Вновь и вновь они топят меня, сбивая с ног, и толкают в пропасть.
Но мне упрекать некого, я сам виноват. И Яну осуждать, конечно, не стану ни в чем.
В кармане начинает вибрировать мобильник. Тянусь к гаджету. Делаю это неторопливо, не спеша, вальяжно. Все равно она мне не позвонит, а значит, ничего сверхважного. Равнодушно смотрю на имя вызывающего абонента.
Изучаю экран, ничего не видя перед собой. И нехотя отвечаю:
— Да, Мишань.
— Ну здоров, что ли!
— Здоровее видали.
— С Яной?
— Уже нет.
— Выгнала?!
— Будем считать, что сам ушёл.
— Не ахти, да?
Устало цокаю языком и откидываю голову назад.
— Ниже среднего.
— Что, совсем плохо? Даже слушать ничего не желает?
— Да нет. Не совсем... — тяжкий вздох вырывается из моей груди, и я медленно прикрываю глаза. — Она просто хочет, чтобы я сдох. И не мешал ей жить спокойно.
— А ну собрался, тряпка. У неё потрясение. Бабы они и есть бабы. Она ляпнула и забыла. Представь только, что она пережила!
— Да знаю я. Ладно, Мишань. Давай. Не до тебя сейчас.
— Что давай-то? Какие будут указания, господин директор?
Вот черт! Я же ещё вчера должен был перезвонить своему заму. Да и хрен на него. Пусть сам разгребает! А я постепенно начинаю отстраняться и медленно отгораживаться от случившегося, вновь стараясь мыслить трезво.
— Охрану возвращаем, — сознание проясняется, и я продолжаю уже увереннее. — Все по старой схеме. Не светиться. Не суетиться. Сад под особенным контролем держать. Яна, кстати, как-то одного из твоих ребят засекла. Не помню, говорил тебе или нет?
— Да, говорил. Он уже отхватил от меня. Больше такого не будет.
— Надеюсь, Миш!
— А ты сам-то охрану не хочешь взять?
— Нет, сам не хочу. Не вижу необходимости.
— А по поводу предложения Антона есть мысли?
— Да я ж уже послал их всех.
— Ну я вообще-то серьезно.
— Ну я вообще-то тоже.
— И что делать будешь?
— Мишань. Надо бы ребят подключить. Узнать, что там у них за направление. И кто конкретно в этот раз им не удружил.
— Мариб. Кто же ещё.
— Не. Это было бы слишком просто. Думаю, они подбираются издалека. К кому-то другому.
— Я слышу задор в твоём голосе. Только не говори в очередной раз, что собрался на дело идти.
— Да брось, Мишка. Я даже не думал об этом.
Глава 52
Набираю зубную пасту на щётку, всматриваюсь в своё отражение. И, надо признаться, мой вид оставляет желать лучшего. Лицо «помято». Под глазами темные круги. В правом глазу лопнул капилляр, и красная сеточка отвоевала себе весь его внутренний уголок.
Ночь прошла ужасно. Несколько часов после ухода Ромы меня мучила бессонница, а ещё постоянно чудились тихие шаги за дверью. У меня никогда не было параноидальных наклонностей, но мне действительно было страшно закрывать глаза. Поэтому половину ночи я провела, сжав ладони в кулаки и укрывшись с головой одеялом. А ещё я два раза приходила проверять Карину. Нервы ни к черту после выходных с Беркутом.
Быстро привожу себя в порядок, споласкиваю рот и сворачиваю устойчивую «гульку» на голове, перехватывая её резинкой.
Карина ещё спит.
Выхожу из ванной, проверяя который час. И начинаю лениво готовить завтрак. Разбиваю на сковороду три яйца, бросаю тонкие ломтики сыра сверху и закрываю крышкой. Фрукты и овощи, как и хлеб, уже не первой свежести, поэтому сегодня мне предстоит поход в магазин.
Мельком бросаю взгляд на окно, вспоминая вчерашнее отражение в стекле.
В свете дня все уже не кажется таким беспросветным и напряженным.
Но кое-что отравляет кровь даже сейчас.
«Лучше бы ты умер тогда...»
Я готова себя ударить. Язык откусить за такие непозволительные слова. На сердце вновь уверенно опускается тяжелый камень. И мне становится очень стыдно и неприятно за свою слабость. Если бы Рома мне сказал нечто подобное, я бы бесконечно в нем разочаровалась.
Подмечаю подсветку экрана — на телефон приходит сообщение, но я не спешу его открывать. Очень не хочется нарушать тишину и собственное уединение. И хоть на душе гнилое пятно, спокойствие собственной квартиры дарит небольшую уверенность, что больше ничего не случится.
Завариваю свежий чай и расставляю тарелки. Тянусь за приборами, боковым зрением снова отмечая мигание экрана.
Разблокирую телефон и два раза перечитываю сообщения:
Рома: «Вы проснулись?»
Рома: «Дай знать, как проснетесь. Пожалуйста».
Достаю сверху кружки, расставляю возле пока ещё пустых тарелок и решаюсь набрать его номер.
— Ян, — начинает без предисловий, твёрдо и уверенно. Чего он хочет? Ещё раз поговорить? — Впусти на пять минут?
Я немного теряюсь от подобной просьбы. Плохо соображаю. А он моё молчание истолковывает превратно.
— Ну честно. На пять.
— Привет, — тяну время, пытаясь понять: он домой не уезжал? В машине ночевал? — А где ты?
— Под дверью. Я просто Карину будить не хочу.
Я совсем перестаю понимать, что происходит. Отнимаю трубку от лица и направляюсь в коридор. Тихонько поворачиваю ключ и тянусь к ручке, касаясь прохладного металла. Распахиваю дверь...
Да уж. Видок у него тот ещё: волосы взъерошены, одежда измята. Ещё и пыльная, как будто он полы в подъезде собою вытирал.
Рома шагает навстречу ко мне, через плечо бросая:
— Привет. Лицо сполосну и уйду. Не задержусь.
Снова короткие отрывистые фразы.
Я складываю руки на груди, наблюдая, как мужчина запирается, и отказываюсь верить в то, что он всю ночь провёл
