Медленно передвигаясь по полу танцплощадки, они смотрели друг на друга, но на этот раз никто из них не говорил ни слова. Никаких вежливых вопросов. Никакой непринужденной беседы. Никаких улыбок. Внезапно чего-то испугавшись, Фрэнки опустила глаза и притворилась, что рассматривает свои ноги, которые едва двигались по полу — в полном контрасте с мыслями, которые проносились в ее голове просто галопом. Рилли представлял собой полную противоположность Хью. Во всем. Во внешности, в манере одеваться, говорить, пахнуть. Он был другим во всем. И таким чужим. Таким не Хью. Она чувствовала на своем затылке нежную, но вместе с тем уверенную и надежную руку Рилли. Итак, пришла пора разобраться, почему же у нее в желудке начались спазмы, когда он ее обнял? Нельзя сказать, чтобы он ей нравился. Ни в коем случае. Ни в малейшей степени. Ни под каким видом. Она считала его абсолютно чужим, непривлекательным…
А может быть, все-таки не считала? И просто пыталась убедить себя в обратном? Не желала сознаваться самой себе, что с ней в действительности происходит, чтобы не оказаться лицом к лицу с пугающей правдой? Просто отчаянно цеплялась за свой отказ, из-за чего еще быстрее скользила в какую-то неизведанную бездну, погрязала в чем-то новом?
«Давай же, признай это! — думала она про себя. — Признайся себе, что ты чувствуешь на самом деле!»
Прозвучали последние ленивые аккорды электронной гитары, и Рилли слегка ослабил свои объятия и медленно провел рукой по ее спине.
«Признайся себе, что ты ни на минуту не прекращаешь о нем думать. О том, как он слегка мнет сигареты в новой пачке, чтобы они лучше курились, о том, как трет подбородок, когда что-то его беспокоит. О том, что тебе так хочется дотронуться до его шрама над бровью или до ясно обозначенной извивающейся вены, которая бежит от локтя к запястью…»
Чувствуя головокружение от вина и страсти, она обхватила его обеими руками за шею, закрыла глаза и положила голову ему на плечо.
«Признай, что всю неделю ты только и делала, что стерегла телефон. Надеялась, что он позвонит, что ты услышишь его голос, что снова его увидишь…»
С последними аккордами песни Рилли крепко прижал ее к себе, и она наконец сдалась. Уступила. Назвала вещи своими именами. Она оторвалась от его плеча и посмотрела ему прямо в лицо, в глаза, не обращая внимания на то, что другие пары шаркали вокруг них ногами и постепенно расходились с танцплощадки. Она не могла сказать, в чем здесь дело: то ли в количестве выпитых ею коктейлей «Маргарита», то ли в принятой дозе шампанского, но что бы это ни было, все равно — именно сейчас, в эту самую минуту, ей было все равно, просто наплевать, что посреди опустевшей танцплощадки они остались одни и сжимают друг друга в объятиях на глазах у всей не слишком церемонной публики. Ей было все равно, смотрит ли на нее кто-нибудь или нет. Она могла думать только о Рилли. Он ей нравится! Он ей нравится нестерпимо, до чертиков! Он ей нравится до такой степени, что, кажется, она может просто сойти с ума. Да она уже сошла с ума, глядя на него прямо сейчас, в данный момент, и единственное, что ей хочется, чтобы он не отпускал ее ни на минуту, прижимал к себе как можно крепче, так крепко, чтобы она едва могла дышать. А потом, только потом, чтобы он поцеловал ее в губы, и пусть это произойдет при всем честном народе, ей все равно, потому что об этом народе она в эту минуту совершенно забыла.
Хью откупорил бутылку красного вина, которое он только что купил в магазине «Одбинз», и налил себе немножко на пробу. Вино его разочаровало. Оно, конечно, было хорошим, но за десять фунтов могло быть и получше. Расстроенный своим выбором — сделанным, кстати, по рекомендации Дионис-клуба газеты «Санди таймс», — он налил себе еще стакан и начал разворачивать упакованную навынос ресторанную еду, четвертый раз за эту неделю. Он взглянул на часы: восемь вечера. Он только что вернулся с работы и чувствовал себя совершенно измочаленным. Желающих купить жилье в последнее время оказалось поразительно много, квартир на всех катастрофически не хватало. Даже если фирма включит в оборот все эти убогие двушки под крышами, где даже кошке негде развернуться, а в комнате можно разместить как следует разве что одну софу, все равно этого будет мало. Тем более что даже они идут нарасхват, как горячие пирожки, по полторы тысячи кусков каждая.
Он вывернул на тарелку содержимое серебристых контейнеров из фольги и отправился к дивану, где расслабил галстук и стащил с ног башмаки. Брезгливо оторвав кусочек тепловатого цыпленка в кокосовом соусе, он взял в руки дистанционный пульт управления и, включив телевизор, начал перепрыгивать с программы на программу. Ну, совершенно нечего смотреть. Би-би-си-1: документальный фильм о мухе цеце. Би-би-си-2: какой-то начальник пытается изображать из себя умника перед горсткой избирателей. Ай-ти-ви: административная хроника города. Четвертый канал: очередная нагоняющая тоску мыльная опера. Пятый канал: одна из этих дурацких программ по садоводству. Он тупо смотрел на экран: горстка жизнерадостных участников в одинаковых оранжевых майках пытается превратить клочок пустоши в японский сад, имея под руками всего лишь кучку гравия, маленький струящийся ручеек и полчаса времени.
Хью с отвращением выключил телевизор. Он был очень зол, и все вокруг его раздражало. Сейчас вечер пятницы, а он сидит дома в полном одиночестве, ест остывшую готовую еду и пьет отвратительное вино. Куда подевались все эти сумасшедшие ночи из его грез, о которых он столько мечтал? И все эти романтические вечеринки? И женщины? Он пожевал лапшу быстрого приготовления. Их нет, и неизвестно, когда будут. То есть у него, конечно, было несколько одноразовых встреч и знакомств, но они все весьма быстро иссякали. Оказалось, что трахнуть незнакомку — это далеко не то же самое, что включить телевизор, как ему это казалось раньше. По существу, это скорей напоминало выключение телевизора. И к тому же большинство женщин, с которыми ему хотелось встречаться, были заинтересованы не просто в сексе, а в чем-то гораздо большем. Видите ли, они хотели отношений! Но именно отношениями себя связывать ему хотелось в последнюю очередь, принимая во внимание, что он только что избавился от одного подобного груза. А что касается вечеринок, то несколько недель тому назад случилась помолвка Адама и Джессики — и на этом все вечеринки иссякли! Погода стояла дождливая и холодная, слишком рано темнело, и все себя чувствовали слишком подавленными. Ничего удивительного нет в том, что все одиночки так и остались одиночками. А те, кто успел обзавестись парой, впадали дома в зимнюю спячку, забирались вдвоем под одеяло, пили чай и смотрели видео. Прямо как они с Фрэнки когда-то.
