– Дети? – Стив понимал, что это уже похоже на допрос, но не хотел и не мог остановиться.
– Зачем же так? – Жаклин мягко улыбнулась. – Если ты действительно хочешь узнать, как я жила эти десять с лишним лет, я расскажу сама. Только пойдем посидим где-нибудь на кухне, как в старые времена, и поедим, я с ленча мотаюсь по заказчикам.
А потом, отказавшись от предложенной Стивом сигареты, Жаклин забралась с ногами на диван, снова поразив его текучей и даже немного тяжеловесной для такого небольшого тела пластикой.
Все ее движения напоминали оплывающий воск, и такого же оттенка была ее кожа. И в этой мягкой манере, в тихом низковатом голосе, в уверенной спокойной открытости была видна полнокровная, готовая дарить себя женщина, в которую Бог весть каким путем превратилась тоненькая, восторженно-говорливая, всегда чуть испуганная девочка-эмигрантка.
– После той ночи на Честер-стрит я стала ужасно всего бояться. Бояться, что приедут репортеры, что у Пати умрет бэби, что я сама забеременею, и что душа Мэтью будет прилетать, в этот дом. Его, кстати, собираются сломать, ты знаешь? И я решила уехать из этого места, как из чумного, благо наша французская диаспора в Нью-Йорке как раз собиралась отправить кого-нибудь учиться во Францию. А я с детства рисовала, и один дальний родственник взялся устроить меня в Школу изящных искусств в Бордо. Это было дивно, и внутри меня все вдруг стало наполняться и смыслом, и чувством, и пониманием. Я сразу специализировалась по дизайну помещений, потому что у меня никогда не было настоящего своего дома, а мне очень хотелось его иметь. И заказы появились еще на старших курсах, и мой будущий муж был одним из таких заказчиков. Странно, но он был очень похож на Мэтью, внешне, конечно. Он из Южной Италии, представляешь – такой жгучий красавец-контрабандист. То есть он был промышленником, но выглядел, как контрабандист. Он увлек, скрутил, ослепил, в нем действительно было много магии. – Жаклин вдруг закрыла руками лицо. – Но он оказался… Словом, ему не нужны были нормальные отношения, наоборот, он бесился от того, что я просто нежно и радостно принимаю его… – И Стив, едва ли не с ненавистью к себе, вновь мгновенно пережил ту их давнюю близость и ощущение обволакивающего ласкового чрева. – Ему нужны были кожа, все эти ремни, сапоги, пояса, браслеты и просто плетки. Это было не столько больно, сколько… унизительно. Но, ты не поверишь, я как-то приспособилась и к этому, и ему было хорошо со мной. – Жаклин глубоко вздохнула, приподымая округлую грудь под черным свитером. – Но потом мы все равно расстались, потому что он уже совсем ничего не мог. Я оставила фамилию, мне она просто нравится. – Девушка посмотрела на Стива так, как обычно смотрят дети, ища одобрения и поддержки у взрослых, и он не мог не кивнуть ей в ответ. – И тогда я снова вернулась сюда и сразу попала к Донгиа. Я помню, как вы строили этот дом, но не хотела… Знаешь, я очень часто вас вспоминала. Если б не вы, может быть, моя жизнь повернулась бы совсем по-другому.
– Лучше? – с ноткой ревности спросил Стив.
– Нет. Просто по-другому. Но все-таки давай поработаем.
И они целый час ходили около западной части дома, разговаривая о стилях, веяниях и материалах, но все эти разговоры казались Стиву завесой, которой закрыто нечто гораздо более важное и глубинное. Задевая порой ее теплое круглое плечо, он каждый раз с ужасом – поскольку отнюдь не видел в Жаклин доступной женщины – чувствовал, что все ее мягкое тело под призрачной защитой одежды готово раскрываться и принимать, как готова бывает земля в апреле.
– Ты должна дождаться Пат, – наконец решил он. – Это будет для нее настоящим подарком.
И они вернулись в дом вспоминать о минувшем.
* * *
Возвращаясь из Питтсбурга, Пат, как обычно, гнала свой «порше» на предельной скорости. Она всегда воспринимала машину не как некое, особым образом устроенное железо, но как горячее породистое животное со своими привычками и пристрастиями. Однако чувство почти физического слияния с машиной не мешало ей предаваться и своим мыслям. Прошедшая конференция была посвящена организации центров помощи в кризисных семейных ситуациях, и Пат, радуясь и тому, что дело сдвинулось все-таки с мертвой точки, одновременно печально улыбалась при мысли о том, что будь такие центры в то время, когда произошла вся эта ужасная история с Мэтью, ей не было бы нужды выходить замуж за Стива, и жизнь ее шла бы иным чередом…
Она вернулась в Трентон под утро с намерением принять ванну и выспаться до вечерней съемки. Но, увидев свет в гостиной в половине шестого утра, удивилась и направилась прямиком туда.
За столом, уставленным бесчисленными пустыми чашками из-под кофе, сидели Стив и невысокая черноволосая женщина. Но не успела Пат выразить свое любопытство по этому поводу, как тотчас, в отличие от Стива, узнала столь позднюю – или уже раннюю? – гостью.
– Какими судьбами, Жаклин!? – голос Пат прозвучал искренно, но, может быть, чуть резковато в предутренней тишине. Забавно, что маленькая француженка объявилась сейчас, когда она только что вспоминала события того далекого декабря. Но все-таки память о перенесенном горе была для Пат настолько связана с этой простенькой восторженной девочкой, что обрадоваться ей действительно она все-таки не могла.
– Ну, наливайте и мне, я отмахала полтысячи без единой остановки. – Пат упала в кресло и отбросила с высокого лба блестящие полосы. – Откуда ты? Что и как?
– Я все уже рассказала Стиву, Пати, – улыбнулась Жаклин. – Только не успела расспросить как следует про Джанет. Лучше расскажи ты.
Пат затянулась сигаретой. Она вообще не любила восторженных рассказов родителей о своих детях – эти рассказы казались ей если не ложью, то, по крайней мере, выставлением напоказ своих интимных чувств, что всегда претило Пат. А говорить о дочери ей было особенно трудно: Джанет с младенчества больше тянулась к Стиву, и ее откровенность с отцом не шла ни в какое сравнение с отношением к матери. Пат не видела в ней ни себя, ни Мэтью, а, пожалуй, действительно только Стива – с его легкостью в жизни, нелепыми увлечениями и некоей универсальностью.
– Джанет? Настоящая англичанка, то есть, прекрасна снаружи и полна противоречий внутри. Прекрасно учится, рисует и… поет.
– Как Мэтью?! – Жаклин едва не хлопнула в ладоши.
– Нет. – И Пат поспешила сменить тему. – А твои дети?
– У меня нет детей.
Но тут вмешался Стив, увидевший, как неуловимо исказилось лицо Жаклин при последних ее словах.
– Представляешь, Жаклин – дизайнер из бюро Донгиа, будет делать твою гостиницу. Мы уже все обсудили.
