Она улыбнулась. Волновала ли ее когда-нибудь подобная глупость, как других женщин?
— Почему бы и нет?
Через несколько минут Дебора, уже полусонная, вместе с Гейджем вошла в его спальню. Но сон как рукой сняло, когда она увидела коробки, стоящие на постели.
— Что все это значит?
— В данный момент все, что у тебя есть, — это моя рубашка, которая на тебе надета. — Он провел пальцем по пуговицам. — И хотя она тебе очень к лицу, я подумал, что ее уже давно пора сменить.
— Сменить? — Она дернула себя за взъерошенные волосы. — Как?
— Я дал Фрэнку список. Иногда он бывает очень предприимчивым.
— Фрэнку? Но сегодня же воскресенье! Половина магазинов закрыта. — Она прижала руку к животу. — О господи, не украл же он все это?
— Не думаю. — Гейдж засмеялся и поймал ее за руки. — Ну, как я буду жить с такой скрупулезно честной женщиной? Нет, даю тебе слово, они оплачены. Это стоило всего нескольких звонков. Заметь, все коробки из «Афины».
Дебора кивнула. Это был один из крупнейших и лучших торговых центров города. И ей все стало ясно.
— Это твой магазин?
— Виноват. — Он поцеловал ее. — Все, что тебе не понравится, можно вернуть. Но, по-моему, это твой стиль и твой размер.
— Не стоило тебе этого делать!
По тону ее голоса он понял, что ей бы не хотелось, чтобы он покупал ей одежду. Он терпеливо заправил упрямую прядку ей за ухо.
— Я нисколько не покушался на твою независимость, советник!
— Нет. — Какая неблагодарность с ее стороны! — Но…
— Будь практична. Как бы ты завтра показалась в офисе в моих брюках? — Он ослабил ремень и спустил с нее джинсы.
— Ужасающее было бы зрелище, — согласилась она и улыбнулась, когда он поднял ее и поставил рядом с грудой коробок.
— И в моей рубашке. — Он принялся расстегивать пуговицы.
— Смехотворно. Ты прав, ты поступил очень практично. — Она взяла его за руки, пока он не стал ее отвлекать. — И я это ценю. Но все же покупать мне одежду — неправильно!
— Ты за нее расплатишься. В течение следующих шестидесяти или семидесяти лет. — Увидев, что она снова хочет что-то сказать, он придержал ее за подбородок. — Дебора, у меня денег больше, чем нужно любому человеку! Ты принимаешь участие в решении моих проблем, так что считай, что тоже владеешь моим состоянием.
— Я не хочу, чтобы ты думал, что для меня имеют значение твои деньги. Они не влияют на чувства, которые я к тебе испытываю.
Он задумчиво посмотрел на нее:
— А вот такой глупости я от тебя не ожидал!
Она высвободила подбородок, но, когда он улыбнулся, только вздохнула.
— Так глупо! Я люблю тебя не за то, что у тебя есть отели, магазины, жилые дома! Но если я не раскрою какую-нибудь из этих коробок, то просто сойду с ума!
— Так будь благоразумна и раскрой, а я пойду приготовлю тебе ванну.
Когда он вышел в соседнюю комнату, Дебора схватила одну из коробок, открыла крышку и из-под слоя упаковочной бумаги вытащила длинную небесно-голубую шелковую ночную сорочку.
— Та-а-ак! — Она повертела сорочку, отметив при этом, что вырез на спине доходит почти до пояса. — Фрэнк, конечно, разбирается в женском белье! Интересно, что сказали бы мальчики в офисе, появись я там в этом завтра?
Не в силах сопротивляться искушению, она сбросила рубашку и накинула на себя прохладный скользящий шелк. Прекрасно! Пригодится, размышляла она, поглаживая себя по бедрам и восхищенно вертясь перед зеркалом. За этим занятием ее и застал вернувшийся Гейдж.
Он стоял молча, не в силах отвести от нее глаз. Длинный блестящий шелк мерцал на ее коже, когда она кружилась перед ним. Ее голубые глаза казались темными, как ночь, и блестели, наполненные тайным женским удовольствием.
Губы ее изогнулись в улыбке. Перед ним была женщина, не замечающая присутствия любимого, взиравшего на нее с нестерпимым чувством голода. Наконец, увидев его, Дебора с улыбкой приподняла кончиками пальцев сорочку и слегка присела в книксене:
— Ну как, я тебе нравлюсь?
Его пристальный взгляд неотрывно наблюдал за ней.
— Я думаю, Фрэнк заслужил большое повышение!
Когда Дебора засмеялась, он кинулся к ней.
Следующие три дня и три вечера они работали вместе. Шаг за шагом они выстраивали дело против Такера Филдса. А находясь в офисе, Дебора расследовала направления, которые, как она уже знала, ни к чему не приведут. Так она создавала ложный след.
И все же, продолжая работать, она не переставала терзаться сомнениями. Этика боролась с инстинктом!
Каждую ночь Гейдж вскакивал с постели, одевался во все черное и отправлялся бродить по улицам. Они не говорили об этом. Если он и знал, как часто Дебора лежит без сна, беспокоясь и страдая, ожидая его предрассветного возвращения, он не оправдывался и не извинялся. Никаких объяснений он дать ей не мог.
Пресса продолжала сообщать о подвигах Немезида. Эти ночные секретные действия никогда не упоминались, но стояли между ними, как глухая стена, преодолеть которую не решалась ни одна из сторон.
Она понимала его, но не могла согласиться.
Он понимал ее, но не мог уступить.
Они оба работали над единой задачей, но убеждения вынуждали их идти разными путями.
Как-то, сидя в своем офисе, среди стопок юридических книг Дебора наткнулась на вечернюю газету с жирным заголовком:
«Немезид схватил Потрошителя из Ист-Энда».
Она не стала читать статью, просто не могла заставить себя прочесть ее.
Она знала про мерзавца, убившего за последние десять дней четырех человек, убившего своим любимым оружием, охотничьим ножом. Заголовок сразу объяснил ей, почему она видела в ванной следы крови.
Когда же это кончится? Когда он остановится? Психологически эти убийства никак не связываются с Филдсом и его шайкой. Сколько же можно притворяться, что их отношения, их будущее будут нормальными?
Он не притворяется, со вздохом признала Дебора. Это она притворяется.
— О'Рурк! — Митчелл бросил папку ей на стол. — Город платит тебе королевскую зарплату не за красивые глаза.
Она посмотрела на папку, появившуюся на груде других.
— Думаю, нет смысла напоминать тебе, что количество дел у меня уже побило мировой рекорд.
— И уровень преступности в городе тоже. — Поскольку она выглядела усталой, он налил ей из кофейной машины бодрящего напитка. — Может быть, если бы Немезид взял передышку, у нас не было бы столько работы.
Она скорчила гримасу, отхлебывая кофе.
— Это звучит почти как комплимент.
— Я просто констатирую факты. Совсем не обязательно одобрять его методы, чтобы приветствовать результаты.
