- Что? - смотрю на него и не могу поверить - это мне говорит он? - Ты сейчас серьезно? - Вася молчаливо смотрит. Значит, не шутит. - Мне не о чем с ним разговаривать, - нервно бросаю, чувствуя, как холод пробирает до костей. Обхватываю себя руками и отхожу к окну.
В противовес моему состоянию улица нежится в солнечных лучах, возможно, последних теплых в этом году. Природа готовится к зиме, но сегодня расщедрилась и решила порадовать нас теплом. Редкие, для такого часа, прохожие наслаждаются погодой, а я мерзну и не могу никак согреться.
На душе, словно в укор солнцу, бушует ураган.
- Вам надо поговорить, - Вася встает рядом, - он придет ближе к обеду.
- А ты не подумал, что я могу не хотеть с ним разговаривать, нет? - разворачиваюсь к мужчине, скрещивая руки на груди, будто это может спасти от произнесенных ранее слов и от встречи с прошлым одним махом.
- Это по делу, Юль. О вашем прошлом я не заставляю говорить, хотя по- хорошему, вам давно пора в этом разобраться.
- А вот это точно не надо…
- Рано или поздно вам все равно придется об этом поговорить, - бескомпромиссно заявляет мне друг.
Спор на этом не заканчивается, отнюдь, но и не длится долго. Ребятня все- таки проснулась и меня затянуло, словно воронкой, в повседневные дела, а за ними и время летело со скоростью ветра. Завтрак, прогулка, в такую погоду- грех сидеть дома, и вот уже пора обедать и укладывать Алису спать.
Оттягивай, не оттягивай, встреча неизбежна. Вася с какого-то перепугу решил, что она нужна, ну а мне просто необходим покой - обычная серая бытовуха, от которой все так ноют: работа-дом, без передряг и эмоциональных качелей.
И вот он - час икс: Алиса спит, Миша и Маша залипают в мультиках, а я стою на кухне у окна и прислушиваюсь к тому, что происходит у меня за спиной. Слышу, как Вася идет к входной двери и щелкает замками. Тихий обмен репликами и едва слышные шаги в направлении кухни заставляют сжаться в комочек.
Саша не один, скорее всего с Давидом и своим шефом. Даже среди множества звуков, я без труда различаю его шаги. Я не планировала, но каким-то невероятным образом все мои органы чувств настраиваются на него, отказываясь слушать доводы разума.
Мужчины проходят в кухню и все вокруг сужается до одного маленького пятна на стекле, которое я разглядываю пристальнее, чем экспонаты в музее.
- Привет, Юль, - плетью по нервам звучит его голос.
Набираю в грудь побольше воздуха и оборачиваюсь. Если этот разговор должен состояться, так тому и быть - поговорим.
Глава 44
Мерные постукивания чайной ложечки о стенки кружки только сгущают напряжение, которое витает на кухне.
Бам, бам, бам…
Я сижу в углу между столом и стеной, на противоположной стороне от собравшихся, и невольно сжимаюсь на стуле, как зверь загнанный в угол. Некогда удобная сидушка, с мягкой подушечкой, которые я выбирала среди десятков пестрого разнообразия, сейчас приносят дискомфорт и я никак не могу усесться удобнее. Ерзаю и смотрю, как веревочка пакетика заварки закручивается вокруг ложечки.
Вася выступает в роли этакого парламентера между мной и мужчинами. Гостеприимно усаживает всех за стол, готовит чай-кофе, достает конфеты, печенье, которые готовила сегодня для племянников, словом делает все то, что должна была делать хозяйка в доме, то есть я, но не смогла. Я пыталась взять себя в руки, включить невозмутимость - ведь точно знаю, что ничего не делала, но страх вылился в мандраж, пробирающий до костей и заставляющий руки трястись нервной дрожью. Обвинение в шпионаже - это все, начиная от штрафа и пинком на выход с черным билетом, до реального срока. И к этому сложно относиться невозмутимо, тяжело не реагировать и не беспокоиться, когда дело касается твоей жизни, будущего, всего.
- Юля, я думаю сахар уже растворился, - Вася аккуратно обхватывает мое запястье и отбирает ложечку.
- Почему здесь нет адвоката? - вскидываю взгляд на мужчину, хватаясь за рукав его кофты.
Он первый, за последние минут десять, на кого я смотрю. Окно, пол, стол, кружка - куда угодно, лишь бы не на Сашу. Уверена, глаза-предатели кинулись бы первым выискивать именно его.
- Он вам не понадобится Юля, - уверенно, без заминки, так, что Вася не успевает даже рта раскрыть, отвечает на мой вопрос Геннадий Юрьевич, - позвольте прояснить, вас никто не обвиняет. Более того, мы уверены, что это сделали не вы.
Поворачиваюсь на голос. Мужчина сидит расслабленно откинувшись на стуле и даже улыбается одними уголками губ, по-доброму, без тени издевки, злости или пренебрежения. Не сдержавшись, мажу взглядом по Давиду и Саше - а ведь так старалась этого не делать - и вижу у них аналогичные выражения на лицах.
И что это значит? Что значит, знают, что сделала это не я? А что тогда все это было? В кабинете у Маркуши они ничего подобного не говорили.
- И почему же это не я? У меня было время и возможность. - противоречу сама себе. Не понимаю, что со мной происходит, вроде нужно радоваться, но не получается. - Да и я уже такое делала, почему бы не повторить? - не сдержавшись, озвучиваю мысль, ядом крутящуюся в голове с момента, как снова увидела Сашу в кабинете нового шефа.
Саша выдерживает мой колючий взгляд, который я бросила на него, только губы поджимает, переставая улыбаться:
- Это не ты. Не сейчас, не три года назад. Я знаю.
От его глубокого голоса по телу бегут предательские мурашки.
Нервно хохотнув, качаю головой - три года назад бы услышать эти слова. Вместо его холодного взгляда, в котором бегущей строкой было написано “предательница”, увидеть бы то, что я вижу сейчас: грусть, теплоту, нежность. И сидеть бы вот так за столом, обсуждая, что же на самом деле произошло. Тогда, а не сейчас. И все бы было по другому. Сейчас, ничего кроме горечи не чувствую. Ни радости от того, что он мне верит, ни облегчения, от того, что знает о моей невиновности - ничего.
- О прошлом вы поговорите позже, - прерывает наши гляделки Геннадий Юрьевич.
- Не о чем говорить, - бросаю резко в ответ.
Тогда, три года назад, было сказано достаточно. Сейчас уже слова все излишне. Да и что они дадут? Ничего.
- Юль, давай ты меня отпустишь, мы все сядем и спокойно поговорим. - это уже Вася аккуратно отцепляет мои пальце от своей кофты.
Только сейчас понимаю, что держу его все это время. Друг отходит от меня лишь на пару секунд, закидывает чайную ложку в раковину и возвращается обратно, устраиваясь рядом со мной. Ловит мои беспокойно стучащие по коленке пальцы и сжимает в своей большой руке. Становится легче - выдыхаю. Вижу, как губы Саши дергаются в горькой усмешке.
- Юля, - его голос звучит глухо, - мы с самого начала знали “кто?”, “зачем?” и “как?”. Увы, тот, кто это сделал, решил подставить тебя и нам пришлось принять условия его игры, иначе он просто бы сбежал. Как только вещественные доказательства на него будут собраны, правда будет обнародована. Ты ничего не делала и мы это докажем, дай только время…
Удивительный орган сердце. Каждую минуту каждого дня работает без отдыха, стойко переживая каждый катаклизм, который происходит с его хозяином. Мое сегодня работает на износ - больше часа, пока сидели и обсуждали все в мельчайших подробностях, билось тахикардией и только, когда уже уходили, замерло, замедлилось и даже будто стало медленней гонять кровь пенам, после хлопка двери.
И даже после этого перед глазами стоит картинка, как Саша не сводил с меня взгляда, пока я трясущимися руками закрывала дверь, а в груди разрасталась пустота.
Только уткнуться в подушку и поплакать не вышло - Мишке и Машке стало скучно и нужно было придумывать новое развлечение. А этим же вечером встречаю Леську, которая, как ураган, набрасывается с расспросами и отпускает нас обеих спать только под утро.
И если я надеялась, что на этом “приключения” закончились, то зря. Дальше начался ад длиной в неделю. Оскорбления от недовольных коллег, с которыми раньше неплохо общались, угрозы Маркуши, который “сокрушался” от моей подлости - мое имя “прогремело” на весь этот городок.
