ошибаюсь?
— Ох, Катька… ты мне шепни на ушко — да или нет? Заводить шарманку или…
— Да, дурачок. Как может быть по-другому?
„Лечу за кулисы и нахожу там Таську и Нину Федоровну. Да, я и приезд Катиной бабули организовал.
— Как вы, Нина Федоровна? Не устали? — спрашиваю ее ласково.
— Нет, мне весело. Я и рюмашку пропустила. Илюша, Тася уже хочет выступить. Не томи.
Таська испуганно моргает и поправляет красивое платье с шифоновой, пышной юбкой. Ее блестящий взгляд кричит, что рюмашку она делила с бабулей. И не одну…
— Та-ак, девочки. Пошел я договариваться. Тась, слова не забыла?
— Нет. Илья, может, передумаешь и споешь со мной?
— Не могу. Я хоть и начальник, но петь на публику не умею. Я буду рядом стоять, — бурчу я. — Ла-адно…
— Ура! Ниночка Федоровна, наливайте. Илья Андреевич, у вас красивый голос. А стеснение от лукавого.
Договариваюсь о нашем выходе. С музыкантами я договорился заранее. Разве что свой выход не планировал.
— Илюша, закуси мандаринкой.
шепчет бабуля, любовно счищая с нее кожуру.
Мы так и выходим на сцену — я, Таська и бабуля…
Катерина прижимает руки к груди и едва сдерживает слезы. Красивая до чертиков.
Моя… Она моё все… Что еще я могу сказать? Или какими словами доказать мою к ней привязанность? Их просто нет… Слов таких.
Но есть сердце — пробудившееся после утраты, пульсирующее и словно новое… Есть надежды и желание жить. Вера в будущее и нас. Есть жизнь — долгая и счастливая…
Все это я говорю ей, глядя в глаза. Не замечая, как реагируют на меня коллеги… Они улыбаются.
Девчонки плачут, мужики сдержанно кивают.
— Выходи за меня замуж, я очень тебя люблю. Тебя и Дашеньку.
— Я согласна! — кричит она и бежит на сцену.
— А теперь песня! Погоди, подруга, родненькая… Мы так готовились… — волнуется Таська.
А потом запевает песню про Катю… И весь зал поет с ней. И я ору в микрофон, наплевав на стеснение.
Катя, Катя, как хочу в твои объятия
Катя, Катя, как хочу тебя обнять я
Свою любовь и нежность я
Трепетно отдам лишь для тебя
Мелькают мысли в голове
И все они лишь о тебе
Я верю, что придёшь ты наяву
Тебя я нежно обниму
Услышишь песню ты мою
И если ты в другом краю
В душе дыхание затая
Поймёшь, как я люблю тебя (песня Артура Руденко, «Катя»).
— Илюш, ты не опоздаешь? Ванюшка, давай нашего папу провожать. Он никак не отлепится от твоих щечек. Такой ты у нас…
— Сладкий персик. Буду поздно, Катюш, — чмокает меня в нос Илья. — У нас собеседование. Ирина и Валентина ушли в декретный отпуск. Ну ладно, Ира… Но Валя-то куда? Ей сорок три! — удивленно распахивает глаза Илья, зашнуровывая ботинки.
— Ну и что, Илюш. А я за нее рада. Дети — это прекрасно.
— Это точно. Мама завтра прилетает, ничего не поменялось?
— Нет. Долго бурчала, но… Бабуля ее уболтала.
Мы поженились в феврале. Видели бы вы лицо регистраторши в загсе — на нем отчётливо сквозили осуждение и презрение. Подумать только — не успела развестись с одним, а на следующий день пришла подавать заявление на брак с другим! Кто я по ее мнению? Вертихвостка, правильно.
Да и какие мы пришли… Влюбленные, словно пьяные от счастья. Целовались по углам, тискались… Денис Николаевич сделал все в лучшем виде. Нас с Юрой развели быстро. Он даже не пытался возразить… Не поддавался на уговоры судьи сохранить брак, попробовать еще раз…
Пропускал душещипательные фразы и повторял, как попугай: «Наше общее проживание с
Екатериной Васильевной невозможно из-за критических расхождений в вопросах быта».
Какого-такого быта никто не уточнил… Я едва сдерживала улыбку и повторяла за ним выученные фразы.
А потом Юра уехал в Норильск. За этот год приезжал в Москву дважды. И оба раза забирал
Дашеньку к себе. Кормил, гулял с ней и водил в детский сад. Я с ума сходила, а Илюша терпеливо меня успокаивал. Разговаривал, отвлекал, обнимал… Мне виделись картинки, где Юра бросает дочку. Убегает к какой-нибудь Энджи под крылышко… Но этого не случилось…
Она куда-то испарилась после суда над «Альфом». Ходили слухи, что сбежала за границу с женой
Виктора Болотникова. Им еще долго сидеть… Виктору пять лет, а Брюсову восемь. «Альф»
расформировали, часть холдинга отдали под руководство Ильи, а другой половиной управляет
Роман — его помощник.
Я уговорила бабулю переехать в Москву, поближе к нам. Она живет в собственной студии, которую мы с ней тайно купили. Помогает нам с Ильей растить Дашу и трехмесячного Ванечку. И с
Лидией Павловной они стали хорошими подругами.
Ездят друг к другу в гости, вяжут нашим детям носочки и шапочки, обсуждают сериалы. А совсем недавно у них появилось еще одно необычное хобби — танцы. Вы только подумайте — наши бабушки записались в клуб и танцуют по вечерам зумбу.
Илья настоял на поездке в Заозерный сразу после нашей свадьбы. Я позвонила маме и поставила ее перед фактом — мы едем, и точка. Родители приняли Илью на удивление тепло.
Даже устыдились своей неприязни. Надумали себе всякой дурости и сами в нее поверили…
Теперь мама к нам приезжает. Редко, но гостит подолгу. С удовольствием готовит для нового зятя наши сибирские блюда.
Чмокаю мужа в нос и шепчу игриво:
— Что приготовить Строгому Боссу на ужин?
— Что пожелает Екатерина Великая, то и буду есть. Пока, родная, уже скучаю.
Илья долго не признавался в том, что он прятался под ником Босса. Я сама подняла разговор, а он облегченно выдохнул, сказав, что теперь, когда я его жена, нет смысла скрывать. Вот так мы нашли друг друга… В гигабайтах сети… Потянулись, поддавшись невидимому чутью. Открыли сердце и доверились скрывающемуся под маской незнакомцу… На деле оказавшемуся самым близким…
Мы пережили много боли. Предательство и потерю близких. Но я не променяю свою судьбу ни на какую другую. Потому что она подарила мне его — любимого и надежного мужа, защитника и друга. Мою опору.
«Кричи. Прощай. Учись. Двигайся дальше. Пусть слезы поливают семена твоего будущего счастья». (Стив Мараболи)
