Я дал им всем по бокалу вина, которое подмешала, и когда они все потеряли сознание, Тони помог мне, и мы отвели их в гостиную, а затем привязали к стульям, которые принесли из столовой.
После того, как мы связали каждого из них, я попросила Тони и его мужчин привести моих родителей, чтобы они присоединились к вечеринке, потому что без них мы не смогли бы устроить эту вечеринку.
К тому времени, как все проснулись, все пытаются натянуть свои крепления, и на этот раз я готов начать эту чертову вечеринку по-настоящему. Один из них продолжает тянуть веревки, удерживающие его, как будто он сможет выбраться из них, я знаю по опыту, что ты не можешь, потому что я пыталась бесчисленное количество раз, это действует мне на нервы.
— Не сработает, гребаный ублюдок! И только потому, что он раздражающий маленький ублюдок, я решаю, что начну сначала с него.
— В чем дело, Спенсер? Тебе неудобно?
Я все еще стою в нижнем белье, потому что зачем портить больше одежды, чем необходимо. В руке у моей ноги зажат один из больших охотничьих ножей моего отца. Я подношу его ко рту и облизываю острую сторону лезвия. Сладко-острый привкус крови моментально касается моего языка, и я ухмыляюсь ему самой безумной улыбкой, на какую только способна.
Мое выражение должно заставить его понять, что я серьезно отношусь к тому, что собираюсь здесь сделать, потому что он имеет наглость умолять о своей жизни. — Пожалуйста… если ты меня отпустишь, я забуду обо всем этом и никому не скажу.
Я оседлала его колени, а затем облизала его подбородок, оставляя кровавый след, прежде чем приблизить рот к его уху. — Где была чертова милость, когда я просила милостыню? — спрашиваю я, вонзая нож ему в живот. Его крики такие громкие, что отражаются от стен.
— Ты чертова сука! он кричит. — Ты, черт возьми, заплатишь за это.
— Да, да… Меня обзывали всеми именами на свете, и это больше не причиняет мне боли, — ухмыляюсь я ему.
— Не так ли, дорогой папочка? Ты любил обзывать меня, не так ли? — спрашиваю я через плечо, хотя и не поворачиваюсь к нему лицом.
У остальных на лицах написано разное выражение ненависти и ярости, и если бы взгляды могли убивать… Я усмехаюсь про себя при этой мысли. Не желая затягивать это дольше, чем нужно, я приступаю к тому, что мне нужно сделать.
— Вы четверо были чертовски противны мне, и я с удовольствием выпотрошу вас! Я вонзаю нож обратно ему в живот и провожу им до конца. Когда мой нож движется вниз, его кожа открывается, и как только его органы становятся видны, все они начинают вытекать из него, и его крики звучат как музыка для моих ушей.
Я делаю то же самое с остальными тремя, одного за другим, и к тому времени, когда я их потрошу, вся гостиная представляет собой беспорядок с их внутренностями повсюду. Они не заслужили быстрой смерти, но время здесь имеет решающее значение, и мне нужно сохранить всю свою энергию для моих родителей. Я вся в крови и истерически смеюсь, пока те не переходят в полномасштабные рыдания.
От этих рыданий выворачивается живот, и они так сильно сотрясают мое тело, что Джулии приходится поднимать меня с пола, где я упала на колени с ножом, который все еще сжимал в руках.
— Тебе больше ничего не нужно делать. Позволь нам помочь тебе снять это бремя с твоих плеч, — тихо говорит она мне.
Мои рыдания продолжаются, но я все равно отвечаю ей через них. — Нет! Я должна закончить это сама, иначе я никогда не обрету покой. Я не упоминаю, что не думаю, что когда-нибудь обрету покой, но, может быть, через несколько лет мне станет легче.
Я смотрю налитыми кровью глазами туда, где сидят оба моих родителя. Они оба держали рты на замке, пока я выпотрошил этих уродов.
Я встаю с пола и подхожу к отцу, дергая его за волосы, пока его голова не откидывается полностью назад, так что я смотрю ему прямо в лицо, прежде чем закричать на него. Резким толчком я отпустила его голову, все еще стоя перед ним.
— Посмотри на меня! Я кричу на него во весь голос. Хрупкие линии моего здравомыслия постепенно начинают сползать, чем дольше я нахожусь здесь, в их присутствии. Я смотрю на них обоих со всей ненавистью, которую только могу собрать, что легко сделать, потому что за последние несколько лет все, что я знала, это ненависть. Годы избиений и изнасилований, наконец, сказываются на мне.
Я не знаю, почему я разваливаюсь сейчас, когда я почти свободна. Может быть, это из-за того, что я так близка к свободе, что мой разум говорит мне, что мне нужно избавиться от всей боли, через которую я прошла, прежде чем я смогу начать новую жизнь.
— Посмотри, во что ты меня превратил! Я указываю на свое тело, залитое кровью. — Я превратилась в монстра, как и вы двое!! Последнее слово вызывает еще один всхлип, но я подавляю его. Впервые в моей жизни моя мать выглядит напуганной мной, и она разумна, потому что она не покинет этот дом живой.
Мне в голову приходит идея, и я снимаю трусики, позволяя им упасть на пол. Должно быть, я так же отказалась от лекарств, как и они, потому что поворачиваюсь к отцу и зловеще ухмыляюсь. — Посмотри на меня, вся в крови… это то, что тебе нравится, не так ли?
Его глаза вспыхивают жаром, а член твердеет. Больной сукин сын…
Я подхожу к нему и сажусь к нему на колени, растирая его эрекцию, прежде чем расстегнуть его штаны и стянуть их вниз. Как только он обнажается, я оседлала его колени и скользнула своей киской на его ствол, несколько раз двигая бедрами вперед-назад.
Когда-нибудь, когда я оглянусь на это, я пойму, какая я, должна быть, ебанутой в голове, но в данный момент мне все равно.
Я стояла лицом к отцу, но повернулась, так что теперь я оказалась к нему спиной, а его член все еще был внутри меня. Я повернулся, чтобы посмотреть на свою мать, шире раздвинув ноги, чтобы она могла видеть, прежде чем посмотреть ей в глаза, и ее глаза были наполнены чистой ненавистью. — Это то, за что ты ненавидишь меня, не так ли? Хотя я никогда этого не хотела! Я кричу на нее. Теперь мой отец толкает меня бедрами, даже в той ситуации, в которой он сейчас находится, он наслаждается этим.
— Почему?! Почему ты не помогла мне, когда я умоляла тебя о помощи?
— Потому что я чертовски ненавидела тебя! С того момента, как тебе исполнилось восемь, он положил на тебя глаз! — кричит она, мечась на стуле, пытаясь освободиться от пут.
— И ты, блядь, не думала, что будет хорошей идеей сбежать от него? Ты могла сбежать со мной, когда узнала об этом! Особенно, если ты знала это с тех пор, как мне было восемь! Я говорю ей, снова всхлипывая.
— Почему я должна была оставить такой комфортный образ жизни только для того, чтобы бороться, пока я пыталась заботиться о тебе? Я полагала, что он может делать с тобой все, что захочет, и я все равно буду жить в роскоши, но это не значит, что ты мне должна нравиться. Ее слова посылают стрелу боли прямо в мое сердце. Что бы я ни делала, чтобы заставить ее полюбить меня, теперь я понимаю, что она никогда бы меня не полюбила.
Я издала невыносимо громкий стон, вжимаясь в него бедрами, просто чтобы еще больше разозлить ее. — Ах, папа, тебе это нравится?
— Да, принцесса, чертовски много, — говорит он, постанывая от удовольствия. Я ненавижу это имя так же, как ненавижу его.
— Ну, я никогда этого не делала! — кричу я, вставая с его колен. У него растерянное выражение лица, прежде чем он осознает, что это было лишь частью моего плана. Он заметно сглатывает, понимая, что дела для них вот-вот станут плохими.
— Ты чертовски уничтожил меня! Я целюсь в него. — И эта пизда помогла!
Боль внутри моей души умоляет о выходе. Я хочу кричать и продолжать кричать, пока не почувствую, что могу изгнать всех своих демонов. В голове хаос, и мне трудно с этим справляться.
Вся ненависть, таящаяся глубоко в моих костях, умоляет о выходе, и я думаю, что пришло время выпустить ее наружу и положить этому конец. Я снова поворачиваюсь к нему лицом, глядя ему прямо в глаза.
