все преодолеешь, Катя. Недаром мама назвала меня в честь Екатерины Второй.
Снимаю с антресолей пакеты с нарядами и включаю утюг. Пока он нагревается, распахиваю крышку ноутбука и погружаюсь в удивительный и правдивый мир переписки мужа.
«Отпросился у своей, представляешь? Все они лживые и жадные сучки. Сунь ей деньги — она на все согласится. Даже не спросила, кто еще будет! Оторвемся с Ликой по полной. Я держу яйца полными».
Фу, какая мерзость… Не думала, что мужики делятся такими интимными подробностями.
«Какая гадость, Уфимцев, — соглашается со мной Виктор. — Зря ты так… Лика будет тянуть из тебя все соки. И деньги тоже. Она не тот вариант, какой ты потянешь. Скоро надоешь ей, вот увидишь».
«Надоем всем любовницам и только тогда стану верным жене. Хаха».
Ничтожество… И гад редкостный. Подбородок дрожит, но я сглатываю слезы.
Накладываю полупрозрачный тон, тщательно прокрашиваю ресницы, на губы наношу помаду. И
волосы подкручиваю плойкой.
— Мамоська кясивая, — улыбается моя малышка.
— Вечером пойдем и купим тебе красивые сапожки, — улыбаюсь в ответ.
Неужели Юра думает, что я куплю Даше сапоги по цене кухонного стола? Или куртку по цене дивана? Что бы еще попросить? Может, кровать сломать? Думай, Катя, думай…
Выуживаю из глубин шкафа единственные ботильоны на выход — замшевые с аккуратным каблучком. Верите, я ни разу за три года не надевала их.
— Сейчас мама стряхнет пыль со своих ботинок и вызовет такси. Поедем кататься?
— Дя! А потом иглуску купис?
— Куплю, родная.
От блестящего, сине-зеленого офисного строения веет горделивым холодом. Оно словно кричит -
здесь нет места нищебродам и непрофессионалам! Осторожно вхожу и поднимаюсь на восьмой этаж, издалека завидев Таську, крутящуюся возле ресепшена.
— Роднули мои! Катюха, ты все взяла? Диплом, характеристику и…
— Все. Но здесь столько претенденток… И все такие шикарные…
— А ты разве не шикарная? Костюм просто бомба. Тебе идет. И макияж…
— Черт… Мама звонит, — произношу дрогнувшим голосом.
— Иди вон туда, — шепчет Тася. — Я присмотрю за Дашей. Тут еще малыши есть. У той девушки и у этой.
Я уже ничего не слышу… Бегу в конец длинного, мраморного коридора и отвечаю на звонок.
— Катюша, как вы там?
— Все нормально, мамуль. Я… Я решила на работу устроиться. Засиделась я. А вы как?
— Что-то мне сон плохой приснился. Не заболели с Дашулей?
Мама тактично не высказывает мнение о Юре. Ей он никогда не нравился. Наверное, с высоты прожитых лет она чувствовала его истинную натуру. Перебрасываемся парой малозначащих фраз и прощаемся. Я облегченно выдыхаю и отрываюсь от подоконника.
