— Обсудите с Анной, когда она вернется. Подозреваю, девочка меня боится, — и только сейчас губы все же дрогнули — но не в улыбке, а усмешке.
— Она многое пережила.
— Я знаю. Просто спросите, не будет ли она против. Если что — предложение о съёмной квартире в силе. Я поговорю с врачом. Узнаю, сколько вам предстоит провести в больнице, и какой санаторий он посоветует. Все траты на мне.
— Мы вернем…
— Не вернете. Примете. И пообещаете исполнить свою часть договоренности.
Помешкав несколько секунд, Зинаида кивнула. В палате снова стало тихо.
Высоцкий сначала посмотрел в сторону окна, потом медленно подошел к нему, минуя пустые койки.
Вид отсюда выходил на аллею, ведущую от одного корпуса к другому. По ней, будто под заказ, быстро семеня, шла девочка Аня, прижимая к груди аптечный пакет. В отличие от вчерашнего дня, когда Высоцкий застал ее на пороге дома в совсем летнем, сегодня она выглядела уже иначе. Будто взрослее и серьезней. Вместо шорт и майки — джинсы высокой посадки и заправленная в них футболка. Рассыпанные по плечам волосы, бледное лицо, сконцентрированный взгляд, решительная походка. Такая, будто она ежесекундно принимает невероятной важности решение. И, наверное, в ее голове все так и есть. Девочка ведь далеко не дура, понимает, что ситуация у них с бабушкой аховая. Всячески пытается взять на себя ответственность, найти в себе силы, что-то решить… Вот только отчаянно отказывается смиряться с тем, что решить — не в ее силах.
— Вы не дозвонились до дочери? — оторвав взгляд от Ани, Корней снова глянул на Зинаиду. Та сидела к нему спиной, а услышав вопрос — оглянулась. Несколько секунд просто смотрела в ответ, потом вздохнула, покачала головой.
— Нет. Не берет трубку. Видимо, нечего сказать…
— Ясно. Но если вам интересно мое мнение — такое не прощают.
Корней произнес, сам толком не зная, почему поступок незнакомой женщины взбесил его почти так же сильно, как Вадима. Ведь если в случае с подчиненным причина была ясна — он подставил не только Высоцкого, но и все ССК, то со средней Ланцовой все было сложнее. Он зарекся удивляться человеческой подлости. Он понимал, что отчасти бабушка с внучкой сами виноваты. Но… Выбросить родных, практически немощных, мать и дочь на улицу — это особый уровень цинизма.
— К сожалению, Корней Владимирович, моя дочь совершила уже очень много вещей, за которые не прощают. И это — не худшая…
Зинаида не ожидала ответа. Он и не последовал. Корней снова подошел к кровати, скользнул ладонью по перилам у изножья…
— Я зайду к врачу, узнаю подробности. А вы… Поговорите с Аней. Передайте, что я буду ждать ее в машине.
Произнес, дождался кивка от Зинаиды, вышел, не прощаясь. Раскрой он дверь чуть шире — заехал бы несущейся к палате Ане по носу. Но бог миловал. Вот только ее снова, как когда-то, пришлось придерживать за плечи, чтобы не упала, впечатавшись…
— Ты так убьешься рано или поздно…
Убедившись, что катастрофа местного значения локализирована, Корней отпустил Анины плечи, направился по коридору к медсестринскому пункту, Аня же проводила его взглядом, немного хмурясь, а потом все же рванула дверь на себя, чтобы побыстрее оказаться рядом с бабушкой и узнать, что он ей сказал…
Глава 24
После разговора с бабушкой Аня чувствовала себя, будто пришибленная. С одной стороны, ей бы радоваться, ведь получается, что Высоцкий готов им помочь. Помочь так, что… Что становится еще более стыдно за это ее ужасное желание «проучить», которое отчасти и стало всему виной. А с другой… От одной только мысли, что ей придется провести в его доме не ночь и не две, а… Получается, несколько месяцев? Тело бросало в дрожь.
Идя от больничного корпуса к месту, где Высоцкий оставил машину, Аня судорожно пыталась понять, как себя вести и что делать.
Ясно было одно — он мог сказать все то, что озвучила бабушка, лично ей, но не захотел. Почему — было для Ани практически очевидно. Он не считает, что с ней есть смысл обсуждать хоть насколько-то важные вопросы. Нет. Для Высоцкого она годится лишь на то, чтобы информировать, когда ему это нужно, и исполнять мелкие поручения по типу «стой», «иди», «встань», «сядь»…
Стоило подумать об этом — и снова по Аниным рукам шла дрожь, а дыхание сбивалось… И пришлось хорошенько постараться, чтобы заставить себя выдохнуть, надеть на лицо маску спокойствия, выровнять дыхание, незаметно прокашлявшись…
Высоцкий ждал ее, стоя у автомобиля. На сей раз, к сожалению, не игнорировал приближение, уткнувшись в телефон, а следил, как девушка пересекает парковку, становясь с каждым шагом все ближе. Посмотреть на его лицо Аня не рискнула, но и так понимала, что смотрит он довольно пристально, немного с прищуром.
Возможно, Ане сходу стоило бы что-то сказать, но она не нашла в себе сил. Ей сказано было после разговора с бабушкой идти к машине — она пришла. Остановилась в шаге от пассажирской двери, потянулась к ручке, но вздрогнула, когда прежде, чем успела коснуться ее сама, на металл легла мужская рука. Высоцкий сам открыл ей дверь, на девичий взгляд — немного испуганный, слегка растерянный, не отреагировал никак, просто кивнул, мол, залазь уже, несчастье…
Аня залезла. Снова вздрогнула, когда дверь захлопнулась. А потом в полной тишине следила, как сам Высоцкий обходит автомобиль, чтобы занять водительское.
— Я так понимаю, с бабушкой вы все обсудили…
Первым заговорил он, параллельно приводя автомобиль в движение. Не спросил даже — произнес утвердительно, но Аня все равно кивнула, опуская взгляд.
— Да. Бабушка сказала, что вы нам поможете…
— Главное, не забудьте, что с вашей стороны тоже есть условия.
Аня снова кивнула. Об условиях с их стороны она не забывала. Пожалуй, они были вполне справедливыми. Да и, положа руку на сердце, они с бабушкой не были воинами. Они не смогли бы противостоять теперь, поняв, насколько легко их можно прижать к ногтю… И как много они могут потерять, впутываясь в войну с теми, кому очевидно проигрывают силами.
— С-спасибо вам. Я знаю, что вы не нуждаетесь в моих благодарностях… Бесконечных… Но все равно спасибо. За бабушку. И за возможность собрать вещи…
Корней не перебивал, позволяя Ане произнести все, что хотела. Потом же… Впервые, кажется, не проигнорировал благодарность.
— Не за что. Во всем случившемся есть не только ваша вина. Но вы оказались самыми слабыми. Я не разделяю ваше с бабушкой стремление надеяться на чудеса, но и не считаю, что за совершенную вами глупость стоит добивать.
Аня слушала, затаив дыхание. Пытаясь понять, что Высоцкий вкладывал в каждое из произнесенных слов. Вот только ответить ей было нечего, поэтому снова самый обычный кивок.
— Твоя бабушка сказала, что у тебя пары. Сегодня?
Высоцкий задал следующий вопрос почти сразу. На сей раз настолько неожиданный, что Аня подняла глаза на мужской профиль. Прошла секунда… И щеки тут же заалели, ведь только сейчас девушка поняла, что автомобиль движется уже больше пяти минут, а она даже не поинтересовалась маршрутом…
— Сегодня одна лекция. Вступительная. Я не пойду.
— Почему? — Высоцкий задал вопрос, продолжая смотреть на дорогу, Аня же опешила. Ведь он спросил так легко, будто ответ не очевиден.
— Не смогу сосредоточиться… — Аня ответила честно, подавляя тяжелый вздох. В голове было слишком много мыслей. Впереди — слишком много сложностей. Лекции сейчас и интересовали, и волновали ее меньше всего.
— Насколько я помню, на вступительных лекциях нужно не сосредотачиваться, а присутствовать.
Высоцкий прокомментировал, Анины щеки снова стали чуть ближе к цвету помидора. К сожалению, ей было очевидно — он хочет от нее слишком многого. Она — обычная слабая девочка, которая не умеет брать себя в руки в сложные жизненные моменты, которых с ней до вчерашнего дня и не случалось особо. И пусть она рисковала еще сильнее его разочаровать, но об университете думать все же не могла. Поэтому уверенным движением перевела голову из стороны в сторону.
