Ник посмотрел на Фил, и на душе стало немного легче. Может, ему и вправду удастся все исправить? Может, у него получится объединить конкурентов? Они должны понять, что перемены положительно скажутся на бизнесе. Может, не все еще потеряно, может, они сделают выводы из своих ошибок, и в итоге у них все получится?
Он все смотрел на Фил, и в голову ему пришла мысль, что не только земля способна прощать все. Фил улыбнулась ему улыбкой Моны Лизы, и в нем проснулась спавшая доселе страстность.
– Мне кажется, – прошептала Фил, а Ник все смотрел на ее улыбку, – нужно прощать себе слабости, Салливан.
Когда она подалась вперед и ткнулась губами в его губы, это показалось ему вполне естественным.
Если бы Фил набросилась на него и стала жарко целовать, он снова отверг бы ее, но этой целомудренной нежности невозможно было противостоять. Она предлагала ему утешение и надежду. А Нику сейчас нужно было и то и другое. Он ответил на поцелуй – беззвучный жест благодарности за то, что его выслушали. Фил взяла в ладони его лицо.
Поцелуй стал жадным. Стоило ей пустить в ход язычок, и Ника бросило в жар. Не успел он понять, что происходит, как они уже лежали на диване, Фил оказалась сверху, а его руки лежали на ее упругих ягодицах.
Все его благие намерения разбились о невинный поцелуй. Ник хотел Фил больше всего на свете. Но он прекрасно знал, что одного желания недостаточно. Даже любви недостаточно. Он любил родителей, но они все равно покинули его. Он пытался не любить Люсию, но и ее он потерял…
Он не хотел терять Фил.
Ник взял ее за плечи и приподнял легонько, усилием воли отводя взгляд от ее прелестной груди.
– Последний шанс, Фил, – сказал он, глядя ей в глаза. Пульс его подскочил до запредельного. – Поцелуешь меня еще раз, и я не смогу остановиться.
Она смотрела на него огромными глазами, в которых горела надежда, что он сдержит обещание. Ник погладил ее по шелковистым волосам и коснулся дрожащими пальцами щеки. Она была дорога ему, но он не мог принимать такие решения, руководствуясь импульсом.
Ему нужно было подумать.
Он должен быть уверен.
Он не хотел чувствовать себя виноватым, глядя в голубые и по-детски наивные глаза Фил. Он был честен с ней, она это заслужила. Даже если ей это не по нраву.
Нет, пару оплеух еще можно снести, но это уже слишком.
– Так ты все еще считаешь меня толстой? – выкрикнула я и залепила ему пощечину.
Я встала. Негодование переполняло меня – почему Ник не видит дальше моей задницы? Я ожидала от него большего.
– Фил… – Опять он заговорил своим здравым голосом, и это разозлило меня еще сильнее.
Я прошлась по комнате, терять мне было нечего.
– А раньше ты что, шутки шутил, когда целовался со мной? Или это только ради того, чтобы я помогала тебе? – Ник вскочил и обжег меня взглядом. Но я уже разошлась. – Тебе есть где остановиться, верно? Нужно лишь время от времени давать мне надежду на большее?
– Фил, не надо так.
– Не надо как? Не надо говорить правду? Ну нет, пришло время танцевать джигу. И не вздумай со мной больше играть. – Я погрозила ему пальцем и заметила, как его губы сжались в тонкую линию. Я ходила по краю, но мне было все равно. – Теперь-то я поняла, – я повысила голос, и на глаза навернулись слезы, – толстуха Филиппа тебя не возбуждает. Ну и отлично. Пребывай дальше в своем чудном сне.
Я ушла, чтобы не позориться дальше. Но успела сделать не больше трех шагов – Ник поймал меня, развернул к себе и, прижав спиной к стене, поцеловал.
Теперь я понимала, откуда в нем столько огня.
Ник посмотрел на меня своими зелеными глазами.
– Ты самая привлекательная женщина в моей жизни. – Он прижался ко мне бедрами. – Разве похоже, что ты меня не возбуждаешь?
Я покачала головой – на слова сил не было. Ник улыбнулся:
– Поцелуй меня, Фил, я не могу больше терпеть.
И я поцеловала. Не существовало вокруг ничего, кроме Ника, его губ, его рук, его ожившего естества, упирающегося мне в живот. Я повисла на его плечах, отдавшись его власти.
Я дрожала, а Ник прижимал меня к себе, покрывая поцелуями шею. Теперь уже я не смогла сдержать стон.
Я извивалась в его объятиях, терпеть больше не было сил. Но Ник не спешил, распаляя меня выше допустимых пределов. Видимо, я кричала, потому что сосед сверху снова застучал по трубам.
Но Ник л ишь усмехнулся. Наши пальцы переплелись. Его язык ласкал мочку моего уха.
– Так что ты говорила? Я не хочу тебя? – прошептал он мне на ухо.
Я пробормотала что-то неразборчивое, на что Ник улыбнулся и посмотрел мне в глаза. Он выглядел довольным собой и чертовски привлекательным.
– Это не так, Фил, – шептал он. – Я всегда хотел тебя. И только тебя. Но я всегда считал, что ты достойна лучшей доли.
– Глупый, – пролепетала я сбивчиво.
Я стащила рубашку и швырнула ее через голову. Ник смотрел на меня с обожанием, и я заметила это.
– Ты прекрасна, – прошептал он. – И не верь, если кто-то говорит тебе иначе.
– Есть за что любить, – попыталась пошутить я. Ник покачал головой:
– Именно.
Не помню, как все было после этого, помню лишь, что волшебно.
Я проснулась от звука дождя и запаха шоколада. А еще от того, что на кровати было, как всегда, много места. Наверное, мне приснился дивный сон. Но тут я услышала голос Ника и поняла, что это был не сон.
– Поднимайся и иди завтракать, Фил. Уже давно утро.
Я перевернулась на другой бок и увидела мужчину, который полночи не давал мне уснуть. Ник был одет и чисто выбрит. Выглядел он очень аппетитно.
– А я думала, две ночи без сна предел для тебя. – Он пожал плечами.
– Век живи – век учись. Хорошая у тебя работа, Коксуэлл, все утро в постели провалялась.
Я запустила в него подушкой, но промазала.
– Учти, пока я не проснусь окончательно, могу и покусать.
– А когда ты проснешься окончательно?
– Не раньше полудня. – Я потерла глаза и зевнула. Хотелось зарыться под одеяло и подремать еще чуток. Я наверняка выглядела ужасно, но Ник, похоже, не обращал на это внимания.
Мне вообще казалось, что он вот-вот рассмеется.
– Неужели я такая смешная?
– Ты похожа на помятую и ворчливую золотую рыбку.
– Зря ты меня недооцениваешь. – Я оскалилась. – Обожаю загрызать по утрам таких веселых и собранных.
Ник подошел к кровати и, поставив передо мной дымящуюся чашку, отошел назад.
– Считай это знаком примирения. – Запах шоколада усилился.
– Горячий шоколад? – Милый жест, но уж слишком калорийно. Я посмотрела на Ника. – Надеюсь, у меня бешенство, и когда я тебя закусаю, ты заболеешь и умрешь мучительной смертью. Пусть жестокое наказание, зато необычное.
