моих руках. Вижу слёзы. Прозрачные, полные, казалось бы, боли. Я стираю слезу пальцем. Не знаю зачем. Хочу. Порой мои действия лишены логики. Многие.
В последнее время — все.
— И что теперь? Чего ты хотел этим добиться?
Я молчу. Прикасаюсь языком к её щеке. Слизываю солёную слезу. Снова.
Что делаю? Хочу попробовать. Насладиться отчаянием.
— Я уже добился, чего хотел.
Кроме одного. Евы так и нет. Но я уже начинаю понимать, что чем больше Волков оттягивает время — тем мне веселей. Я переживаю за Еву. Но с одной стороны хочу, чтобы Слава немного замедлился.
А свадьба…
Она ещё не знает, что штамп ей поставили в настоящий паспорт.
Зачем? Хер знает. Какой под руку попался, тот первый и дал.
— И чего?
Ладони сами оказываются на шнуровке. Развязываю. Хотя порвал бы его в клочья. Ненавижу его. Увидел — уронил на свой же член кофе. Который ноет. Но не от напитка. Нет. Повезло, что тот индюк принёс тёплый кофе.
Она слишком искушающая в нём. И постоянно её хочу. Меня бесит она. Всё в ней. Как она говорит, и что вытворяет. Напилась перед свадьбой. И накинулась с поцелуем, улыбаясь на глазах у фотографа. Дура.
Но, блять, соблазнительная.
Прощаю ей это.
Полностью избавляюсь от шнуровки. А она ладони на мои плечи опускает и отталкивает.
— Не получишь ты ничего, — шипит сквозь зубы. — Не дамся! Пока ты не скажешь, что всё выдумал!
— Я всё выдумал, — легко пожимаю плечами. — Вспомни эти слова, когда через пару месяцев мы увидим у тебя живот.
— Ты придурок… — срывается с побледневших губ.
Я делаю шаг вперёд, впиваюсь в её волосы пальцами. Врезаюсь в её губы поцелуем. На них до сих пор алкоголь. Она пила его весь вечер. И я должен был остановить её. Зная, что кончил в неё. Она уже могла залететь. Но мне было так похуй. Вот вообще.
Я не знаю, что будет завтра. А что через год — не знаю и подавно.
И сейчас пожираю её. Имею языком и снимаю с неё платье. Наслаждаюсь диким поцелуем, на который она с трудом, но отвечает. Впивается своими пальцами в мои плечи и сдавливает. Впивается коготками. И кусает своими зубами. До крови. Этот металлический привкус только сильнее вгоняет в какое-то безумство.
Я не сдерживаюсь.
С грохотом прижимаю её к стене, приподнимаю за зад в пышном платье. Раздвигаю ноги и вклиниваюсь между ними, утыкаясь бугром, который хочет войти в неё во всю длину. Почувствовать узкость, влажность её промежности.
Внезапно раздаётся звонок в дверь.
Я отрываюсь, и оборачиваюсь к двери, и тяжело дышу. Даю нам обоим передышку.
Что за сука припёрлась?
— Открой, — просит меня и чуть слышно всхлипывает. Я оборачиваюсь снова. Смотрю в её глаза полные обиды. И отрываюсь от неё.
Она падает на пол, теряясь в полах платья.
А я иду в коридор. И достаю пистолет. Нехер мне веселье портить!
Открываю двери, наставляю дуло пистолета и снимаю с предохранителя.
И застываю.
Дрожащая фигура, что стоит в дверном проёме тут же падает. Медленно, как в съёмке. Не успеваю и провести взглядом по лицу, чтобы понять кто это.
Но знакомый цвет волос настораживает. Даёт толчок. Сомнения.
Я выкидываю пистолет, подхватываю слабое и дрожащее тело. Ощущаю липкость на руках. И смотрю на голую спину, на которой нацарапаны какие-то слова.
Не могу их прочитать. Всё кровью перепачкано.
Скольжу взглядом по тонкой фигурке. Она в одной майке. С босыми ногами.
Дотрагиваюсь ошарашено до её волос.
— Кто это? — слышится Ди за спиной.
У меня в горле пересыхает. От одного её вида.
Но, несмотря на то, что злость накатывает, тихо проговариваю:
— Ева.
Глава 26
— Эта та, ради которой ты все это и затеял? — спрашиваю спокойно, немного успокоившись и смачивая марлю в теплой воде. Протираю окровавленную спину блондинки и невольно цепляюсь взглядом за ее миловидное лицо.
Вот, значит каких Арчи любит. Мы, ну, немного похожи.
— Да.
Парень в кресле затягивается и тушит о стеклянную пепельницу десятую по счету сигарету.
— То есть, ты добился того, чего хотел?
— Не до конца. Я получил свое, но Волков по-прежнему радостный ходит по этой земле.
— Я не понимаю зачем, — искренне признаюсь, понимая, что мысли не сходятся.
— Что ты не понимаешь? — берёт очередную по счёту сигарету, прислоняется к ней губами. Когда-нибудь у него точно отсохнут легкие, но этого остаётся только ждать.
— Ты называл её своей вещью, но это ведь не так. Раз уж ты зашел так далеко она наверняка дорога тебе и, судя по тому как ты смотришь на неё… — я запинаюсь. — Не просто девушка с улицы.
— Ты решила поиграть в психолога, Ди? — усмехается, поджигая сигарету зажигалкой.
Укол обиды дает в грудь. Я не понимаю, почему он так ведёт со мной. Я ведь просто спросила.
— Меня не волнуют, какие у вас отношения, — произношу честно. — Хоть потребительские.
Он наклоняет голову набок. Молчит. Цепким взглядом скользит по моей фигуре. Я уже переоделась. Обрабатывать девушку в крови в платье неудобно.
— Вы чем-то с ней похожи.
— С чего это?
— У вас у обоих были дерьмовые бывшие.
Я, кажется, ничего не смыслю в этой жизни.
— Поясни, — требую. Хоть немного и врубаюсь. Мой бывший — Слава. Я сбежала от него, не выдержав гнёта и насилия. А что с ней?
— Это всё, что тебя волнует? — язвит, закатывая глаза. — Я думал, тебя заботит совсем другое.
— Ты прав, — вдруг соглашаюсь с ним. — Что теперь со мной будет? Волков вернул тебе девушку. А я? Что теперь? У вас была сделка.
Он
