Как и наметила вначале, каждый вечер я совершала прогулки к готическому замку. Он действительно оказался необитаемым. Сейчас, в середине июля, это особенно было заметно. Все вокруг заросло сорной травой в человеческий рост. Захочешь войти — не войдешь, как в замок спящей красавицы. Фея окружила его густыми зарослями, чтобы никто не потревожил сон прекрасной принцессы…
В жизни все прозаично. Ворота в замок заросли, потому что он никому не нужен. Красивый, романтичный, дорогой — а не нужен. Как я.
У Кости — Елизавета и Ева. У Давида — просто Ева. А я блуждаю среди чужих дач и не нужна никому…
Но в следующий момент я ругаю себя за такие мысли. Как это не нужна никому? Маме, детям, Давликанову, наконец. Ольга ждет от меня статьи, девушки из авиационного городка получили благодаря мне хорошую работу. Наверное, думают: зацепились.
А сама школа! Как много проблем у людей даже из обеспеченной среды! Кто-то вынужден работать от зари до зари, кто-то не может отдать ребенка в массовую школу из-за здоровья, психологических проблем, неспособности, нежелания учиться, неумения уживаться в детском коллективе, дурного влияния. Я делаю очень нужное дело…
Нечаянно я вспомнила о Косте.
Воспоминание было далеким и неярким. Как будто мы встретились месяц назад. Нужно признаться, что выглядел он не слишком счастливым. Впрочем, дело тут, скорее всего, не в счастье. Он просто растерялся: еще бы, такие встречи бывают не каждый день. А в остальном о чем ему грустить? Дочку он любит очень! Наверное, любит и жену. С работой нет проблем — он программист, и программист классный. В общем, все хорошо.
Но ведь и у меня нормально. И слава богу, что я держалась с ним ровно, спокойно. Могла бы наболтать глупостей, начать упрекать. Сейчас бы от стыда сгорала…
Однако суть не в этом. А в том, что появление Кости усложняет нашу жизнь. Неизвестно, захотят ли дети видеть его. Денис может взять наглый, развязный тон, Илюшка замкнется. Олег— самый добрый, душевный из них… но он просто не захочет отставать от братьев. Вот поеду к ним в лагерь в воскресенье, прозондирую почву. Как бы там ни было, Костя их отец. Любой человек может ошибиться, смалодушничать… я уже подбирала слова для воскресного разговора. Потом подумала о том, что купить мальчишкам. Черешня, абрикосы — их любимые фрукты уже отходят. Ничего, поеду через Москву, заверну на рынок и там выберу что-нибудь. У меня теперь свобода передвижения: Анька за символическую плату продала мне свой маленький фольксваген, а одна учительница (ее отец начальник в местном ГАИ) помогла с правами.
Езжу я, конечно, ужасно. Спасает только то, что мои маршруты пролегают в основном по загородным трассам, вояж в Москву всякий раз тяжелое испытание. Но сейчас выхода нет: детям надо купить хороших фруктов.
Вернувшись в школу, я звоню Алле Викторовне и как ни в чем не бывало начинаю болтать на праздные темы: как проходит лето? какие планы? как настроение? Потом объясняю: со статьей не совсем удачно.
Алла вздыхает, но держится молодцом. Я извиняюсь: простите, что так протянули. Это не важно, тараторит она. Я не сидела сложа руки. Искала работу. По вашему совету попробовала себя в качестве офис-менеджера. Не мое, ушла через неделю. Бралась за художественный перевод, но… Языки-то я знаю хорошо. А по-русски не могу выразить. Как это называется? Косноязычие? Меня вдруг осеняет:
— А не хотите преподавать английский в моей школе?
— Хочу! — Она смеется. — Я и сама предложить собиралась, но стеснялась после этой статьи дурацкой.
— Тогда подъезжайте завтра часам к девяти.
И я диктую ей адрес.
Почему-то меня радует завтрашняя встреча с этой Аллой Викторовной. Настроение поднимается. Я выключаю свет в комнате, распахиваю окна и усаживаюсь в кресло. Какие запахи доносятся из вечернего сада! Вспоминаю, как год назад стояла в саду под луной и разговаривала по телефону с Давидом.
Я думаю о нем уже без грусти. Точнее, без той страшной животной тоски. Я сумела победить. У меня не было выхода. В таком состоянии не живут, а я обязана была жить. Ради мамы, ради детей. Да просто потому, что Бог дал мне эту жизнь и надо ей как-то распорядиться. Я улыбаюсь и вспоминаю его голос, немного странную манеру по телефону растягивать слова. Как чеховская Маша: сначала он казался мне странным, потом я жалела его… потом полюбила… полюбила с его голосом, его словами, несчастьями.
Я думаю о том, как я была счастлива, вспоминаю, как мы бродили по берегу Финского залива, гуляли по Мадриду или просто сидели вечерами в столовой Ольги Григорьевны. Мои воспоминания прекрасны и призрачны. Они похожи на кадры немого кино, на картинки в журнале «Нива» 1913 года. Они похожи на сны или, точнее, видения на грани яви и сна…
Утром я проснулась совершенно разбитая, в кресле. Посмотрела на часы — через полчаса приедет Алла.
Мне хотелось принять ее неформально, не как обычного соискателя. Поэтому, заслышав шум приближающегося автомобиля, я достала специально припасенные для такого случая конфеты и включила чайник.
Еще меня мучил вопрос, где нам лучше поговорить. В кабинете скучно. Хотя почему нет? Мы ведь не подруги, не приятельницы. На самом деле мне ужасно хотелось показать ей свою комнату. Она оценит!
Я так и не пришла ни к какому решению. Раздался стук в дверь.
— Заходите! — пригласила я.
В кабинет вошел Костя.
Быстро соображаю: «За деньгами. Молодец, понял все-таки, что нам ни к чему так часто видеться».
— Марина, доброе утро. Я не помешал?
— Садись, — кивнула на стул. — Что случилось?
— В общем, ничего. Просто мы вчера так и не поговорили.
— Ты же спешил. Сейчас я тебе все покажу и расскажу. — Я взяла со стола папку со школьными документами. — Вот, — протянула ему.
— Подожди, я не об этом.
— О чем же?
— Марин… Мы так странно расстались с тобой. Это было какое-то затмение, помрачение ума.
Я не выдержала:
— А Ева тоже результат помрачения ума? Или чего-то еще?
— Перестань. Цинизм тебе не идет.
— Ладно, Костя, давай не будем. Нам, к счастью, нет необходимости выяснять отношения! Видишь, я не сержусь на тебя. Вернутся мальчишки — увидишься с ними.
— Ты знаешь, я совсем не так представлял нашу встречу, — продолжал он гнуть свою линию. — Я думал, ты поймешь…
Тут дверь приоткрылась, и я увидела огненную голову Аллы.
— Марина, я не вовремя?
— Пожалуйста, подождите несколько минут.
— Не буду тебе мешать. — Костя быстро встал и продолжал почему-то вполголоса:
— Может, поужинаем сегодня вместе? Я заеду за тобой.
— Даже и не знаю… У меня ведь прием до десяти.
— Хорошо. Приеду ровно в двадцать два.
