— Надо же. Практически как дорога на дачу к родителям, — заметила возбужденно, изучая местный пейзаж. — Только с двух сторон не лес из берез и сосен, а пустыня.
— Ага, местные жители как раз так и выезжают на выходные отдыхать. Мы на дачу — картошку сажать и копать, а они в пустыню — по барханам кататься, — улыбнулся Славин.
Я с нетерпением ждала, когда мы наконец въедем в пустыню, а не будем ехать по дороге вдоль нее, и переживала, что нас так и не выпустят погулять по песочку. Я нетерпеливо подпрыгивала на сиденье, теребила Пашку за рукав, а он только посмеивался.
— А мы поедем в пустыню? Или вы нас выпустите? — решилась все-таки уточнить у нашего сурового водителя по-английски. Тот посмотрел на меня через зеркало заднего вида, улыбнулся, умилившись, видимо, моим нетерпением, и кивнул. — Сейчас немного дальше проедем. Здесь песок желтый, не такой красивый. Потом будет красный. Там и покатаемся, и сфотографируйтесь. На закате как раз приедем, фотографии получатся замечательные.
— Ого. Класс. Спасибо, — поблагодарила мужчину, улыбнувшись ему в ответ. Все-таки внешность обманчива. На вид суровый мужчина-медведь оказался терпеливым и понимающим. Наверняка его такие, как я, туристы каждый день подобными вопросами мучают.
Еще через десяток минут мы действительно оказались среди гор красного песка, и у меня сердце быстрее забилось. Наш местный молчаливый провожающий оказался прав: здесь было намного красивее, и солнце начало опускаться, окрашивая небо в огненные цвета, из-за чего барханы выглядели величественно и завораживающе.
Мы остановились на стоянке для джипов, и наш водитель выпустил нас на волю, отправив гулять к сувенирной лавке.
— Сейчас шины спускать будут, — пояснил Славин, за руку вытаскивая меня из салона, потому что я не хотела выходить: меня же в саму пустыню обещали привезти, а не в придорожный магазинчик, полный народу и торгашей. — Пошли что-нибудь тебе купим пока.
— А зачем шины спускать? — напряженно поинтересовалась я, оборачиваясь к нашему большому белому средству передвижения.
— Чтобы по песку прыгать, — загадочно пояснил Славин, лавируя между братьями-близнецами нашего джипа и другими туристами.
— А ты мне правда что-то купишь?
— Нет. Давай просто осмотримся.
— Ну уж нет. Ты сказал, что купишь. Значит, покупай! — потянула его к прилавкам, около которых образовалась самая большая толпа. — О! Пашка! Давай тебе тоже платье купим! — воодушевилась, заметив нашего земляка в местном наряде, наподобие того, в который были облачены все водители джипов. Вот только на последних он смотрелся органично и не вызывал улыбки, а на русском мужчине — смешно и комично.
— Только если ты вырядишься так, — указал он на витрину, где стоял манекен в местном черном облачении женщин, абайе, с платком на голове и закрытым лицом. Одеть Славина в кандуру очень хотелось, потому что он в ней должен был выглядеть так же нелепо, как и наш соотечественник, однако сама я так одеваться не планировала: мне нужны были красивые фотографии, а не смешные, потому пришлось довольствоваться покупкой платка в клетку, за который Славин рассчитывался с радостью.
Мы еще некоторое время побродили по мини-рыночку, посмотрели, как туристы рассекают на квадроциклах по песку, и вернулись к автомобилям. Мне не терпелось попасть в пустыню. А на стоянке тем временем как раз спускали шины нашему джипу, и я с еще парой девушек застыла рядом, внимательно наблюдая, будто это была какая-то невидаль.
— Нравится? — поинтересовался Славин, хохотнув мне в ухо, пока я следила за действиями водителя. Встрепенулась. — Если тебе это так нравится, могу дома тебе по несколько раз за день сдувать и надувать шины.
— Да ну тебя! — возмутилась, ударив его по плечу.
И вот, наконец, через пару десятков минут мы въехали в настоящую пустыню. Остановились, дождались еще тройку джипов, которые притормозили рядом с нами в опасной близости на сыпучем бархане, водитель скомандовал: «Gо!» — и все четыре огромные машины понеслись вперед друг за другом, скача по песочным горам, как по волнам катера. На огромной скорости мы то поднимались на вершину бархана, то так резко спускались в пропасть, что казалось, будто сейчас утонем в зыбучих песках, то снова выныривали наверх, а перед нами возникал из ниоткуда бок такого же несущегося рядом на огромной скорости автомобиля, из-за чего создавалось ощущение, что еще чуть-чуть — и мы попадем в аварию на пустынной земле.
Я была не готова к такому экстриму, а потому орала изо всех сил, вцепившись одной рукой в ручку на крыше джипа, а другой сжимая ладонь Славина. Мой дружок, конечно, был в курсе того, что нас ждут прыжки по барханам, а потому был весел и ржал над моей реакцией аки конь.
— Разобьемся! Я не хочу умирать так рано! Славин, что ты натворил! Мы так не договаривались! Пашка, я тебя ненавижу! — визжала что есть сил, лихорадочно переводя взгляд с бокового окна на лобовое, а потом на Славина. Вопреки своим страхам, закрыть глаза боялась даже на секунду. Впечатления были невероятно пьянящими, в крови смешался адреналин со счастьем и радостью. Меня мотало из стороны в сторону, я рисковала разбить себе голову о стекло, вонзила ногти в Пашкину руку, но тем не менее получала неописуемый восторг, молясь и матерясь про себя одновременно. — Ты придурок, Славин! Дебил! О таком надо предупреждать! Ой! Ай! А-а-а!
— Ударилась?!
— Сейчас выйдем — и я тебя ударю! Сильно! Мы с водителем засыплем твой труп песочком, и он вернет меня обратно «целой и невредимой»! А-а-а! Осторожно! — заорала я, когда из-за бархана выскочил другой джип. Водитель сделал вираж, меня мотнуло в сторону Славина, и я чуть не повалилась на сиденье, хоть и была пристегнута. Мы начали снижение. — Слишком резко! Резко! Мы разобьемся! Паша-а-а!
Паша ржал, я вспоминала, почему именно не матерюсь, и никак не могла вспомнить. Но только когда решилась начать некультурно выражаться, мы снизили плавно скорость и опустились в песочную низину, останавливаясь. Я часто дышала, пытаясь выровнять дыхание и участившееся сердцебиение. Пашка проворно выскочил из автомобиля, открыл дверь с моей стороны, отстегнул ремень безопасности, вытащил меня из салона и поставил на твердую землю. Ну как на твердую… на песочную землю, на которой ноги разъезжались в разные стороны, но я была рада и этому. Нагнулась, уперлась руками в колени и громко задышала.
— Совсем плохо? — обеспокоенно поинтересовался Славин, погладив меня по спине. — Тошнит? Воды дать?
Резко распрямилась, откидывая волосы назад.
— Еще хочу!
Славин захохотал над моей реакцией, и я его поддержала совершенно счастливым беспричинным смехом, облокачиваясь на его плечо, как и он на мое.
— Черт, Славин, это было так круто! Но у меня колени теперь дрожат! Я на ногах еле стою! Еще поедем?
— Нет, — ответил он, покачав головой. — А то ты уже какая-то бледная. Точно в порядке?
— Голова немного кружится. Я думала, мы так и умрем здесь вместе! Скатались в пустыню, туристы-любители, — продолжала смеяться, хватаясь за его шею и плечо в качестве поддержки. — Почему ты не предупредил? Я ожидала спокойную поездку за красивыми фотографиями, а не гонку на выживание.
— Потому и не сказал, чтобы ты не переживала раньше времени.
Я оглянулась, осматриваясь. Вокруг нас продолжали парковаться друг за другом те же самые дорогущие джипы, которые были в огромном количестве на стоянке около сувенирной лавки, и оттуда медленно выбирались такие же возбужденные, перепуганные туристы. К нам тем временем подскочил наш водитель с доской для серфинга в руках.
— Кататься будете? — поинтересовался он, кивнув на высокий песчаный бархан, который возвышался над нами и из-за которого выглядывало яркое закатное солнце.
— А нас не задавят? — поинтересовалась с опаской, глядя на прибывающие автомобили. Мужчина покачал головой и махнул, чтобы мы следовали за ним.
Передвигаться по песку, тем более в гору, было сложно, я выдохлась мгновенно, поэтому повезло, что в такую поездку взяла с собой сильного друга, который тащил меня за собой на буксире. Добравшись же до вершины, облегченно выдохнула и еще раз осмотрелась. Перед нами открылось невероятное зрелище на бескрайнюю пустыню, освещенную лучами закатного солнца, и на небо, раскрашенное яркими красками.
