Рома — отличный программист, работает в огромной корпорации, его ценят на работе. Сейчас он начальник отдела по работе с вип-клиентами. А начинал простым продавцом техники в магазине.
А я нашла работу для души, трудилась администратором в ветеринарной клинике. У мужа аллергия на животных, а я их просто обожаю. Поскольку дома держать хвостатых нельзя, я возилась с ними на работе. Но когда забеременела, муж настоял на моем увольнении.
Больно вспоминать, что вся его забота — это обман. А командировки — это поездки к Алене. Зачем он так? Почему хочет, чтобы я вернулась? Как он представляет нашу жизнь, после открывшейся правды? Неужели думает, что такое можно простить?
Дрожащей рукой достаю телефон.
Вчера у меня была семья, а сегодня я бездомная.
Не вернусь. Никогда. Не смогу! Как бы ни топтал. Нет! А я уверена — это не последняя его пакость.
Шестнадцать лет… я жила с монстром в шкуре человека.
— Валь… — голос дрожит.
— Лерка! Ты меня пугаешь! Что за голос, как из могилы. Тьфу! Прости. Что я несу! — подруга, как всегда, в своей манере.
Мы дружим с детского садика. Она мне как сестра. Порой была даже ближе.
— Я на морозе. Потом все объясню. Ты дома?
— Да… Ты в роддоме? Мне приехать? Что-то случилось? Чем помочь? — сто слов в секунду. Она всегда такая. Непоседа, рот не закрывается.
— Можно, я приеду? Надо переночевать. Я на морозе тут… в общем, при встрече объясню…
— Быстро ко мне! Немедленно! — орет в трубку.
Становится немного легче. Валя живет с сыном. С мужем давно разошлась.
Мне бы у нее пару дней пожить, в себя прийти. А дальше уже что-то придумаю.
А может, она тоже знала? Гадкая мысль вонзается острой занозой в сердце.
Вздох, пропитанный отчаянием. Но выхода нет. У меня на руках малышка.
Вызываю такси, благо еще немного наличных денег осталось.
Пока жду машину, поднимаю голову на окна квартиры, в которой выросла. А там три головы, трое предателей смотрят на меня. Видят, что я с ребенком на морозе и… наблюдают представление. Родные люди…
Все же я до сих пор этого не могу осознать. Не укладывается такое в голове. Слишком я их любила.
Сажусь в такси… в голове звучит последнее слово матери: «Бессовестная». Ей ли говорить о совести? Она увела моего отца из семьи. При этом даже не любила. А папа потерял голову, бросил жену и двоих детей. А уж, что она делала, чтобы папа развелся, могу только догадываться. Сегодня мама показала свое лицо. Все они…Теперь прошлое, рассказы, все выглядит иначе. Будто спала пелена с глаз, и я прозрела, впервые за долгие годы.
Валя встречает нас у подъезда. Открывает двери машины, расплачивается с водителем.
— Лера! Я не узнаю тебя? Что случилось? Тапочки? Зимой? Где твоя куртка? Тебя, что ограбили? Рома знает? — последний вопрос, как пощечина.
Я пока не научилась спокойно реагировать на его имя.
Ничего не отвечаю. Слезы снова душат.
— Ты вообще в роддоме должна быть. Ой, сейчас поднимемся, как… расцелую Аришку.
Валя тараторит без умолку. Не разбираю ее слов. В голове пульсирует боль, перед глазами кадры сегодняшнего дня. И сама я двигаюсь скорее по инерции, пустая оболочка, вместо крови по венам течет обжигающая отрава.
Валя бегает по квартире, суетится. А сижу в углу кухни и смотрю в одну точку. Благо доченьку мы уложили… Теперь могу закутаться в свой кокон боли. Но Валя не дает. Заваривает чай, садится напротив меня.
— Ты что с Ромкой поругалась? — снова вздрагиваю, его имя как хлыст по сердцу.
— Валь, ты знала, что он и Алена… — и судорожно за ее реакцией наблюдаю.
— Он и Алена что? — шумно глотает слюну, вертит в руках чашку чая.
— Любовники… — слово дается нелегко.
— Они чего? С ума сошла? Лер, мож ты это… нездорова? — даже лоб мой трогает.
— Лучше бы была нездорова, чем это…
— Ты остынь. Подумай. Может, все не…
— Так как кажется, — заканчиваю за нее. — Так, Валь.
— Ромка же от тебя без ума, все вашей любви завидовали, — Валя как-то неестественно замедляется. Куда-то пропадает ее словоохотливость. Она сейчас будто каждое слово взвешивает, прежде чем произнести.
— Обзавидовались… — утыкаюсь лбом в стол.
— Тебе отдохнуть надо, Лер, — гладит меня по голове. — А перед этим горячую ванну прими. Да, да, точно! Это именно то, что тебе сейчас надо!
Вскакивает. Бежит в ванную комнату. Шумит, гремит.
— Ты подробности не спросишь? — на Валю это не похоже. Она всегда выпытывала у меня все до последних мелочей.
— Потом Лер. Ты себя побереги. Малая только родилась, а ты уже еле живая. Прими душ, поешь, поспи, — обнимает. — Реально переживаю за тебя.
Под руку заводит меня в ванную. Показывает, что где стоит. Впадаю в ступор, смотрю в одну точку. Что-то не дает мне покоя, червяк внутри поселился и поедом ест.
Валя уходит. А мне так неспокойно, внутри непонятная тревога нарастает.
Не знаю, чем руководствуюсь. Включаю воду в ванной. И выхожу в коридор. На кухню дверь закрыта. Я ухом к двери. Слышу приглушенный голос подруги.
— Да, у меня. Не надо сейчас приезжать. Она такая страшная, зареванная. Пусть выспится. Я долго говорить не могу. Ее в ванную засунула. Ты как вообще спалиться умудрился?
Открываю дверь на кухню. Валя испуганно оборачивается. Мгновенно вызов отключает.
— И ты туда же… лучшая подруга, — сползаю по стене на пол.
— Лер, он мне сына с того света вытащил. Я до конца жизни ему обязана.
Глава 8
— А меня можно предать… кто я такая… Сплавила меня в ванную и побежала ему сразу же звонить. Браво, Валь, — меня присыпало такой грудой предательских камней, что не могу даже пошевелиться. Тело не слушается. Я превратилась в комок пульсирующей боли.
— Он сам позвонил. Рома хорошо тебя знает, догадался, куда ты поехала, — присаживается рядом со мной. — Лер, ну чего ты… Сама ведь знаешь ситуацию, если бы не Ромка не было бы у меня сына.
— Прекрасно помню, как сама умоляла Ромку помочь тебе. Ходила к нему на работу, рассказывала о твоей ситуации начальству, просила у них деньги. Я все помню, Валь, — смотрю на нее, один миг все… чужая.
Сыну Вали требовалась операция и очень дорогое лечение. У мальчика врожденные проблемы с сердцем. Мы с мужем тогда обзванивали клиники, искали лучших врачей. Отправили подругу с сыном в Германию.
— Если бы на работе Ромку так не уважали, никто бы денег не дал. И основную часть суммы все равно дал твой муж. Лер, я и тебе благодарна, ты не оставила меня в такой тяжелый момент, — тянется чтобы обнять меня.
Отталкиваю ее с несвойственной мне силой. Она не удерживается на корточках, падает на пол. А мне мерзко, от мысли, что ее предательские руки ко мне прикоснуться, испачкают еще больше.
— Дикарка, — фыркает. — Еще ударь меня! Давай, Лер, вперед! — вскакивает с пола, упирает руки в бока.
— Руки марать, зачем, — говорю устало.
— Хочешь честно? Я с детства тебя знаю, люблю, но не могу не игнорировать очевидного, — в темно-серых глазах плещется злоба, яркая, сильная. Раньше никогда такого не видела. Подруга меняется, превращается в незнакомое гадкое существо.
День снятия масок продолжается…
— Не игнорируй. Выскажись, Валюха, облегчи душу, — смотрю на нее, сидя на полу, я готова к новому удару.
— Ты с жиру бесишься, Лер! — выкрикивает слова, пропитанные ядом. — Ты помнишь моего мужа? Он не изменял, но лучше бы изменял, чем бил меня беременную. Сколько я натерпелась, на всю жизнь травма. И твой Ромка, который любой твой каприз исполняет.
— Завидуешь? — парадокс… мне так больно и гадко, что хочется смеяться. Новая стадия, когда слез уже нет… я заливаюсь истерическим смехом.
— Ты совсем уже? Чего ржешь! — а Валька завелась. — Да! Завидую! У тебя дорогущих украшений… — кривит рот в таком оскале, что жутко становится, — Можно магазин открывать. Ромка дарил и дарил… цветы в квартире постоянно свежие… — левый глаз у нее начинает дергаться. — Да о такой жизни только мечтать можно. Ой, а тут идеальный Рома оступился, — слюна изо рта брызжет. — И все, уже неугоден. Устроила цирк, раздетая с маленьким ребенком по городу бегаешь. Кому и что ты доказываешь? Цени, Лерка. Судьба тебя балует.
