Пауза затягивалась, и вопрос Олега прозвучал насмешливо и пренебрежительно:
- Я так понимаю, тебе подумать надо?
Его самолюбие было уже удовлетворено. Он видел удивление и растерянность в глазах Климова, заставил его сменить тон и почувствовал себя хозяином положения, диктующим условия. При любом ответе певца он теперь выходил победителем из этой ситуации:
«Согласится – пусть платит, не согласится – пусть хотя бы почувствует себя козлом, ему полезно будет», - эти мысли читались в его взгляде.
- Да нет, зачем же. От такого предложения грех отказываться, - певец широко улыбнулся.
- Точно, - в голосе мужчины послышались уважительные нотки. – Тем более, что у Маринки День рождения через пару недель. Двадцать лет – круглая дата. Вот и сделай ей подарок.
- Тебе наличкой?
- Не обязательно. Можно на счёт фирмы, по безналу. – И уже совершенно иным тоном, по-приятельски хлопнув Климова по плечу, пригласил: - Пошли домой, за это стоит выпить.
- За что? За то, что ты меня поимел? – Аркадий рассмеялся, но, успокоившись, добавил философски:
- Ну, не всегда мы, иногда и нас. Только, чур - без меня Маринке не говорить. Хочу увидеть и почувствовать её реакцию. Пусть хоть таким образом, но должен же я какие-то дивиденды получить, а?
- Идёт, - Олег широко улыбался. – А ты не такой… как мне показалось вначале.
- Договаривай. Козёл? Так? – и, ухмыльнувшись, добавил: - Мне не привыкать, меня уже раз сравнили с этим парнокопытным.
- Кто посмел?
- Да…, был там один…, ну его…
Продолжая шутливо переговариваться, мужчины направились к дому.
Глава 35
День рождения Маринки прошёл замечательно. С самого утра посыпались звонки от родных и друзей по школе и институту. Днём её поздравили ребята из ансамбля.
А потом они с Аркадием поехали к Лене с Олегом, чтобы отметить этот праздник у них. Там, с надлежащей долей таинственности и торжественности, её завели на участок, на котором уже начала работать техника и были завезены какие-то материалы, и вручили бумаги, которые нужно было подписать. Она долго не могла поверить, что скоро будет жить в собственном доме рядом с сестрой, а потом просто разревелась, оценив размер свалившегося на неё счастья.
За столом она сидела притихшая, с ошарашенным, обалдевшим видом, всё повторяя: «Этого не может быть. Это сон. Я сплю. Ущипните меня». Но, когда сестра выполнила её просьбу, она с криком взвилась со стула, а затем потащила Ленку наверх, чтобы посмотреть проекты домов, которые та подготовила для сестры.
Ночь они провели в клубе, в котором должен был петь Аркадий. И когда он перед очередной, её самой любимой песней из их репертуара произнёс со сцены:
- Сегодня День рождения у одной замечательной девочки. Давайте её поздравим! – она снова не смогла сдержать слёз.
А дальше было девять с половиной недель счастья. Они пролетели, конечно же, не так, как у героев одноимённого фильма. Они были иные, свои, но тоже очень и очень яркие, наполненные любовью и радостью.
Аркадий начал замечать, что если им приходится расставаться, пусть даже ненадолго, на него нападает хандра. Его всё начинает злить и раздражать, всё начинает казаться сложным и проблематичным. Если ему приходилось улетать в другой город даже на пару дней, он уже знал, что у него начнутся боли в груди, и он будет чувствовать себя разбитым. Испытав пару раз подобное состояние и не найдя этому вразумительного объяснения, он решил, что не будет больше экспериментировать и стараться что либо понять, а просто будет брать Маринку с собой и получать удовольствие от этих поездок.
Их близкие отношения давно перестали быть тайной. Они часто фигурировали в колонках и рубриках сплетен, фото и видео отчётах с концертов и тусовок. Каждое уважающее себя издание считало своим долгом осветить роман женатого певца со своей юной вокалисткой, особенно напирая на разницу в возрасте. Эпитеты, которыми награждали при этом каждого из них, были красочными и образными. Однако Климову всё было безразлично. Он давно перестал обращать внимание на то, что появляется в прессе, не давая никаких комментариев и избегая любого общения со СМИ. Он жил по правилам: «Вам тоже кушать нужно. Пишите, что хотите». И Марине, которая впервые прочитала какую-то статейку и расплакалась, был вытерт нос, сделан выговор в духе профессора Преображенского о чтении советских газет, и было строго настрого приказано не отвечать ни на какие вопросы в подсовывающиеся микрофоны.
Совершенно неожиданно добрые дружеские отношения сложились между Олегом и Аркадием. Несмотря на все различия, они почувствовали уважение друг к другу, оценив поступки и личные качества. А когда Олег обратился к певцу с просьбой выступить поручителем в одной сделке, естественно, за процент – они стали ещё и партнёрами.
В конце весны Марина стала тётей – у Лены родился сын. Когда они вернулись из роддома, Маринка, затаив дыхание, стояла у кроватки малыша, а потом обнимала и обцеловывала сестру, заходясь счастливым шёпотом от восторга и умиления. Она не отходила от молодой мамы целый день, стараясь ей помочь, однако делала это неловко и неумело, вызывая раздражение у Лены, терпение которой подходило к концу, и она недвусмысленно давала понять, что пора бы им уже уйти. Аркадий с улыбкой наблюдал за Маринкиными стараниями, но не вмешивался в эти сестринские споры. И только когда Елена, не выдержав очередного приступа родственной любви сестры, взмолилась:
-Аркадий, да уведи ты её уже, ради Бога! Марина, дай мне самой спокойно разобраться! – молча, взял её за руку и повёл к двери, не обращая внимания на надутые губы, попытки вырваться и просьбы побыть «ещё только минуточку».
Целую неделю все их разговоры Марина сводила только к новоявленному племяннику. Она покупала игрушки и костюмчики, а ещё читала в интернете и засыпала его этой ценной информацией, как правильно кормить и купать новорожденных, и доставала сестру своими советами и постоянными звонками. Аркадий, как мог, сдерживал её порывы, стараясь загрузить работой. Но, спустя несколько дней, когда они остались одни, Марина вдруг спросила:
- Интересно, какой у нас с тобой мог бы быть ребёнок? Если мальчик – я бы хотела, чтобы он был похож на тебя.
«Приплыли», - Климов тяжело вздохнул, - «дурной пример заразителен».
Было слишком очевидно, откуда в её головке такие мысли. И как объяснить ей, что ему дети не нужны? Свой план он выполнил уже много лет назад. Она сама - его ребёнок. Но он также понял, что нельзя её обидеть, задеть вдруг пробудившиеся женские, материнские инстинкты. Он поцеловал её в висок: «Придётся схитрить».
- А если девочка – то на тебя. Только мы подождём, правда?
