Когда его взгляд перемещается на меня, я подхожу к нему, хватаю его залитое кровью лицо и подтверждаю:
— Я люблю тебя, — прежде чем поцеловать его сквозь металлический привкус смерти.
Глава 30
Элизабет
— По крайней мере, ты должна была его увидеть. Ты всегда говорила, что сделаешь все, чтобы вернуть его еще хотя бы на секунду. У тебя есть это и даже больше.
— Это все еще больно.
— Я знаю.
Пик крепче обнимает меня, когда я кладу голову ему на грудь. Он был со мной с тех пор, как Деклан ушел раньше, чтобы навестить Лаклана. Я не могла встать с постели с тех пор, как мы вчера вернулись в Лондон. Все остановилось, когда мы сели в самолет в Чикаго. Внезапно больше ничто не отвлекало, и тяжесть последних нескольких дней обрушилась на меня.
Мне грустно.
Я скучаю по своему отцу.
— Тем не менее, он жив.
— Предполагается, что это хорошо?
Его пальцы перебирают мои волосы, в то время как я сжимаю комок его белой рубашки, который впитывает аромат его сигарет с гвоздикой.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, если его жизнь наполнена агонией, которую, как он сказал мне, он несет с собой каждый день, разве смерть не была бы лучше? Этот мир заставляет людей терпеть невероятную боль. Как будто мы все кучка мазохистов, потому что продолжаем выбирать жизнь, а не смерть.
— Это нездоровая мысль.
— Но это правда, верно? — Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на его красивое лицо — молодое и свободное от стресса. — Ты чувствуешь что-нибудь сейчас, когда ты...
— Мертв? — спрашивает он, подбирая слово, которое слишком больно произносить.
— Я скучаю по тебе, но это не похоже на то, что было, когда я был жив. Это трудно описать. Так или иначе, я всегда спокоен, даже несмотря на то, что скучаю по тебе.
— Скучать по тебе мучительно.
— Я хотел бы отнять это у тебя, но тебе есть ради чего жить. У тебя есть жизнь с Декланом. Он добр к тебе. Он защищает тебя. Для него нет границ, когда дело доходит до твоей защиты — он сделает все, что угодно.
Я подвигаюсь, чтобы сесть в кровати, и когда Пик делает то же самое, мы оказываемся лицом друг к другу.
— Ты злишься из—за того, что мы сделали с Мэттом?
— Нет. Я согласен с Декланом, все ставки были отменены в тот момент, когда этот ублюдок поставил на кон твою жизнь.
Я смотрю ему в глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем сказать ему:
— Я не знаю, что бы я когда-нибудь делала без тебя.
Его рука приближается к моему лицу, и я замечаю, как в его глазах появляется напряженное выражение.
— Ты думаешь, я воспользовался тобой?
— Что?
Он на мгновение опускает голову, прежде чем посмотреть на меня и, наконец, впервые озвучивает то, что я всегда знала.
— Я был влюблен в тебя всю свою жизнь.
Его глаза стекленеют, наполняются слезами, и он говорит мне:
— Все, чего я хотел, это сделать тебя счастливой. Независимо от того, о чем ты просила меня, я давал это тебе — даже когда знал, что это неправильно.
— Ты не воспользовался мной, Пик. — Я убираю его руку со своей щеки и держу ее в своей. — Это была я. Я воспользовалась тобой. Я знала, что ты был влюблен в меня, и я использовала это, чтобы украсть у тебя. Я взяла твою любовь и использовала ее, чтобы успокоить свою боль. И мне так жаль, что я так играла с твоими эмоциями.
— Не извиняйся.
Он заключает меня в объятия, и пока мы обнимаем друг друга, я спрашиваю:
— Ты все еще чувствуешь то же самое ко мне?
— Нет.
— Тебе больно видеть меня с Декланом?
Ослабляя хватку, он отстраняется и проводит ладонями по моим рукам.
— Нет. — он берет меня за обе руки, и мы садимся лицом к лицу на кровати. — Я люблю тебя, я всегда буду любить, и ничто никогда этого не изменит. Но что—то случилось, когда я умер. То, как я любил тебя, изменилось. Я знаю, что Деклан тебе подходит. Он способен любить тебя и заботиться о тебе так, как я никогда бы не был способен. Видя вас двоих вместе, я успокаиваюсь. Я знаю, что у тебя все будет хорошо в этой жизни благодаря ему.
— Ты и Деклан — лучшее, что когда-либо случалось со мной в этой дерьмовой жизни.
— И ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной, когда я был жив. И Деклан — это лучшее, что случилось со мной после моей смерти, потому что он дает тебе все, что я хотел, но не смог. Ты — лучшая часть меня, понимаешь?
Я смотрю в глаза моего спасителя, и, хотя мне хотелось бы повернуть время вспять и не нажимать на курок, по крайней мере, я знаю, что он перешел в лучшее место. И теперь, после своей смерти, он продолжает служить мне в этом порочном мире. Он утверждает, что только Деклан обеспечивает мою безопасность и комфорт, но именно они оба вместе создают эликсир, который может стать моим спасением.
Деклан
Я ненавижу, что мне пришлось оставить Элизабет в квартире, но я не чувствую себя в безопасности в этой ситуации, когда рядом с ней Лаклан. Между его звонками Камилле и инсинуациями моего отца о том, что Лаклан утаивает от меня информацию, доверие теперь пронизано неопределенностью.
Я — искрящийся фитиль, болтающийся над бензином, когда я направляюсь к его отелю. Разгоряченный вчерашним убийством, я не смог подавить злобного зверя внутри себя. Это плевок в мою сторону — решать мою собственную нерешенную проблему — так, как я справился с проблемой Элизабет ради нее. Но я сделаю все возможное, чтобы обеспечить безопасность Элизабет. Я не смог защитить ее от того, что Мэтт нанес ей удар — я больше не потерплю неудачу.
Засунув пистолет в кобуру под пиджаком, я выхожу из лифта и направляюсь вниз, в его комнату. После пары быстрых ударов дверь открывается, и я выхватываю свой пистолет, направляя дуло в лоб Лаклана. Я использую силу пистолета, чтобы втолкнуть его в комнату, а затем пинком захлопываю дверь.
— Что за черт? — его широко раскрытые глаза полны неподдельного ужаса и боязни.
Я поддерживаю его, когда он поднимает руки в знак капитуляции, и когда он падает обратно на стул, я злобно шиплю:
— Я собираюсь дать тебе еще один шанс сказать мне, какого хрена ты делаешь, разговаривая с Камиллой и моим отцом, прежде чем я пущу пулю тебе в голову. Ты видел, как я делал это раньше, так что не сомневайся, я сделаю это снова.
— То, что я сказал тебе, было правдой, — его слова дрожат так же, как и его руки.
— И теперь я требую всей правды.
Я поднимаю большой палец и нажимаю на курок, досылая патрон в патронник, и он поддается страху, как киска шлюхи.
— Господи! Ладно! Ладно!
— Я не валяю дурака!
— Черт, ладно. Пожалуйста, расслабься с пистолетом, чувак, — выпаливает он в панике. — Я расскажу тебе все, просто...
— Начинай говорить! — Мой голос — чистый яд, и он в ужасе извивается, сползая на стул. — Сейчас же!
— Я краду у Кэла, — мгновенно выпаливает он.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Я... Это... Дело в том, что…
— Черт возьми!
— Я, блядь, не могу думать, когда пистолет приставлен к моей голове! — орет он из своего ссутулившегося положения в кресле, и я отвожу пистолет назад, держа его нацеленным на него. Его глаза ни на секунду не отрываются от моего оружия. Я стою в нескольких футах позади и наблюдаю, как он неуклюже садится.
— Начинай говорить.
— Камилла позвонила мне, когда твоего отца арестовали. Когда она поняла, что против него собраны улики, она поняла, что останется без гроша в кармане. Она позвонила мне, рассказала о своем безумном плане присвоения его денег. Она все это спланировала заранее. Сказала мне связаться с ним. Она полагала, что он будет отчаянно нуждаться в ком—то на своей стороне, и, если не считать того, что у нас были неприятности, когда я узнал о них двоих, я был, по сути, человеком, которому он полностью доверял в течение многих лет.
— Быстрее.
— Я связался с ним с помощью Камиллы, и не успел я опомниться, как он захотел, чтобы я присматривал за тобой, и именно тогда я начал сообщать ему о тебе, — признается он.
