раз, и воспоминания сохранила не самые приятные — в прошлом меня с позором выставили за дверь. Посмотрим, как повезет в этот.
Не знаю, на что надеюсь сейчас, если честно. Дома вообще может никого не быть, но я все равно настырно приближаюсь к воротам. А следом, хоть и дрожащей рукой, жму на кнопку домофона. И жду.
Каждый гудок, будто смычком по нервам. Взмокшую под пуховиком спину холодит пронизывающий ветер. Я на взводе, да что скрывать — я в ужасе, но слова Дыма придают сил.
«Ты лучшая девушка из всех, кого я встречал в этой гребаной жизни. Я люблю тебя, Юн»
Да, я помню каждое наизусть. Поэтому, когда мне наконец отвечают, говорю почти ровным тоном. Чтобы он гордился мной.
— Добрый день, я к Василисе Михайловне.
— Вас ожидают?
— Нет, но она…
— Если вы не договаривались о визите, я не могу пустить вас.
— Просто передайте ей, что это Юна. Она все поймет. — В динамик повторяют нечто, похожее на то, чтобы валила на все четыре стороны, пока я стискиваю кулаки и, повысив голос, выдаю на одном дыхании, что я — мама ее внучки.
После короткой паузы доносится посторонний шум.
— Одну минуту, — обращаются ко мне уже другим тоном, а затем слышу дребезжащий звук, и ворота разъезжаются, чтобы впустить меня.
Я прохожу прямиком ко входной двери, не оглядываясь на скульптурные фигуры и стройные ряды хвойных деревьев. Знаю — если задержусь хоть на секунду, дам деру. Да-да, пешком дойду до города, не сомневайтесь.
Мысли о побеге атакуют особенно яростно, как раз когда мне открывает мужчина в строгом костюме. Нет, не дворецкий во фраке, скорее, кто-то из частной охраны. Я встречала таких здоровяков, подрабатывая у Вознесенских и в других богатых дома. Они все на одно лицо.
— Василиса Михайловна ожидает вас в кабинете.
Ох, как официально! Киваю, разуваюсь, снимаю пуховик. Следую за мужчиной по теплому мраморному полу, не отрываясь, разглядываю фальшивые трещинки, впадинки. Вплоть до нужной комнаты, где у окна стоит женщина, с которой мы встречались лишь раз. И к которой я самой себе обещала не приближаться больше никогда в жизни. Но, видимо, это «никогда» под действием обстоятельств оказалось короче, чем я рассчитывала.
Поджимаю губы — она оборачивается ко мне. Вытягивает голову, как самая настоящая кобра, готовая напасть. Но выжидает. За те несколько лет, что мы не виделись, Василиса Михайловна несильно изменилась. У нее осталась та же строгая короткая прическа с мелированными прядями, те же румяна кирпичного цвета на скулах. Тот же строгий взгляд и массивные ожерелья на длинной шее, покрытой морщинами. Матвей — поздний ребенок, она родила его около сорока лет, и сейчас ей уже за шестьдесят, но выглядит Михайловна достойно.
Женщина тоже осматривает меня с головы до ног, молчит, будто ждет первого шага. Оно и понятно, это ведь я пришла к ней, а не наоборот. Снова.
— Я не отниму у вас много времени, — наконец решаюсь заговорить и изо всех сил стараюсь не показывать эмоций. Нельзя давать слабину, а то сожрет, как в прошлый раз. Целиком сожрет и не подавится.
— Ты меня удивила, дорогая Юна, — звучит с неприкрытым сарказмом.
— Так же, как Матвей удивил меня, — сразу перехожу к делу. И работает. Тонкие брови Василисы Михайловны взлетают вверх, а затем изгибаются домиком. Кажется, она, как и я, не ожидала, что тот спустя столько времени заявится ко мне. Хотя уверена, знает о визите сына на родину — его мать контролирует все и вся. — Я не искала с ним контактов. Он пришел к детскому саду Лизы и устроил скандал. Он угрожал мне и моей дочери, — намеренно подчеркиваю.
— Как интересно, — без какого-либо интереса выдает та.
Бам — это летят первые искры моей выдержки.
— Я пообещала вам, что не буду беспокоить вашу семью, и я держу слово! — чеканю почти по слогам.
— Счет, который открыт на Лису, — перебивает мать Матвея, — ты ни разу не воспользовалась им, хотя явно нуждалась в деньгах. Почему?
В горле тотчас пересыхает. Снова искрит. Даже перед глазами мушки летают.
— Потому что не имею права. Когда ей будет восемнадцать, она распорядится ими, как сама того захочет. Мне от вас ничего не нужно.
— Хм, — с сомнением выдает Михайловна, — так чего ты тогда хочешь, раз пришла?
— Чтобы ваша семья не беспокоила нас. Ни меня, ни мою дочь.
— Мою внучку, — поправляет вдруг.
— Что?
— Ты — мать моей внучки, — повторяет в глаза. — Ты сама сказала это, когда стояла у ворот моего дома. Так почему я должна препятствовать общению отца с его дочерью?
— Потому что мы не вписываемся в вашу жизнь, — повторяю фразу из прошлого. — Это ваши слова. И я прекрасно помню, что три года Лиза никому не нужна была. Не знаю, чем обусловлен внезапный интерес Матвея, но прошу вас повлиять на сына именно так, как вы умеете. Лиза — только моя дочь, я не назвала ее отца даже в роддоме, как вы просили, — скорее требовали, но я умалчиваю об этом. — Теперь я не позволю вмешиваться в нашу жизнь, — договариваю уже совсем тихо и замираю. От страха. Потому что мне страшно. Эта женщина напротив может навести страх на кого угодно.
И я до сих пор хорошо помню нашу первую встречу, когда была намного слабее, когда плакала и умоляла чуть ли не на коленях, чтобы сказала мне, где искать Матвея. Тогда Василиса Михайловна была категорично настроена. Сейчас я вижу на ее лице тень сомнения.
— Я тебя услышала, — спустя бесконечность отвечает она, и я коротко выдыхаю, позабыв обо всем.
Ноги умоляют меня бежать отсюда, уже разворачивают и несут к выходу, но я все-таки заставляю себя обернуться.
— Он стал… Матвей стал другим, — выдаю, не сдержавшись, и ее лицо очень резко теряет всякие краски. Превращается в непроницаемую маску, за которой не разгадать ни чувств, ни эмоций.
— Он стал ровно таким, как и его никчемный отец, — негромко, даже чуть брезгливо произносит Василиса Михайловна. — Всегда таким был. Четыре года назад ему грозил срок. Я отослала его из страны вслед за отцом только поэтому. Отчасти можно считать, что я сделала тебе одолжение.
— Спасибо и на том, — отвечаю, просто чтобы ответить, потому как других слов подобрать не могу.
Я ухожу, не прощаясь. Меня и не провожают, но я точно знаю, что наблюдают — и дом, и двор усыпан камерами. Эта женщина выстроила самую настоящую крепость вокруг себя. Я ухожу вроде бы и ни с чем,
