Два раза в день мне приносят еду. Довольно сносную, кстати. Хотя, я бы не удивился, корми Захар меня помоями. И я бы жрал. Потому что мне нужны силы. Я должен выбраться отсюда и забрать с собой Марину.
Я не знаю сколько времени провёл здесь. Судя по тому, какое количество раз меня кормили, примерно двое суток. Весь этот период ни Васнецов, ни его дочь не появлялись.
Ситуация начинает напрягать. Я не могу понять, в чем сложность решить мой вопрос. Может, Захар нагнал и имеет на меня совсем другие планы, вовсе не связанные с решением дочери, носящей под сердцем моего наследника.
Последний факт радует меня даже сильнее, чем раньше. Сам не знаю почему, но я захотел этого ребёнка. С того самого момента, как Гора донёс о беременности. Продолжатель дел и рода... Рано или поздно я должен был обзавестись им, а Марина, пожалуй, идеальная кандидатура. Мы получим лучшую смесь, вобравшую в себя частичку каждого из нас.
А теперь, я вдвойне рад. Даже если сдохну в этой клетке, напоминание обо мне ежедневно будет мозолить глаза Захару. Будет называть его дедом и смотреть на старика моими глазами. Будто я с того света наблюдаю за ублюдком, сломавшим однажды мою жизнь.
Сегодня, после второй трапезы, ко мне прислали докторишку. Захаровский лепила даже не рискнул зайти в клетку, осматривая меня через прутья, в окружении двух мужчин с оружием. Признаться, я был весьма польщен. Даже побитого и безоружного меня считают опасным. После такого планка собственной самооценки может взлететь до небес, учитывая, что я и так о себе весьма лестного мнения.
Мне так же подставляют таз с водой и мыло, давая возможность умыться, вымыть руки - освежиться, одним словом. Очень странно, что меня решили привести в порядок именно сейчас. В данный момент я не вижу в происходящем никакой логики.
– А фрак тоже выдадите? – ухмыляясь интересуюсь я.
Один из бойцов налетает на меня, пытаясь пробить через решетку, но мне удаётся перехватить удар, заломив руку за прутья.
– Серый, Босс сказал не трогать, – спешит на помощь второй, разнимая нас.
Соображаю, что били меня действительно больше по внутренним органам, оставив на лице лишь несколько рассечений в добавок к тем, что я получил ещё в драке с Марининым хахалем. Даже глаза не заплыли.
Причина столь странного поведения становится мне ясна лишь тогда, когда на пороге входной двери появляется моя Марина.
Глава 41
МАРИНА
16 – 18 ноября 2020 года (наши дни)
– Ненавижу вас, уроды! – только и остаётся вновь крикнуть мне, когда меня вталкивают в собственную комнату, закрывая на ключ дверь.
Бью по ней ногой, ещё раз подтверждая своё недовольство сложившейся ситуацией, а потом сползаю вниз, усаживая задницу на пол. Нарочно ведь такого не придумаешь! Родители оказались живы, а я все это время была той самой девушкой, которую вот уже два месяца искал Глеб.
Я должна была заподозрить неладное с самого начала! Ведь было столько совпадений, на которые нельзя было закрывать глаза. Но я и подумать не могла, что такое в принципе может произойти в жизни. В кино – да, но в реальности... Столько нюансов совпали совершенно случайно, в результате, в том числе, моих решений и поступков.
Пока я не имею никакого представления о том, как выпутаться из этой ситуации, а сверлящая головная боль ни коем образом не способствует мыслительной деятельности. Но одно знаю совершенно точно – я не желаю иметь с этими людьми ничего общего! Мои родители погибли, и я буду придерживаться этого сценария далее. Мне так проще. И это справедливее, учитывая то, как чета Васнецовых поступила со мной.
Мне снова становится стыдно перед своим, ещё не рождённым ребёнком, за то, что я собиралась избавиться от него. Я была бы ни лучше них, людей, забросивших меня в самый эпицентр ада на земле.
Осознание происходящего накатывает неожиданно, вызывая такую бурю эмоций, которая в мгновение ока захватывает меня в свой водоворот, вынуждая предаться опустошающим рыданиям. Я всегда считала, что мир несправедлив ко мне, а теперь узнала насколько, ведь меня предали самые важные в жизни люди.
Весь оставшийся день ко мне так никто и не приходит. Не делают попыток заговорить, даже не кормят. Наверное, рассчитывают на то, что я сама брошусь к ним в ноги, когда все обдумаю или хотя бы проголодаюсь. Так и решаю поступить. Если Глеб все ещё жив, а я на это очень надеюсь, я должна сделать все возможное, чтобы вытащить нас. К тому же, пища необходима мне для поддержания жизни маленького человека, с которым мы теперь навеки связаны. И для его защиты я тоже пойду на любые жертвы.
Барабаню в дверь. Кричу, что все осознала и была неправа. Стучу долго и, уже отчаявшись получить хоть какую-то реакцию, слышу за дверью торопливо приближающиеся шаги.
Родители входят в комнату, и я бросаюсь им на шеи. Выдавливаю из себя слёзы, всем своим видом показывая, как я рада, что нашлась. Мать тоже плачет. Обнимает меня так крепко, что на секунду мне становится жаль этих людей. Что, если действительно, все это время они любили меня? Ждали? Надеялись на эту встречу? Но я быстро отметаю подобные чувства. Как бы то ни было, этот факт не способен смыть предательства и, как следствие, моей изуродованной жизни.
– Пойдём, доченька, – говорит мама, – тебе нужно как следует покушать и принять ванну. Мы с отцом сейчас все организуем, – она снова прижимает меня к себе со счастливой улыбкой. Я тоже через силу выражаю некое подобие радости, обнимая ее в ответ.
– Твои волосы нужно подстричь, – мама теребит мои пряди, пока мы спускаемся по лестнице. – Они слишком жесткие, скорее всего, ты пережгла их, когда высветляла. И вообще, их давно пора освежить и перекрасить, выглядят отвратительно.
Я хочу зарычать, вырвав собственные волосы из рук этой женщины. Ненавижу подобные нотации! Но вовремя вспоминаю, что играю роль приличной любящей дочери, которая, по мнению родителей, должна со всем соглашаться. Ну не возмущаться, по крайней мере.
***
– Марина, ты слишком громко жуешь, – делает мать очередное замечание, когда я приступаю к поглощению пищи. – Сейчас это неважно, но в обществе будет крайне неприлично.
Сжимаю вилку сильнее, борясь с желанием высказать то, что думаю по этому поводу. Так проходит остаток вечера и весь следующий день. Мама пытается внушить мне какие-то для неё одной важные манеры, заново воспитать меня, наверстав упущенное время.
Мне приносят несколько комплектов одежды на первое время, кормят вкусняшками, а на заявление о желании обзавестись собственным автомобилем, через четыре часа пригоняют во двор новенький Мерседес. Я прямо, как черт в раю. Эдакий дьяволёнок, внезапно окружённый заботой вселенского масштаба.
Мать приглашает на дом стилиста, и мне приходится расстаться с окрашенными кончиками, прилично укоротив длину волос. Чего только не сделаешь ради спасения!
– Где Глеб, пап? – нахожу отца в кабинете, когда полагаю, что уже, наконец, пришло время для серьезного разговора.
– Присядь, – говорит он мне, указывая на один из стульев. – Я понимаю, ты провела с ним много времени, но он вовсе не тот человек, которому есть место в нашей жизни.
– Так ты убил его? – спокойно, насколько это возможно, спрашиваю я.
– Нет, – папа качает головой, а я чуть было не испускаю вздох облегчения. – Но очень хотел. Руки так и чесались... Особенно после того, что он наговорил о тебе.
– Так почему не тронул? – небрежно интересуюсь, прощупывая почву для будущих активных действий.
– Не хотел снова делать выбор за тебя... Как ни как, Кайданов отец твоего ребёнка.
– Я хочу увидеть Глеба. Где он?
– Хорошо, – на удивление легко соглашается Юрий Захарович, – завтра я организую вам встречу. Только пойдёшь с охраной.
– Тебе нечего опасаться, пап, – уверяю я, – Кай ничего не сделает мне. Слишком дорожит ребёнком. Пока внутри бьется сердце малыша, Глеб будет шелковым, – я накрываю своими маленькими ладошками здоровенные ладони отца, подтверждая, что нам удалось наладить отношения в таком ключе, в котором они с матерью мечтали.
