я и знала. Дорогущее украшение. Переливы тонких нитей золота, на них, как ягодки, нанизаны хаотично круглые крохотные изумруды. Тут же захотелось примерить, и даже вспомнилось платье, к которому это ожерелье подойдет, но, скрипя зубами, я заткнула свою радость по поводу подарка.
— Красиво, — вздохнув, сказала я. Закрыв коробку, сунула ему обратно. — Но я не могу его принять.
— Почему? — удивился Марк. Растерянно захлопал глазами. Господи, ну что он как маленький?
Зло усмехнувшись, я дернула плечом.
— Мне не нравится.
Смотреть на вытянувшееся лицо бывшего было одно удовольствие. А что ты думал, дорогой? Не мытьем, так катаньем, но я к тебе пробьюсь.
— Ты только что сказала, что красиво.
— Красиво, но себе такое не хочу, — я сморщила нос.
Марк был уязвлен, поджатые губы явно указывали на это. Я никогда ему такого не говорила. Но, не смотря на задетую гордость, он остался спокойным.
— Я могу поменять на что-то другое. Что ты хочешь?
Правильно мыслишь, дорогой.
— Есть кое-что вообще-то, — пробормотала я, сделав шаг вперед и затеребив кончик его галстука, как будто невзначай. Старалась, чтобы голос мой не звучал слишком довольным мурлыканьем. — Сегодня ведь мой день рождения. Ты правда хочешь сделать мне подарок?
— Эмм, да. — Он сглотнул, чуть ли не попятившись от меня. Мне хотелось рассмеяться. Выглядело так, как будто Вольский меня боялся.
— Кроме тебя никто не приехал поздравить меня лично. — Опять грустный вздох. Тут я соврала, Надя заглядывала днем, обругав меня, что не предупредила загодя о своем празднике. — А мне бы так хотелось посидеть с кем-нибудь. Быть сегодня в одиночестве совсем не хочется, грустно. Ну знаешь, осознание, что годы бегут и так далее. Ты мог бы посидеть со мной? Мы ведь не чужие. Останься, пожалуйста.
— И это все? — он сморщил лоб.
— Ну да. — Я невинно захлопала ресницами.
— Хочешь, чтобы я отметил с тобой твой день рождения? Этот подарок ты хочешь взамен того, что я привез? — скептически переспросил он.
— Я могу принять их оба, — ласково улыбнулась я.
Его губы дрогнули, в глазах заискрилось веселье. Он понял, что его только что развели. Но не разозлился, это хороший знак.
— Ох, и лиса ты, Вита. — Он снова всучил мне коробочку, которую я приняла в этот раз без пререканий. — С днем рождения.
Мое сердечко пустилось в бешеный пляс, едва я увидела, как он снимает пальто. Он останется со мной. Пусть сегодня. Пусть на один день. Но я снова сделаю его своим.
— Давай я возьму, — я подхватила его пальто, чуть ли не вырывая из его рук, испугавшись, что он передумает.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Марк.
В воздухе витала неловкость, Вольский явно чувствовал себя не в своей тарелке. Завис, словно впервые видел эти стены и мебель. Ох, и толстую стену он воздвиг между нами!
— Проходи, я сейчас быстро накрою на стол, — засуетилась я.
— Да не нужно, можешь просто налить чаю.
— Нет, мне совсем не трудно. Как раз оценишь мои кулинарные достижения. Чур, не плеваться, — засмеялась я.
Вольский смотрел на меня внимательным взглядом, а у меня из-за этого такая эйфория в теле поднялась, казалось, я вообще не имею веса, и ноги порхают над паркетом.
— Увлеклась готовкой? — спросил он, проходя за мной.
— Так, немножко. Оказывается, все не так уж и плохо. Хотя видел бы ты мои первые макароны! Это был сплошной комок несчастья, — я продолжала смеяться, вспоминая свой кулинарный кошмар.
— Нужно умудриться, чтобы испортить такое блюдо, — улыбнулся Марк. Серые глаза следили за моим каждым движением на кухне, он прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. — Ты ешь здесь?
— Да, мне тут больше нравится. Здесь как-то попроще, поуютнее. Располагайся.
Я указала ему на стул за круглым небольшим столом. Он послушно уселся, продолжая пялиться. Какой-то миг мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, на кухне повисла тишина. Марк первым отвел взгляд и прокашлялся.
— Где Маша?
— Да паззлы наверное собирает. Она ими в последнее время очень увлеклась. Еще чуть-чуть и будет, как взрослая, огромное количество деталей собирать. Машка! Папа приехал!
Над головой сразу послышался топот, а потом по лестнице, послушно придерживаясь перил, стала спускаться наша дочь.
— Папа! Ты приехал! — радостно завопила дочь, бросаясь Марку на шею. Он крепко ее обнял, целую в макушку. Я ей даже немного позавидовала.
Пока она рассказывала ему про сегодняшний день, я сбегала переодеться. Поменяла халат на атласное платье на тонких бретелях. Впопыхах досушила волосы, но на косметику время не стала тратить. Я все боялась, вдруг Марк уйдет, снова не попрощавшись.
Спустившись к ним обратно, я бросилась раскладывать лазанью по тарелкам, смущаясь из-за пристального взгляда Вольского. Но ведь по правде говоря, мне было приятно, что он как приклеенный скользит за моей фигурой, перемещающейся по кухне. На это и был мой расчет.
Так, а что тут с лазаньей? Блин, в стеклянной миске все выглядело куда приличней, теперь пласты теста разъехались, а фарш выглядит как горстка слипшихся между собой муравьиных попок.
— Эмм, вот. Лазанья.
Отчаянно покраснев, я расставила тарелки с блюдом. Ну вот почему я не начала интересоваться кулинарией чуть раньше? Хотела накинуть в свою сторону хоть один плюсик, но эффект, скорее всего, будет обратным. Кто в здравом уме будет есть эту непонятную мешанину?
Однако, не смотря на мои внутренние стенания, Марк взял вилку и тут же попробовал. Черные брови удивленно приподнялись.
— Вкусно, — похвалил он.
— Конечно, вкусно! — чуть ли не оскорбилась я. Ну, а что? Критику я пока только от себя могу принимать. — Я столько времени убила на это тесто!
— Никогда не думал, что ты действительно увлечешься готовкой. — Марк вдруг протянул руку и коснулся моих пальцев. Я вздрогнула, но потом увидела на своих пальцах пластыри и усмехнулась.
— Я никогда не пыталась. Здесь всегда была масса народу, готовых делать за меня все. В том лесу я впервые чистила картошку.
— Я это сразу понял, — его губы растянулись в насмешливой улыбке. — В миске столько крови было, я за тебя испугался.
Мы оба рассмеялись. Машка тоже сидела довольная, уплетала мою лазанью.
