— Да не, — тянет Тимур, как будто и не слушал меня. — Конечно, старый козел знал. Он же ненавидел меня. Всю мою жизнь! С рождения, сука, ненавидел, а я в лепешку старался разбиться, чтобы ему понравится. А хер там. Ну мама…
— Только не говори ей, — пугаюсь я. — Она не хотела, чтобы ты знал.
— Могла и не просить о таком, Ксень, — криво ухмыляется он. — Не представляю, как спросить собственную мать, с кем же она переспала тридцать лет назад, лишь бы наставить рога моему отцу?… Боже. Ксень. С моих плеч будто камень свалился, знаешь?
— Знаю. Я так же себя чувствовала, когда от него ушла. Последняя ниточка разорвалась, и ты, как шарик, просто летишь, летишь все выше.
— Ну я не так поэтично, конечно, хотел сказать, я же футболист, помнишь? Только ногами могу, а головой не могу.
— Будет вам заливать, товарищ президент «Детской Академии футбола». Голова у тебя работает, как надо.
— И не только голова, — играет он бровями.
— Не здесь же, Тимур!
Но он уже впечатал меня в собственный же письменный стол.
— Почему нет? Все уже ушли.
— У меня штор нет! А это первый этаж и на улице все видно! И там мальчики…
— Мальчиков я уже отправил по домам. Стоп, какие мальчики? Ты же ничего не должна была знать. Вот шпионы недоделанные.
Но я заткнула его поцелуем.
— Дверь закрой, свет выключи и возвращайся.
— И эта женщина говорила, что ей не нужен секс?
— Ты мне нужен. И секс тоже с тобой нужен.
Вместе со светом в кабинете Тимур погасил телевизор. Вернулся к столу, избавил меня от белья и вдруг остановился.
— Слушай, я же тебе так и не сказал, Ксень. Я же спонсора нашел.
— О боже. Сейчас? Ты хочешь говорить о своем футболе сейчас?!
— Ксень, — он навис надо мной, и свет фонарей освещал его улыбку. — Просто там такой офигенный вариант. Я даже не поверил, когда услышал.
— И сколько этот спонсор даст тебе?
— В том-то и дело, что он не дает мне рыбу. Он готов дать мне удочку. Его зовут Николай Одинцов, он глава фирмы по производству солнечных батарей. И он готов отдать эту фирму мне.
— Звучит нереально. Может, его тоже скоро посадят?
— Я не знаю, честно. По документам вроде все чисто. Я обещал встретиться с ним на одном приеме, но даже идти не хотел, чтобы отца не встретить, а теперь… Теперь это будет даже интересно.
— А можно мы уже потрахаемся?
— Ксения Михайловна, как можно? Вы же работаете с детьми, — улыбнулся наглец. — Желание дамы закон. Только есть еще кое-что.
— Да боже ж ты мой! Теперь-то что?
— Выходи за меня, Ксень. Когда фамилию мою возьмешь, последняя ниточка точно оборвется раз и навсегда.
— Тимур. Ты во мне, я на рабочем столе. И ты решил сделать мне предложение сейчас?
— Ну а когда? — хохотнул он. — Я же все равно на одно колено не встану.
Я захохотала, а он стал двигаться во мне. Со мной. Навсегда.
— Безжалостная Божья Коровка, скажи же это ну…
— Да!.. О боже, да! Я согласна!
Эпилог
Впервые я встретила Ксению в очереди за кофе.
Кто мог знать, что именно в сонной очереди посреди торгового центра я встречу лучшую подругу, о которой не смела и мечтать? Знаков свыше не было. Наоборот, в то утро все шло из рук вон плохо: машина не заводилась, пробка была раньше обычного, а телефон оказался разряжен. Я была раздражена и в полном ужасе от предстоящей встречи. Хотя врачи и запретили кофе, я решила, что стаканчик капучино спасет меня от непреднамеренных убийств и сделает этот день менее ужасным.
А вот Ксения излучала счастье. Это и привлекло сразу мое внимание, потому что не часто услышишь смех в семь утра в понедельник в спящей очереди.
Каюсь. Сначала я решила, что эта парочка все еще под кайфом после афтерпати. Я не верила тогда, что можно настолько ярко светиться от счастье просто потому, что ты любишь и это взаимно. Мы с мужем уже десять лет вместе, и в семь утра я не хочу любви. Я хочу убивать.
А Ксения с Тимуром были как молодожены, хотя на тот момент прошли через многое, что выпало на их долю. И то утро вовсе не было их первым после удачной первой ночи, проведенной вместе. Далеко нет.
Я запомнила их пару, но глаза на лоб у меня полезли, когда я снова увидела их чуть позже.
В приемной центра по оплодотворению.
Выражения лиц остальных пациентов выдавали их с головой. Думаю, я тоже выглядела также. Мы вели нашу войну. И всех нас переполняла отчаянная решимость любой ценой заполучить детей, как будто они были вражескими вымпелами.
Тимур и Ксения выглядели иначе. Они словно были счастливы просто там находиться. Ладно, решила я, наверное, они просто пришли в первый раз.
Понимаете, я-то сидела на тех жестких стульях в ожидании, пока назовут мое имя, уже в третий раз.
Два неудачных ЭКО за плечами, ну как тут улыбаться?
Ничто так не гасит вашего счастья и уверенность в себе, как осознание собственной неполноценности. Все мы, кто сидел в той очереди, были, как будто бы… Ненастоящими женщинами. А наши собственные тела были нашими злейшими противниками.
Значительно позже Ксения рассказала мне, как сильно ненавидела себя раньше. Настолько, что сразу расписалась в собственном бессилии, и до ЭКО у них с мужем после двух внематочных даже не дошло. Отношения умерли к тому времени вместе с чувством собственного достоинства.
Только Тимур не был ее "тем самым" мужем.
Он был сыном ее мужа от первого брака.
Ксения была решительной, отчаянной и уверенной в том, что Тимур будет любить ее любой. И это действительно было так. Ведь в тот самый день, когда я их встретила, они пришли в клинику вовсе не впервые.
Они были там, чтобы провести вторую попытку. Не знаю, почему некоторым Бог дает детей сразу, а другим, только, как следует, проверив их стойкость.
Мы не стали подругами с Ксенией сразу.
Это случилось гораздо позже, когда я встретила Ксению в том центре еще раз. Когда мы обе уже прошли через третью и четвертые попытки.
Сейчас Ксения с Тимуром растят двойню. А у нас с мужем, словно за все наши попытки, родились аж тройняшки.
Я думала, что дети это бесконечное счастье и что, когда они у меня появятся, я тоже буду улыбаться. Даже по утрам. Совсем как Ксения.
Но, спустя восемь лет, когда я закидываю наших повзрослевших мальчишек на утреннюю тренировку к Тимуру, только Ксения по-прежнему встречает меня с невероятно лучезарной улыбкой.
Знаете, когда я услышала ее историю впервые, то поняла, почему ей так легко улыбаться.
Ради собственного счастья она нарушила главнейшее табу общества и выстояла протии предубеждений целой страны. И даже это наверняка было проще, чем наконец-то принять себя такой, какая ты есть.
Я же в семь утра по-прежнему хочу только убивать.
март — июль, 2020 г.
