стал.
Упомянул лишь котенка в парке и якобы случайное знакомство при спасении бедного животного.
Да и каких-то близких отношений у меня с Женей на тот момент не было. Она до последнего держала дистанцию.
Поэтому распространяться о лишних деталях, влезать в чужую семейную жизнь и нарочно рушить их брак я не стал.
Кто знает, может, у них это очередная будничная ссора и завтра они снова помирятся?
Как бы мне ни было хреново от этой мысли, как бы я ни ревновал, но поступить иначе тогда не мог.
Были связаны руки.
А вот сейчас я бы с удовольствием вмазал ему по самое не хочу.
Даже руки чесались от предвкушения.
Дверь Артюхин открыл не сразу. Мне пришлось дважды нажать на звонок, чтобы убедиться, что меня услышали.
Опухший, небритый, с мутным взглядом, словно со вчерашнего вечера так и не прекращал квасить. Распахнул рывком дверь, уставившись на меня удивленным взглядом.
— Ога, — пожевал задумчиво губы, — нарисовался.
— Поговорить надо, — шагнул в квартиру, расчищая себе путь плечом.
Андрей отскочил на пару шагов назад, не ожидая такого напора.
— Э, дружище, полегче! Куда?
— Дверь закрой, — посоветовал, разворачиваясь к нему и оглядываясь вокруг.
Женя дала примерные координаты, где что лежит. Дело оставалось за малым: договориться с хозяином квартиры. Желательно по-хорошему.
— Где вещи и документы Жени и Сони?
— Чего? — выпучил он глаза в первую секунду. — А-а, так, значит, я был прав? Значит, мне не показалось…
Дверь в спальню была приоткрыта. Там сумки с вещами. А вот бумаги придется искать в гостиной.
— Андрюх, давай не будем задерживать друг друга? У тебя вон, смотрю, другие интересы, — указал в сторону зала, где до сих пор был накрыт стол и неприятно тянуло винными парами с чем-то прокисшим.
Артюхин прищурился, загораживая собой вход в комнату. Лицо исказилось в презрительной гримасе.
— Так вот в чем была истинная причина! Эта тварь тебя на крючок подцепила? А ведь сразу и не подумаешь. Как пела, как изворачивалась. Какого ангела из себя строила! А сама… Тоже повелся, да?
— Андрюх, давай не будем сейчас философствовать и иметь друг другу мозг? Отдай мне то, что тебе не принадлежит, и разойдемся в разные стороны.
— Мне не принадлежит? — вспыхнул он подобно спичке. — Мне? Да тут каждая мелочь, каждая ерундовинка — все, все мое! Купленное на мои кровные. Пока я впахивал, горбатился, не жалея ни сил, ни здоровья, пока тратил свои бабки на ее цацки, она крутила задом, как оказалось, за моей спиной с другими мужиками! Ты думаешь, ты один такой у нее? Первый? — расхохотался он обреченно. И резко затих, пытаясь прояснить взгляд и разглядеть мою реакцию на его слова. — А я ей тоже верил. Наивный идиот. Полжизни на нее угробил, вытащил из зачуханной деревни, любил.
Судя по его настрою, по похмельному состоянию, которое воняло перегаром на несколько метров вперед, наш разговор мог длиться очень долго. А я на такое не рассчитывал.
Да и сам был не рад, что ляпнул лишнего.
Меня в машине ждали Женя с Соней. И застревать здесь на душевный разговор у меня в планах не было.
— Андрюх, давай ты не будешь скатываться до быдла? Я понимаю, тебе неприятно, больно, но оставаться мужиком нужно в любых ситуациях. Ты налажал — так держи лицо, имей смелость признать свою вину. Не перекладывай ее на плечи женщине. Все мы люди. И в том, чтобы разойтись по-человечески, нет ничего сложного. Просто отпусти.
Больше мне ему сказать было нечего. Я развернулся, игнорируя попытки мне помешать, и направился в спальню.
Две дорожные сумки и большой пакет стояли в шкафу.
Коробки из-под обуви, перевязанные веревкой, нашел рядом с кроватью. Ну и верхняя одежда на вешалке.
Не так уж и много, если это все вещи двух человек.
У моих бывших гардероб был побольше раз в пять, если не больше. А тут и пахал, и горбатился, и бабки тратил — и даже взять нечего.
Можно унести все за один раз.
Даже смешно.
— Ты не понимаешь, какую змею на груди решил пригреть, — завыл пьяным голосом за моей спиной одноклассник, вваливаясь в спальню и задевая плечом косяк двери. Выматерился, потирая ушибленное место, и продолжил: — Она не та, за кого себя выдает. Вот увидишь, эта гадина еще покажет свое истинное лицо!
— Я приму это к сведению, — бросил равнодушно.
— Так втрескался, что все равно?
— Артюхин, я не собираюсь с тобой обсуждать эту ситуацию.
— А я — собираюсь, — протянул он угрожающе. — Женя — моя жена! Была и остается. У нас есть несовершеннолетняя дочь. И прописана она здесь, со мной! Эта тварь думает, что я ей все прощу? Утрусь от ее плевка и еще деньжат подкину?
Я вынес сумки с коробками в коридор, прошел в гостиную, открыл искомый ящик, но… ничего из того, что мне требовалось, там не обнаружил. Как и в соседнем ящике. И во всех остальных.
— Если она думает, что легко отделалась, то пусть не надеется.
— Документы отдай! — попробовал попросить по-хорошему.
— Надеется, что ей все сойдет с рук? Что она самая умная и у нее хватит сил тягаться со мной? Да я ее в ее же дерьме утоплю!
— Документы где? — повторил настойчиво.
— Она кровавыми слезами умоется у меня, на коленях приползет, в ногах валяться, умолять будет! — продолжил он перечислять свои пьяные фантазии.
Глядя на него, мне страшно было подумать, через что могла пройти Белоснежка рядом с таким человеком.
Недомуж… даком.
А сколько еще он ей будет портить кровь, вымещая обиды? Я прекрасно помнил, каким злопамятным Артюхин был в детстве, и мог предположить масштабы.
Кем он сейчас, говорил, работает? Что-то связанное с адвокатурой?
— Ты меня слышишь?
— Я лишу ее родительских прав! Я знаю, что надо делать, — полыхнул безумным огоньком его полубредовый взгляд.
