Аня медленно опустилась на стул лицом к брату.
– Я думал, ты заснула, – беззаботно проговорил он, не поднимая головы.
– Что ты делаешь, Сережа? – тихо спросила Аня.
– Как что? Задачки решаю. Скоро выпускные экзамены.
– Значит, надо будет сдавать математику… А что еще?
Сережа наконец оторвался от своей писанины и с удивлением посмотрел на сестру:
– Как будто не знаешь – все предметы… Ань, ты чего, а?
– Я спрашиваю, что еще надо сдавать в летное училище.
Он положил ручку и обхватил стриженую голову руками. Прошло несколько минут в полном молчании.
– Как ты догадалась? – спросил он.
– Не знаю. Озарение.
– Ань, я хотел тебе сказать, но позже… Если честно – трусил. Я ведь понимал, что ты расстроишься.
– Спасибо за заботу.
– Ань, ну не сердись… Черт!.. Ну не могу я иначе, пойми. Мне на роду написано быть военным летчиком. Так сложилась вся моя жизнь. Я просто никак не мог в себе разобраться. А теперь точно знаю, что иного пути мне нет!
– Сер… Сереженька. – Аня не выдержала и расплакалась. – Это опасно… ведь это армия… казармы… Боже мой!.. А вдруг ты разобьешься в самолете?.. Или покалечишься, как папа…
– Аня, ну перестань, да что ты в самом деле! – Сергей обнимал сестру и вытирал ей слезы, как будто это он был ее старшим братом. – У страха глаза велики. Риска не больше, чем на улицах Москвы, уверяю тебя. Все будет отлично, вот увидишь. А ты будешь ко мне приезжать.
– Куда?! – еще пуще испугалась она.
– В Краснодар. Я буду поступать в Краснодарское высшее военное авиационное училище летчиков, сокращенно КВВАУЛ. – Сережа воодушевился. Ему определенно было приятно говорить на эту тему. – Я все выяснил: сдавать надо физику, математику, русский – диктант, физкультуру; узнал, когда экзамены, только сначала надо пройти медкомиссию. Я уже прошел предварительно в военкомате и получил направление. Анютка, я абсолютно здоров! Будет еще профессионально-психологический отбор, но самое опасное – барокамера, многие срезаются. Поэтому я занимаюсь – тренирую вестибулярный аппарат. Короче – я не хромой, не косой, физически подготовленный, в голове тоже кое-что имеется, надеюсь, что пройду. Юрка и Пашка туда же поступают и еще ребята из нашего класса.
– Матвей уже в курсе?
– Да, я разговаривал с ним по телефону.
– И как он воспринял внезапную весть?
Сережа разулыбался:
– Сказал, что всегда это знал.
– Хочешь неприличный анекдот на авиационную тему? – предложила Валя.
– Давай, – вяло отозвалась Анна. Была пятница, рабочий день подходил к концу, и она порядочно устала.
– Ругаются две гарнизонные шлюхи, одна говорит: «Ты, старая кошелка, никому больше не нужна». Другая: «А от тебя даже летчиков воротит». – Валя сама же расхохоталась. – Я, конечно, смягчила выражения.
– К чему ты мне это рассказываешь? – хмуро осведомилась Аня.
– К тому, чтобы ты прекратила думать о своем летуне. Исхудала вся, на себя стала не похожа. Нашла героя! Недаром у них репутация бабников.
Аня устало вздохнула:
– Глупая ты, Валентина. Нахваталась всякой похабятины и мне пересказываешь. А то, что в авиацию берут только самых крепких и здоровых парней, я и без тебя знаю.
– Во-во: «А я люблю военных – красивых, здоровенных…» – пропела Валя.
– А ну тебя, – уже с улыбкой отмахнулась Анна. Зазвонил ее мобильник. Аня взглянула на дисплей. – О, Сережа… Да, золотко… Конечно могу… Жди, сейчас подъеду… Зайти к Артуру? Зачем?.. Ну хорошо, раз ты просишь… Придется заехать на Сретенку, – сообщила она Вале. – Кажется, у Сережи бурное объяснение с Огнивцевым.
– Вот тут я полностью на стороне Артура. Ведь это уму непостижимо: отказаться от карьеры, популярности, гламурной жизни, денег, в конце концов, и для чего?! Для того, чтобы пойти в армию! Кому-нибудь рассказать – умрут со смеху.
– Только не надо про Огнивцева. Большего негодяя трудно сыскать. Сережа мне как-то проговорился, что этот лощеный хлыщ подкладывает своих моделей под нужных людей. Он у меня с самого начала вызывал отвращение. Сколь ни кривляйся, а сущность наружу выползет.
– Ой, ой, Огнивцев чудовище, а девчонки у него непорочные жертвы, которых принуждают продаваться. Так, что ли? Как будто не знаешь, в какое время живешь. Ты тоже хороша, пошла у мальчишки на поводу. Что он соображает в своем щенячьем возрасте? Голова забита романтикой, на брата насмотрелся. Он гонится за мечтой и выглядит сейчас как ископаемое – молодежь стала прагматичной, все хотят больших денег, успеха, как раз того, от чего он легкомысленно отказывается. Все это далось ему слишком легко и потому не имеет для него цены.
– Да, ты абсолютно права. Это не имеет для него никакой цены, – задумчиво подтвердила Анна. – Только он не ископаемое… и еще я думаю, что стало бы с нами всеми, если бы не было таких мальчишек, как Сережа. Знаешь, Валюш, мы ведь очень редко смотрим в небо, все больше себе под ноги, занимаемся своими делами, а там в это время, в холодной лазурной вышине, летают чьи-то братья, возлюбленные, мужья – быстрые и незримые, как ангелы-хранители, не требующие признания. Изредка при хорошей погоде вдруг заметишь случайно след – белый нескончаемый шлейф, что тянется за невидимой точкой, и может быть, лишь ребенок покажет пальчиком: «Мама, смотри, самолет!»
Валя уставилась на подругу с красноречивым укором, затем покачала головой:
– Да-а, это любовь! Пожалуй, пора за тобой записывать, а то пропущу рождение нового поэта, блин!.. Ладно, подруга, я пошла, а ты за рулем все-таки смотри перед собой. – Она замешкалась у порога. – Меня дома Генка ждет, пьянь и рвань, до пятницы не смог дотянуть, шлялся где-то, вражина, приперся за полночь в скотском состоянии, драный, грязный, обоссанный, кейса нет – видать, кто-то к рукам прибрал… Э-эх! А ты о небесах…
Приемная Огнивцева оказалась пуста. Секретарша отсутствовала, поэтому Аня не раздумывая направилась к двери, чтобы войти в кабинет без приглашения. У двери замешкалась: из кабинета неслись крики – голос несомненно принадлежал самому хозяину, хотя Аня узнала его с трудом. В такой ипостаси Артур перед ней еще не выступал.
– Сука! – орал он на кого-то во все горло. – Дура, ничтожество! Я за что тебе деньги плачу, шваль? А? Это что?! Вот эти тряпки на тебе откуда? А побрякушки? Я тебя спрашиваю! Может, ты сама их заработала? Деревенское отродье! Плебс! Таких голодных шавок в Москве тысячи, только свистни. Или думаешь, я тебе замену не найду? Тварь поганая! – раздался звук пощечины и сдавленное женское рыдание. – Распустились все! Ты что из себя корчишь, шлюха подзаборная? Будешь делать что я сказал, или можешь убираться на все четыре стороны, уж я позабочусь, чтобы тебя вышибли из Москвы к едрене фене!
