Громкий хлопок дверью, два уверенный шага, и матрас подо мной прогибается, принимая на себя тяжесть чужого тела. Стас нависает надо мной, и я открываю глаза, почувствовав его дыхание на своём лице. Мне так много всего хочется сказать ему, пошутить, спросить… Например, жив ли там Бонифаций, но Стас смотрит на меня ТАК, что я теряю не только способность разговаривать, но и всякое желание на бессмысленную трату времени.
Всё происходит болезненно медленно и до безумия быстро. Вначале мы нелепо копошимся в моей одежде, её слишком много. Стас матерится на мою куртку, пока я пытаюсь выгнуться и стянуть с себя кеды. А затем всё это теряет хоть какое-то значение.
В целом мире мы были только вдвоём, такие разные и такие похожие. Требовательные, жадные и неидеальные, зато страстные и чувственные.
Поцелуями, прикосновениями, проникновениями… каждый из нас пытался взять своё, отстаивая и требуя абсолютного права на жизнь другого. Может быть рано, но нам так этого хотелось. Получая в ответ вздохи, стоны, сладкие судороги, сами до конца не верили в происходящее между нами.
Мир разлетался на миллионы мелких осколков, чтобы потом снова возродиться в нас, помогая найти хоть какую-то опору в этом море ощущений. Нам было мало. Непозволительно мало. И я только тогда поняла своим затуманенным сознанием, что он имел в виду, говоря о том, что ему хочется большего. Близость… она же не в постели, она в голове, в том как мы открываемся и открываем, исследуем и покоряем, берём и отдаём.
Обессиленные мы рухнули на влажные простыни, переплетаясь друг с другом руками — ногами и чем-то ещё, существующим исключительно в наших головах на каком-то ментальном уровне. Тонкие, очень тонкие нити перевязались между собой, образуя хрупкую и невесомую основу наших отношений, но для нас обоих в целом мире не было ничего прочнее.
Сразу после долго лежали на кровати, просто обнимаясь и лениво водя руками по нашим телам. Но потом и на такие элементарные действия сил не осталось. Было жарко, и я постепенно сползла вниз, положив свою голову на живот Стаса и разметав волосы по его торсу. Чернов перебирал мои пряди, медленно накручивая их на палец, отчего у меня по всему телу шли мурашки, заставляя покрываться кожу мелкими пупырышками. Было в этом что-то безгранично интимное, обескураживающее сильнее всего что было ранее..
— Дамир скоро придёт, — нарушает наше умиротворение Стас.
Я слегка выгибаю шею, откидывая голову назад, чтобы увидеть его лицо.
— Выгоняешь? — ёрничаю я скорее по привычке, чем по необходимости.
— Нет, — растягивает он свои губы в ленивой улыбке. — Я бы тебя вообще не выпускал, особенно из постели, — при этих словах его взгляд ласково скользит по моему обнажённому телу, бесстыже раскинувшимуся на кровати. А мне, подобно кошке, хочется выгнуться и потянуться ему навстречу. Только от одного взгляда… безумие. И никакого желания спрятаться или укрыться. Хотя раньше я такой не была. Боже… раньше это когда? Час назад? День? Месяц?
Пальцы Стаса касаются моего затылка, медленно опускаясь к виску, обводят ухо, скользят по щеке.
— Ты же останешься на ночь… — даже не спрашивает он.
— А Дамир?
-Его вряд ли удивишь тем, что я живу половой жизнью.
— Стас… — пытаюсь возмутиться я, но его пальцы, не спеша очерчивающие контур моего лица, сбивают меня с мысли.
— Оставайся, — шепчет мой искуситель.
— Пары…
— Я тебя отвезу с утра.
— А…
— Оставайся.
— Ты всегда идёшь напролом?
— А с тобой иначе нельзя. Тебя вообще одну оставлять нельзя. Кто знает, что тебе в это время может в голову взбрести?
— Поэтому ты решил взять… всё в свои руки?
— Именно. И вообще, подумай о том, чтобы жить вместе.
— Стааааас, — стону я, прикрывая лицо руками. — Ты куда несёшься? Ещё замуж меня позови.
— После того, что было сегодня? Всенепременно.
— Чернов! — пихаю я его в бок, а он смеётся, и слегка поднявшись, хватает меня под руки и подтягивает к себе. Теперь я лежу на нём, уткнувшись своим носом ему в лицо.
— Что ты творишь? — качаю я головой. — Куда ты бежишь?
— Не знаю, — шепчет он мне в ухо, при этом, не забывая прикусить за мочку, отчего меня тут же прошибает электрическим разрядом. — Тороплюсь?
— Торопишься.
— А ты отнесись к этому как к практической необходимости. Ты же вечно то на работе, то на учёбе. У меня тоже дела случаются, хотя я с тобой на них порядком и подзабил, но они есть. Я, конечно, готов встречать с тобой все рассветы и туманы, но как ты думаешь, нас надолго хватит?
Я молчу, пытаясь оценить резонность его слов, но его такая запредельная близость опять не даёт мне думать трезво.
— Можно ещё рассмотреть вариант, в котором ты уходишь из бара, — тут я дёргаюсь, но готовый ко всему Чернов удерживает меня на месте. — Но про это я даже боюсь заикаться.
— И не заикайся. Даже всуе не упоминай.
— Ты продала Севе душу?
— И почку.
— Ну только если так, — усмехается он.
Через полчаса мы всё-таки смогли перестать изображать лежбище котиков. И Стас волевым решением отправил меня в душ.
— А ты? — раздосадовано морщу я свой нос, изображая вековую обиду.
— Если я пойду с тобой мыться, то будь уверена, всплывём мы оттуда ещё не скоро.
— Ну и ладно.
— Брат, — напоминает он мне. — Нам-то с ним пофиг. А вот ты краснеть будешь. И бледнеть. А потом ещё и злиться на меня начнёшь. Так что настоятельно советую обмозговать мысль о том, чтобы жить вместе.
— То есть это шантаж? — подбочениваюсь я и с подозрением смотрю на Чернова.
— Это суровая реальность, — скалится Стас и всё-таки гонит меня в ванную.
Горячий душ не приносит ни чувства адекватности, ни стройности мышления. Стояла под струями воды и глупо улыбалась. И даже испугаться толком не могла. Это было так непохоже на меня. Признания в любви словно сорвали с нас все запреты и ограничения. Если до этого я планировала что-то там с ним строить, продвигаясь вперёд поэтапными шагами, осторожно принюхиваясь и притираясь к себе, к нему. То тут был полный абзац. Я люблю тебя и точка. Живи со мной. Спи со мной. Делай со мной всё что хочешь. Наверное, только Чернов так мог. А теперь и я вместе с ним.
Выходила из ванной комнаты, одетая в шорты и футболку, так удачно оставленные с момента прошлого моего проживания здесь. На кухне обнаружился Дамир, разбирающий пакеты с продуктами.
— Привет, — улыбнулся он мне.
А я, конечно же, сначала покраснела, а потом побледнела. Вот только злиться не стала, как предвещал Чернов. Дамир тактично не заметил моего замешательства, продолжая заниматься покупками.
— А где Стас? — собрав себя в кучу, зацепилась я за самый безопасный вопрос.
— С Бонифацием гулять пошёл. Сказал, что у них срочный мужской разговор.
Последнее он сказал на полном серьёзе, что даже моё смущение не выдержало и скрылось глубоко внутри меня, уступив место лёгкости и беззаботности.
Стас вернулся с улицы довольный и расслабленный, видимо Бонифаций всё-таки внял его увещеванием, что не нужно мешать взрослым в самые ответственные моменты. Пёсель скрылся где-то в глубинах квартиры, а Чернов подошёл ко мне со спины и прижался к моей шее своим холодным после улицы носом. За что тут же получил от меня хороший такой удар по руке, нагло ползущей мне под футболку, мы с ним какое-то время поборолись, и он сбежал от меня в душ. Дамир всё это время с умилением поглядывал на нас, но к счастью без всяких намёков, скорее уж как на двух непутёвых детей.
Пока Стас мылся, мы начали готовить ужин. Мне как всегда достались разделочная доска и нож.
— А Стас готовит? — зачем-то спрашиваю я.
— Случается, — пожимает плечами Дам. — Но крайне редко. И крайне невкусно. Так что, считай, что я тебя предупредил. Он вообще в быту бесполезен. Разве что посуду помыть. Работник интеллектуального труда, что б его… — беззлобно ругается он на брата.
— А ты?
— А что я? — удивляется он. — Я тоже бесполезен. Но с голоду помереть не позволю.
