Он поднял голову, посмотрел на Марину, потом перевёл взгляд на дочь:
- Ладно, Катя. Поехали домой.
Когда они вышли из подъезда, всё с тем же отцовским беспокойством, как все эти годы, сказал:
- Подожди. Оставь машину, не надо тебе сейчас за руль. Андрей потом пригонит.
Она послушно направилась к двери, которую открыл водитель, и уселась на заднее сиденье отцовского джипа. Ехали в полной тишине. Машина остановилась около дома, но никто не тронулся с места, все продолжали сидеть. Катя первой нарушила молчание:
- Папа, пошли домой, - её слова прозвучали тихо и виновато.
- Иди, - сидя на переднем сиденье, он даже не повернул головы. - У меня ещё есть дела. Я позже приеду, - Аркадий чувствовал, что не сможет сейчас войти в квартиру, не сможет смотреть в глаза ни жене, ни дочери, разговаривать, как ни в чём не бывало и улыбаться, делая вид, что ничего не произошло.
- Папа, прости меня. Я тебя люблю.
Он смог только кивнуть в ответ. Катя выскользнула из машины и подошла к его открытому окну:
- Мы тебя ждём.
- Поехали быстрее, опаздываем, - он повернулся к Андрею, стараясь сыграть как можно более убедительно, потому что чувствовал, ещё секунда – и он не сможет сдержать слёз.
Андрей за столько лет всё научился понимать без слов и, выехав из двора, повернул по направлению к клубу.
Отпустив Андрея и пройдя через проходную, он своими ключами открыл здание клуба и почти бегом направился в свой кабинет, туда, где в заполненном баре всегда стояла про запас пара бутылочек любимого коньяка. У него не было сил даже что-то обдумывать. Он старался сделать всё быстро. Налил почти полный стакан, залпом выпил и, отрезав большой ломтик лимона, целиком закинул его в рот. То ли от его обжигающей кислоты, а может от резкой горечи выдержанного напитка, или от прорвавшихся наконец-то в мозг мыслей, которые он так тщательно старался отогнать, сами собой потекли слёзы.
Алексей, который утром пришёл первым, с удивлением обнаружил, что всё открыто настежь, почти во всех помещениях горит свет, хоть на улице давно уже день. Ему всё стало ясно, когда он заглянул в комнату отдыха и увидел фигуру друга, распластанную на кожаном диване. Несколько пустых бутылок из-под коньяка, почти полная пепельница окурков – всё красноречиво свидетельствовало о том, что происходило ночью.
- Клим, ты что, это всё один? – он нагнулся к лицу друга. – Фу-у-у, точно один, - и тихо вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Только в обед, когда Лёша отработал с ребятами и всех отпустил, он зашёл проведать друга. Климов уже не спал, сидел на диване в своём кабинете, и перед ним на стуле стояла чуть начатая бутылка водки и стакан. По его виду Алексей понял, что всё серьёзно.
- Что, с Маринкой что-то? Её сегодня на репетиции не было. Поругались, что ли?
Аркадий уже успел сделать несколько больших глотков, и боль немного отпустила. Он поднял глаза на друга и ничего не ответил.
- Ну, чего молчишь? Вижу ведь, случилось что-то. Давай, рассказывай.
Климов задумчиво достал сигарету из пачки, прикурил от протянутой Лёшей зажигалки, и только после того, как сделал несколько глубоких затяжек, произнёс:
- Помнишь, у меня барсетку украли из машины, когда деньги на аппарат собрали?
- Конечно.
- Катюша моя навела.
Лёша присвистнул, и с очумелым видом опустился на диван:
- Как?
- Ей не деньги наши были нужны. Она про них вообще ничего не знала. Она хотела паспорт мой выкрасть, чтобы я на развод не подал.
- Ни хрена себе! Так ведь она тогда ещё совсем малая была, лет четырнадцать?
- Пятнадцать.
- Подожди. Там же профессионалы работали, никаких следов. Да как она могла?
- Через знакомых. Бандитов подключила.
- Ё-о-о-о-о……! Точно? Что, сама сказала? Может, приврала?
Климов отрицательно покачал головой. Мужчины помолчали.
- Выпьешь со мной? – Аркадий потянулся к стакану.
- Я за рулём, - Лёшка отрицательно покачал головой. Но, глядя на друга, неожиданно передумал: – А хотя знаешь? Давай. Такси возьму, машину тут кину.
Они выпили. Первое удивление у Лёши прошло, и он начал рассуждать.
- Ну, так чего ты теперь так загоняешься? Столько лет прошло. И с деньгами мы тогда выкрутились. Жалко только, Вадика выгнали. Мы ж с тобой на него думали: только мы трое тогда про деньги знали. Да я уверен был! А он ведь нам клялся, что никому ни слова. И спился потом, никто с ним работать не хотел. Надо попробовать хоть разыскать его, извиниться, помочь чем. Хотя ему наши извинения теперь до одного места, карьеру мы ему точно сломали.
Они снова выпили и закурили, хотя дышать в комнате и так было нечем, несмотря на открытые окна.
- А Катьке своей спасибо скажи, она тебе с Ксюхой связаться не дала. Молодец девчонка, отчаянная она у тебя, не побоялась. И ведь получилось у неё! Молодец.
Аркадий как-то странно посмотрел на друга, но промолчал, и только снова потянулся к бутылке.
- Да хватит тебе уже жрать! – Алексей вдруг резко перехватил бутылку и встал. – Всё! Заканчивай! Это, конечно, неприятно, но….
Он вдруг как будто вспомнил что-то:
- Слышишь, Клим? А ведь хорошо, что у нас менты такие тупые, не раскрутили тогда. А представь, если бы они на бандюгов вышли, а те на дочь показали, - Лёша застыл, обдумывая своё новое предположение.
Аркадий, не говоря ни слова, забрал бутылку из руки друга. Тот даже не заметил, продолжая совершать для себя новые открытия:
- А знаешь, ведь если бы не эта кража, мы бы никогда так высоко не поднялись. Прозябали бы потихоньку, спиваясь по кабакам. А после того случая - помнишь, какая в нас злость была? Хотели быстро бабки отбить и аппаратуру купить, рвали, чтобы себе доказать, что на что-то способны. Все двери прошибали. И ведь получилось: нас приглашать начали, и предложения посыпались хорошие, денежные. Ты даже с кокса соскочил тогда – ни времени, ни денег на глупости не было.
Лёша рассмеялся и хлопнул друга по плечу:
- Так вот кого, оказывается, благодарить нужно, Катьку твою! Ну, чего ты? Всё ведь нормально! А поехали к нам, Валентина рада будет.
Но Аркадий не сдвинулся с места. Он как будто находился сейчас в раздвоенном состоянии: разговаривал с другом, и в то же время был погружён в свои мысли. Он смотрел прямо перед собой, его речь звучала задумчиво, как размышление вслух, которое вроде бы и ответа не требовало:
- Чем я так Бога прогневил? За что мне всё это?
- Ты о чём?
- Почему я приношу несчастья всем, кого люблю? - в его глазах блестели слёзы.
- С чего ты взял?
- Помнишь Иришу?
Конечно, даже через столько лет Лёша хорошо помнил первую школьную Климовскую любовь, сероглазую красавицу Ирину из параллельного класса. В девятом они с Аркадием как-то очень быстро подружились. Она помогала ему с уроками, а он без стеснения носил её портфель и ждал вечером у клуба с занятий театрального кружка, репетируя для неё очередную модную песню под гитару. Ей очень нравилось, как он пел. Она могла часами слушать, глядя на него широко открытыми глазами и прося спеть «ещё вот эту». Несмотря на то, что они были одногодками, рядом с ней он чувствовал себя взрослым, серьёзным и очень нужным.
