— Наверное, нет.
— Тогда в чем проблема? Перешагни и живи дальше. К экзаменам готовься. — Делать вид, что ничего не произошло?
— А что произошло? Проблема решена. Живем дальше, — ответил Борис.
Когда мы подошли к его квартире, то около двери нашили мужчину, который спал, прислонившись к двери. Шапка надвинута на лицо. Борис остановился. Достал телефон, чтоб вызвать скорую и полицию.
— Борь, почему ты решил, что он умер? — тихо спросила я.
— Он уже окоченел, — сказал Борис. — Печальный итог, но он был весьма ожидаемым.
Я видела фотографии сына Бориса, но не узнала в этом мертвом мужчине юношу с упрямым взглядом, который смотрел с фотографий. Борис держался до последнего. Он разговаривал с полицией и скорой. Потом кому-то позвонил. Я не слышала разговора. Села в угол дивана и ждала, когда это все закончится. Когда люди уедут, а в квартире опять станет тихо.
Взяла книгу, но не стала ее читать. Просто не смогла отвлечься. При этом не было никаких мыслей. Пустота.
— Не бойся. Ничего не поменяется, — ответил Борис.
— А мне кажется, что как прежде уже не будет.
— Просто исчезла еще одна проблема. Еще одна головная боль, — сказал Борис.
— Может, мы совершили ошибку?
— Веришь в мистику?
— Не знаю. Но на ум приходит…
— А мне ничего на ум не приходит. Он сам решил свою судьбу. Я пытался ему помочь, но не смог, — ответил Борис.
— Но сделал все, что мог.
— Возможно. А может недостаточно. Когда у меня был вопрос ухаживать за матерью или отдать ее в интернат, то я выбрал ее. Но при этом мог заняться сыном и женой.
— Ты все правильно решил.
— Тогда чего мы слезы льем о прошлом? Поможешь с ужином? Думаю, что сегодня можно будет съесть мороженое. И плюнуть на диету.
— Но только сегодня. Можно еще и завтра. Но не больше.
Борис почему-то опять посмотрел на меня, как в тот день, когда я согласилась переехать к нему. Это был какой-то особенный взгляд, который мне сложно было прочитать и понять. Вместо того чтоб еще что-то сказать, я положила голову ему на плечо. Плакать не хотелось, а вот избавиться от растерянности я просто мечтала.
— Все будет хорошо, Ириш.
— Это я должна тебе сказать.
— Разве есть какая-то разница кто и кому что сказал?
— Не знаю. Она есть?
— Не думаю. Главное, что мы с тобой оба в это поверим, — ответил Борис. — А мы в это поверим.
— Тогда придется поверить.
По Борису было сложно узнать скорбит он или нет. Мне вначале казалось, что он никак не отнесся к смерти сына. И только иногда я замечала его задумчивый взгляд, который смотрел в никуда. В такие моменты Борис крутил в руках очки, без которых плохо видел, и о чем-то думал. Но стоило ему увидеть, что я на него смотрю, как он тут же словно просыпался. Ворчал, что я ему покоя не даю, а потом прерывал занятия и куда-нибудь меня тащил. Иногда по делам, а иногда просто, чтоб вырваться из стен квартиры, где, похоже, ему не давали спокойно жить воспоминания.
Учеба, проблемы — все это как-то навалилось, и я не заметила приход весны. Я смотрела на окно, где за окном уже распустились листья. Сняв наушники, я услышала на кухни голоса. Папа приехал, а я так погрузилась в дипломную работу, что этого не заметила. Свернув программу, я пошла на кухню и замерла, услышав их разговор.
— И как она? Стоило ожидания? — спросил Борис.
— Сам знаешь, что стоило. Если бы не та глупая ссора, то все было бы иначе.
— Иначе было бы, если бы ты меня с дороги не убрал, — ответил Борис.
— Но это не мешало тебе потом все знать и продолжать общение.
— Так мне нравится все знать. Это хоть какое-то развлечение, — ответил Борис.
— Но сейчас у тебя проблем с развлечением нет.
— Нет, но привычка осталась. Ты зря Ирку на нее променял.
— Почему ты так решил?
— Ирка добрая. И бескорыстная. А вот наша с тобой подруга — она будет тебя только использовать, — ответил Борис.
— Она меня любит.
— Одно другому не мешает. Вот Ирка меня не любит, но при этом она с меня денег не трясет.
— Да и с меня никто денег не трясет. У меня их нет. Я поэтому и пришел к тебе.
— Давно надо было тебе ко мне обратиться, — сказал Борис. — Гордость гордостью, но обязательства никто не отменял. Ириш, может закончишь наушничать?
— Я не подслушиваю. Можно было и предупредить, что ты приедешь, — сказала я папе.
— Мимо проезжал. Я думал, что ты сегодня учишься.
— Нет. Сходила на первую пару, а дальше отменили.
— Так, я договорюсь о встрече. Тебе перезвонят, — сказал Борис.
— Договорились, — сказал папа. Он пожелал мне удачи и ушел. Борис предложил налить мне чая.
— Он меня избегает? — спросила я, не отказываясь от чая.
— Совесть мучает, что он отдал тебя в мои грязные руки, — сказал Борис.
— Значит, это была все-таки месть?
— Это был равноценный обмен, — ответил Борис. — Он получил свою мечту, а я получил тебя.
— Получается, что ты все же спрашивал его, чтоб со мной встречаться?
— Все верно. Ты мне понравилась, — сказал Борис. — А раскопав твою историю, то понял, что ты пропадешь. Они тебя просто потеряют.
— А ты подобрал.
— Вроде того.
Он рассмеялся, а я все же не удержалась и поморщилась.
— Оставь, Ириш. Это честный обмен, в результате которого все остались в плюсе. Включая и тебя.
— Я против этого. Это оскорбительно.
— Нет. Оскорбительно — это пользоваться девушкой в тяжелой ситуации, а тебя я вытащил из теплицы и пересадил в цветник, огороженный забором. Чем ты недовольна?
— Твоим отношением.
— Хорошо. Я могу тебе сказать тоже самое, но другими словами. Суть не изменится.
— Но звучать будет совсем иначе. Не так грубо, — сказала я.
— Но это же все равно будет правдой. Ириш, не стоит обижаться.
— Я и не обиделась.
— Врешь. А я этого не люблю.
— Хорошо. Я скажу тебе правду. Мне не нравится, что ты меня как бы купил. Обменял. Или еще чего-то в этом духе.
— А что ты хочешь услышать? В любом случае я тебе это не скажу, — ответил Борис. — Помнишь, мы с тобой купили платье для поездки на свадьбу?
— Помню.
— Поехать мы с тобой не смогли. Поэтому одень его сейчас.
— Зачем?
— Хочу пригласить тебя на танец, — ответил Борис. — Просто танец. Ничего большего.
— Просто танец? — я улыбнулась.
— Всего лишь танец. Не откажешь мне в этом?
— Не откажу. Пусть и не вижу смысла в том, чтоб танцевать.
— А тебе и не нужно видеть в этом смысл, — ответил Борис. — Просто переоденься.
Пока я надевала платье и каблуки, Борис успел переодеться в брюки и рубашку. Даже достал начищенные ботинки.
— Все так серьезно? — спросила я.
— Да. Я давно тебя хотел покрутить, — сказал Борис, включая музыку. Он протянул мне руку.
— Я особо крутиться не умею.
— Так я же тебе и сказал, что буду тебя сам крутить. Все что от тебя требуется, так это расслабиться.
— А я расслабиться не могу.
— Заметил, — сказал Борис, ведя меня в танце, при этом оставляя между нами приличное расстояние. — Ты все время в напряжение.
— Просто много чего изменилось. И эти перемены…
— Перемены — это всего лишь уроки, — ответил Борис. — Закрой глаза.
— А если я тебе ноги отдавлю?
— Так не отдавишь, — сказал он, крепко прижимая к себе. — закрой глаза и ни о чем не думай.
— Как будто это так легко.
— Попробуй. Я тебе когда-нибудь советовал что-то плохое? — спросил Борис.
— Вроде нет.
Я закрыла глаза. Мир перестал существовать. Вместо этого осталась лишь музыка и тихие, осторожные движения. Он кружил меня по комнате. Я все же чуть не упала. Вцепилась в Бориса.
— Иришка, я не дам тебе упасть.
— Иногда мне кажется, что ты меня на дно уже уронил.
— Никогда не было такой цели. Как я могу тебя уронить, если не хочу отпускать?
Перед глазами мелькали события, которые со мной случились за последние полгода, а потом поняла, что только сейчас начала отходить. Жизнь изменилась, а значит надо жить дальше. Решив, что пока мне здесь хорошо, то я останусь с ним. А потом будь что будет. Потом все можно поменять. Но пока он был мне нужен.
