— Ты забыл, Кордеро? Я знаю всех.
Чейз тихо присвистнул.
— Чёрт, — прошептал он, оглядываясь на роскошь и красивые тела вокруг нас, — это похоже на какой-то грёбаный антиутопический загородный клуб.
— Что такое антиутопия? — спросил Деклан.
Ко мне наклонился Корд, мотнув головой.
— Это он?
Я проследил за его взглядом. Все они стояли там, те же мерзкие сукины дети, которые сопровождали Джестера в прошлый раз. Все они были без рубашек, чтобы показать символы на груди, на случай, если возникнет какая-то путаница в том, что они собой представляли. Деклан невольно зашипел, а Чейз тихо выругался. Джестер стоял в центре — неподвижно и молча, пока его друзья толкались вокруг него. Такие поединки не всегда заканчивались чьей-то смертью, но Джестер был полон решимости сделать так, чтобы сегодня это случилось. В его глазах не было ничего, кроме уничтожения.
Деклан повёл нас в противоположный угол. Я услышал пронзительный смех некоторых костюмов и светских львиц, которые толпились вокруг. Некоторые смотрели на нас с отстранённым интересом. Другие оценивали нас холодно. Я мог бы сказать, что эти люди были теми, у кого сегодня на кону стояли настоящие деньги.
— Эй, Чейз, — позвал я.
Брат мгновенно оказался рядом со мной.
— Да, Здоровяк?
Я посмотрел на небо. В городе звёзды были не так видны, как в пустыне. Тем не менее некоторым из них удалось затмить искусственное освещение. Мне вдруг захотелось узнать их имена, и я попросил брата рассказать мне.
— Смотри, куда я укажу, — начал Чейз, — это Малая Медведица. Вон там её старшая сестра, Большая Медведица. — Чейз продолжал и продолжал. Брат часто вёл себя как клоун и иногда я забывал обо всех его достоинствах. Чейз знал астрологию и многое другое. Всю жизнь он жаждал знаний; ему следовало родиться в семье, которая взрастила бы этот талант.
Корд скрестил руки на груди, и я посмотрел на татуировки, украшающие его кожу. Кордеро, наша скала, наконец-то обрёл спокойствие. Он прокладывал себе путь, используя природный талант, и сумел оставить позади боль прошлого. Он станет мужем. Отцом. Фамилия Джентри будет означать нечто совершенно иное в семье, которую он создавал.
— Покажи им, — сказал я.
Чейз замолчал.
Корд с любопытством уставился на меня.
— Кому?
— Всем, — я обхватил своих парней за шеи и притянул к себе, обнимая их до боли.
На заднем плане прозвучал колокольчик. Диктор начал радостно кричать о кровавых битвах и ярости. Потом я услышал, как он сказал то же самое, что и в ночь смерти Эмилио.
— В нашем доме нет никаких правил.
Я не мог отпустить своих братьев.
— Я люблю вас, ребята, — прошептал я. Они всегда знали это, но я никогда не признавался вслух.
— Я тоже тебя люблю, — ответили они одновременно. Я отпустил их.
Меня схватил Дек.
— Помни, — прорычал он, — любой ценой и любыми средствами. Если для этого нужно что-то сломать, хорошо. Но сделай это, Криденс.
Джестер уже вышел на ринг. Публика в восторге наблюдала за нами. Я снял футболку и прикоснулся к татуировке на груди. «Никому не уступай». Сегодня вечером мне нужны были эти слова. Прежде чем выйти на ринг, я в последний раз повернулся к Корду и Чейзу.
— Ещё одно. Скажи ей, что она была для меня всем. Я должен был сказать ей это сам.
Чейз не смог ответить, но Корд кивнул.
— Я так и сделаю.
Джестер ждал меня. На его лице застыло нечто худшее, чем ярость. Он намеревался наслаждаться каждым мгновением.
Всё, чему я когда-либо научился, я принёс с собой на этот ринг. Я принёс лучшие способы притупить гнев Бентона и силу, в которую я превратился. Взял то, чему научил меня Кордеро — как проявить мои лучшие бойцовские навыки и показать себя лучшим мужчиной, которым я мог быть. Со мной была откровенная честность Деклана и неохотная преданность Чейза. Я также захватил с собой Сэйлор, девушку, которую каким-то образом полюбил как сестру. Я взял и ребёнка, с которым очень хотел познакомиться.
И Трули. Я ошибался, думая, что мне нужно изгнать из мыслей Трули; она была нужна мне здесь, в моей голове. Мне нужно было помнить, что я могу потерять.
Глаза Джестера сузились. Он ожидал, что я сделаю ход.
«Не раздавай подсказки бесплатно».
Ко мне вернулись слова Корда, и я не сдвинулся с места. Джестер сделал выпад, но это был блеф, и я это знал. Если он думал, что сможет легко запугать меня, то он чертовски ошибался. У меня было одно преимущество перед ним: я уже видел его в действии раньше. Он меня нет.
Казалось, Джестер привык к тому, что его противники нападают на него первыми. Таким образом, он утомлял их, заставлял нервничать и чувствовать неуверенность. Я не собирался сдвинуться с места, и вынудил его атаковать меня, а затем контратаковал, прежде чем он восстановил равновесие. Раздался гул толпы. Мы смотрели друг на друга сверху вниз, по крайней мере, несколько минут, и ничего пока не происходило. Среди зрителей послышался ропот. Они заплатили большие деньги не за то, чтобы ждать всю ночь.
Джестер шагнул вперёд. Я видел всё словно в замедленной съёмке. Его позиция подсказала мне, что он собирается ударить высоко. Я всегда полагался на грубую силу, но Корд научил меня кое-чему о ценности быстроты. Я отпрянул назад и увидел, как кулак Джестера пролетел мимо моего носа. Он хрюкнул, пытаясь восстановить стойку, но я крутанулся и нанёс ему мощный удар в область левой почки.
Противник зарычал, как зверь, и отступил на несколько шагов. Я видел по его лицу, — он вне себя от ярости. Даже при самых благоприятных обстоятельствах этот удар заставит его неделю мочиться кровью. Однако этого было недостаточно. Совсем недостаточно. Я проклинал себя за то, что не воспользовался кратким преимуществом, когда оно у меня было.
Мы долго смотрели друг на друга. Затем внезапно Джестер опустил руки. Он направился в мою сторону, будто собирался пожать мне руку. Я оставался начеку, зная, что бы он ни собирался сделать, это не будет проявлением дружелюбия. Я ждал очередного удара, и когда он попытался, я прицелился ему в лицо. Мне пришлось сильно ударить в висок. Это был трудный удар, но именно с ним у меня было больше всего шансов вырубить его.
У Джестера были другие идеи. Он оказался в двух шагах от меня и нанёс сильный удар ногой по моим коленям. Я не был готов. Я тяжело упал и почувствовал острую боль в правом колене. На какую-то ужасную секунду я подумал, что больше не смогу подняться. Моё колено словно приклеилось к бетону. Я с трудом поднялся на ноги, испытывая резкую боль в ноге.
«Чёрт, я в дерьме».
Я больше не мог стоять на двух ногах. Моё колено распухло внутри штанов, и я стиснул зубы, когда сустав подогнулся и чуть не отправил меня обратно на землю. Джестер сделал то, что я не смог сделать раньше. Он воспользовался своим преимуществом. Противник приблизился и нанёс мне три быстрых удара в лицо. По левой щеке потекло что-то тёплое. Сукин сын носил кольцо, и эта чёртова штука оторвала кусок кожи. Я снова попытался встать прямо; а подняв взгляд, я увидел, как ублюдок мне ухмыляется. К этому моменту он решил, что победил, и собирался на несколько минут добавить зрелища, прежде чем пойти на убийство. Может, он размозжит и мою голову о бетон. А может, прикончит по-другому.
Братья стояли у меня за спиной, но мне не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, какое выражение у них на лицах. Я знал, что они в агонии, как и много раз в детстве, когда Бентон использовал нас, чтобы причинить боль друг другу. Если я лягу здесь, на этой крыше, в окружении сотни придурков, жаждущих моей крови, тогда Джестер будет не единственным победителем. В конце концов победит и Бентон.
Джестеру, должно быть, велели устроить настоящее шоу, потому что он ещё не был готов закончить бой. Он оттянул руку назад для удара, который мог бы вырубить меня; вместо этого я схватил его предплечье и зажал между своим телом и правой рукой. На мою спину градом посыпались удары другого его кулака. Но он стоял в плохой позиции, и я знал, когда дело доходило до чистой силы, он не мог превзойти меня. Это единственное оружие, которое у меня осталось, мне нужно было использовать его сейчас. Пока Джестер колотил меня по рёбрам, отчаянно пытаясь ударить коленом в бок и вырваться, я перебросил его вытянутую руку через своё согнутое колено.
