это было выше ее сил, это было невыносимо больно. На ее рыдания прибежал Гарри, совершенно не понимая, что происходит, начал ее утешать.
А у нее лишь одна мысль крутилась в голове, что надо уезжать, как можно дальше, чтобы забыть, вычеркнуть, чтобы не мешать. Хоть куда, лишь бы далеко отсюда. Не видеть и не слышать никого с фамилий Паркер.
В глазах все еще стояли слезы, Кэндис их смахивала руками, продолжая крепко сжимая руль и вглядываться в дорогу. Начинало уже темнеть, она включила дальний свет, и следила только за прерывистыми полосками дорожной разметки на трассе.
Всего час назад Гарри смотрел на нее грустными глазами, под одним был еще не сошедший синяк. Он так и не добился у нее ответа, почему она плачет и кто приходил. Кэндис только мотала головой, выпила принесенный стакан воды, а грудь все так же болезненно сдавливало железными тисками.
Медленно поднялась в свою комнату, в голове от слез и истерики было пусто, приняла душ. Так же медленно оделась, джинсы и футболку, взяла дорожную сумку, кинула в нее почти весь свой маленький гардероб, туалетные принадлежности.
Ее телефон все это время лежал на кровати, Кэндис замерла и взглянула на него, лишь когда он завибрировал. На экране высветилось имя Лукас. Он звонил долго и настойчиво, но она так и не ответила. Из шкатулки достала скопленные деньги, всего пара сотен долларов, но должно хватить до Хьюстона. Там она обратится в полицию, ей подскажут, как можно найти Лору Браун, наверняка мать пришла за своей сумочкой и правами.
От их городка до Хьюстона на ее стареньком пикапе можно было доехать за пару часов, но Кэндис, видимо, в какой-то момент свернула не туда и теперь ехала, не узнавая ни одного указателя. В голове так же набатом звучали слова миссис Паркер: «Ты не стоишь ничего, ты понимаешь это? Ты дешевка, пустышка». А еще новость о помолвке резала острым стеклом по коже.
Да, все правильно, она никто, она просто пустышка, есть только одно и самое важное, она их безумно любит, так, что болит все внутри, раздирая душу и сердце. Хотя, нет, не одно, а целых два обстоятельства, она их любит и беременна от них.
Но у этих мужчин впереди совсем другая жизнь, никак не связанная с ней, с ее ребенком. Да и кто она для них? Просто так, игрушка, хорошенькая девчонка, а их слова о любви, они обычные, сказанные в порыве страсти. Мужчины много что говорят, не стоит верить каждому их слову.
Что ждет ее рядом с ними? На что она может рассчитывать, кроме редких встреч тайком, как наверняка делала ее мать, встречаясь с тогда еще будущим шерифом Робертсом. Они женятся на состоятельных наследницах из хороших семей, будут жить в роскошном доме, их жены будут ждать их по вечерам, устраивать семейные ужины, вместе отдыхать и рожать им детей. Тогда как ей придется быть одной, ждать, ловить минуты встреч, долго потом вспоминая о них. Господи, как это мерзко, неправильно и больно.
А что они дадут тому ребенку, что у нее родиться? Он даже не сможет носить их фамилию, он повторит ее судьбу, с насмешками, вечными издевками. Ему будет стыдно за такую мать, как она. А она повторит судьбу своей матери, женщины, ищущей любви в каждом мужчине, что добр к ней.
А если даже они примут ребенка, то снова редкие встречи, а когда у них родятся дети от законных жен, то вспоминать будут редко, или забудут совсем. Как же обидно, до горячих слез, что стекают по щекам, обидно не за себя, а за нарождённого еще малыша. За то, какая ее ждет жизнь, останься она в городе.
Зачем только она вернулась сюда, зачем поддалась чувствам? Но она не жалеет ни о чем, ни об одной минуте, проведенной вместе с этими мужчинами. Горько улыбнулась, вспоминая синие и всегда веселые глаза Лукаса, его вечно мешающую длинную челку и отросшие светлые волосы, как в них путались ее пальцы. Его нежные поцелуи и пошлые словечки, от которых она моментально возбуждалась.
Сильные руки Шона, его темные глаза, в которых полыхал огонь страсти и желания. Настойчивые губы, болезненные поцелуи. Она никогда не сможет их забыть и вычеркнуть из памяти, но она не станет их любовницей, как бы сильно она их ни любила.
С силой сжала руль, слезы мешали смотреть уже на темную трассу, но вот кто-то выскочил на дорогу, девушка резко нажала на тормоза, машину закрутило, не смогла удержать руль. Паника накрыла, как снежная лавина, моментально и неожиданно. Машину развернуло по кругу и выбросило за трассу, сильно наклонив вперед.
Кэндис тяжело дышала, все так же до боли сжимая руль, будь у нее силы, она бы вырвала его. Голова кружилась, сердце стучало так, что отдавалось в висках. Приложила ладони к покрытому испариной лбу, резко затошнило, выскочила из пикапа, ее тут же стошнило съеденным по дороге сэндвичем.
Села прямо так, на еще теплый песок, облокотилась о колесо, запрокинула голову. Там, высоко в небе, были россыпи ярких звезд, а в ее душе сплошное смятение и боль. Машину занесло, она чуть не улетела со склона, теперь без посторонней помощи ей точно не выбраться.
Телефон все продолжал разрываться, но не было ни сил, ни желания отвечать, с кем-то разговаривать. Что дальше делать, Кэндис не знала, надо ждать утра, просить проезжающие мимо машины вытащить ее пикап. Ехать обратно, искать нужную трассу, потом в Хьюстон, искать мать, неизвестно, нужна ли она ей будет еще. Если нет, то искать работу и жилье. Но оставаться в этом городе она больше не будет и дня.
Снова забралась в машину, завела мотор, попыталась выбраться сама, но из под колес вылетал только песок. Решила оставить эту затею, включила магнитолу, слез уже совсем не было, только пустота. Она ничего не может поделать с тем, как все получилось. Ее любовь никому не нужна, так же, как и ее ребенок. А она уже его любит, не смотря ни на что.
Кэндис со всеми этими переживаниями и нежданным визитом миссис Паркер забыла о шерифе, ведь, по его словам, она — его дочь, хотя это надо еще спросить у матери, она не собиралась верить на слово. Слишком много за день было открытий и потрясений. Она слишком устала, начало клонить в сон, наверно, это еще одна реакция
