Его одиночество, что соответствовало ее. Его изоляция. Его постоянные комментарии о том, что он недостаточно хорош для нее.
— Я должна спросить, как твой друг, — сказала Эмили, откусывая кусочек свежего хлеба и ставя его на стол. — Это ведь не какой-то мученический поступок, когда ты думаешь, что можешь спасти его и изменить, верно? Спасти плохого мальчика? Я не получаю от тебя такой вибрации, но я должна спросить.
— Роум может выглядеть плохим мальчиком, но он самый хороший человек, которого я когда-либо встречала. — Кривая улыбка искривила губы Элизы. — И он обращается со мной так, будто я для него самая красивая женщина на свете. А теперь его нет. — Ее нижняя губа задрожала.
Эмили посмотрела на Элизу. Она медленно выдохнула, а затем вытащила свой телефон, пролистывая контакты.
— Что ты делаешь? — спросила Элиза, и сердце ее забилось с надеждой.
Достаточно… достаточно ли хорошо Эмили знала Роума, чтобы он ответил на ее звонок? Неужели все так просто? Она заглянула через плечо Эмили, наблюдая за экраном ее телефона.
Но Эмили ткнула пальцем в список контактов с надписью «Плотник» и набрала его. Через мгновение она заговорила:
— Эй, Иерихон? Это Эмили из Мятного домика. — Она сделала паузу. — Да, это тот самый. Большой красный Викторианский дом. — Она посмотрела на Элизу и закатила глаза, забавляясь. — Мне нужно, чтобы ты зашел ненадолго, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты кое на что взглянул. — Пауза. — Огромное спасибо.
Эмили повесила трубку и загадочно посмотрела на Элизу.
— Что все это значит? — спросила Элиза, немного сбитая с толку переменой темы.
Она изливала свое сердце Эмили и это заставило Эмили позвонить плотнику?
— Просто тебе стоит познакомиться кое с кем, — сказала Эмили загадочным голосом. — У него может быть информация о твоем пропавшем возлюбленном.
— Спасибо, Эм. — Элиза облегченно вздохнула.
***
Через час из передней части донеслось урчание мотоцикла, и сердце Элизы заколотилось от волнения. Это был Роум? Она бросилась к передней части дома, выглянула из-за занавески… и нахмурилась. Там стоял байк, но это был не потрепанный старый Харлей, на котором ездил Роум. Этот мотоцикл был гладким, блестящим и новым, его владелец снял шлем, обнажив лохматые черные волосы, которые были слишком длинными для Роума.
Но его лицо показалось Элизе удивительно знакомым. Так сильно, что ее сердце все равно слегка дрогнуло.
Мужчина откинул волосы назад и направился к двери. Элиза была поражена тем, как он похож и в то же время отличается от Роума. В то время как Роум был полон мускулов, этот человек был чрезвычайно высок и худощав. Но когда он подошел к двери, Элиза заметила у него под нижней губой пирсинг. У него не было такого кольца, как у Роума.
Она поняла, что смотрит на него и поспешила обратно на кухню, чтобы спрятаться. Через мгновение раздался звонок в дверь, и входная дверь открылась.
— Эмили? — раздался низкий голос. — Это я.
Эмили спустилась по лестнице и Элиза поняла, что она сменила рубашку и освежила макияж. Она улыбнулась мужчине, как только Элиза вышла из кухни.
— Эй, Иерихон! Спасибо, что пришел. Я хотела познакомить тебя с Элизой. — Эмили указала на Элизу, стоявшую в дверях кухни.
Он протянул ей большую руку для рукопожатия, и Элиза поняла, что у него точно такие же голубые глаза с длинными ресницами, как у Роума.
— Элиза — подруга Роума, — сказала Эмили и снова повернулась к Элизе. — Это Иерихон Лозада. Мой плотник.
— Ты брат Роума? — удивленно моргнула Элиза.
— Так и есть. — Иерихон бросил на нее оценивающий взгляд. — Должно быть, это из-за тебя он так долго здесь торчал.
Вспыхнув, она выдернула свою руку из его, затем скрестила руки на груди.
— Элиза расстроена, что Роум покинул город, — сказала Эмили, направляясь к Элизе и обнимая ее за плечи. — Они провели вместе выходные, а потом он встал и ушел.
— Он написал мне вчера вечером и сказал, что уезжает. — Иерихон потер рот.
— Куда же он уехал? — спросила Элиза.
— Думаю, в любое место, где он сможет избежать встречи с семьей. — Иерихон пожал плечами. — Роум мне ничего не сказал. Думаю, беспокоился, что если это сделает, то каким-то образом вернется к нашим родителям.
— Я не понимаю, — сказала Элиза.
— Как много он рассказал тебе о своем прошлом? — Знакомые голубые глаза сузились, глядя на нее.
— Я знаю, что он попал в тюрьму, — сказала она. — Наркотики. Но я также знаю, что он не тот парень, кто есть сейчас. Я пытаюсь разобраться во всем этом.
— Ты, кажется, очень уверена, что знаешь, кто такой Роум, — сказал Иерихон, глядя на нее.
— Да, — легко ответила Элиза. — И он не торговец наркотиками. А если и был, то теперь он не такой, и я не держу на него зла.
Намек на улыбку коснулся твердого рта Иерихон.
— И поэтому ты позвала меня? — Он посмотрел на Эмили.
К удивлению Элизы, Эмили захихикала, как школьница.
— Возможно. Я также сделала немного выпечки этим утром. Ты можешь угощаться.
Иерихон улыбнулся Эмили, и Элиза вдруг почувствовала себя третьей лишней. Неужели между ними что-то происходит?
— Пойдемте на кухню, — сказала им Эмили. — Я поставлю еще кофе.
Через несколько минут они снова сидели на кухонном островке, перед каждым из них стояли тарелки с печеньем, а в кружках свежий кофе.
— Итак, — сказал Иерихон, глядя на Элизу. — Ты хочешь узнать о прошлом Роума.
— Да.
— Ты права, что Роум не дилер. Никогда не был.
Восторг вспыхнул в сердце Элизы.
— Но… почему он попал в тюрьму?
— Он сел за маму.
— Это были наркотики его матери? — У Элизы отвисла челюсть.
— Какую бы картину материнской любви ты ни представляла, лучше выкинь ее из головы. — Иерихон искоса взглянул на нее. — Мама Лозада — это много чего, но она дерьмовый родитель. Вообще-то, оба моих родителя такие. Вежливое слово, чтобы использовать, чтобы описать их — вероятно, «хиппи» или «богема», но реальность такова, что они просто бродяги. Ты перемещаешься с места на место, следуя за остальными. — Он пожал плечами. — Я провел свое детство валяясь на диванах и наблюдая, как мои родители тратят свои последние несколько долларов, чтобы закурить с друзьями. Они никогда не прекращали вечеринки, даже ради своих детей. Это была дерьмовая жизнь. Мы почти не ходили в школу, и каждый раз, когда кто-то интересовался о нашем благополучии, мы перескакивали в другой город. Трудно найти настоящую работу, когда ты бездомный, поэтому мы попрошайничали, делали странные дела, жили с друзьями, как вы называете это. Мама и папа продавали наркотики.
— Звучит ужасно, — прошептала Элиза.
— Так и было, — решительно ответил Иерихон. — Я ненавидел каждую чертову минуту этого. Мне тоже всегда было жаль Роума. Я ненавидел наших родителей, но он так отчаянно хотел видеть в них настоящих родителей, а не дерьмовых людей. В результате они начинали капризничать и попадали в какие-нибудь неприятности, а потом бросали Роума на произвол судьбы. К тому времени, когда мне исполнилось семнадцать, у парня был список преступлений длиной в милю, и многие из них были не его.
При этой мысли у нее пересохло во рту.
— Но зачем он это сделал…
— Мама прекрасно понимала, как заставить Роума что-то делать. Я помню, как она плакала, когда попадала в беду, потому что знала, что он не может видеть, как плачет женщина.
Ее глаза расширились. Элиза помнила, как он говорил ей это.
«Не плачь, Элиза. Я не выношу, когда девушки плачут».
— Похоже, она им манипулировала, — заметила Эмили.
— О да. Моя мама могла бы провести мастер-класс по манипуляции. — Иерихон отхлебнул кофе и проглотил еще одно печенье. — Вот почему я ушел оттуда, как только стал достаточно взрослым. Пришлось оставить Роума позади, но выбора не было. Сказал моей семье, что убегаю, чтобы присоединиться к МК.
— МК? — озадаченно спросила Элиза.
