И вдруг, не успев понять, что со мной происходит, я расплакалась.
— Что случилось? — Мэтт перестал меня целовать, однако все еще нежно сжимал в объятиях. — Я что-то не то сделал?
Я покачала головой, не в силах произнести ни слова, пытаясь успокоиться, но слезы текли и текли, и остановить этот поток не было никакой возможности. Как трубу прорвало.
— Ты все сделал правильно, — всхлипывая, ответила я. Почему я постоянно оказываюсь перед Мэттом в самых неловких ситуациях? — Просто… Просто… — Я никак не могла решиться произнести. — Мне никто никогда ничего такого не говорил.
Мэтт кивнул, прекрасно понимая, прижал меня к себе и не отпускал, а слезы лились и лились. Вот так, рыдая на его груди, я понемногу успокаивалась — тоска отступала, сменяясь неизведанным доселе ощущением, что я кому-то необходима.
— К черту эксперименты на блондинках, — пробормотала я, когда слезы окончательно высохли.
Мэтт, улыбнувшись, снова потянулся ко мне с поцелуем.
Ту ночь он провел у меня, и мы в упоении занимались любовью. Медленно, страстно, нежно, а в перерывах Мэтт смотрел мне в глаза, держал за руку, проводил пальцем по щеке, перебирал волосы и ласкал все мое тело своими широкими ладонями. Никогда не думала, что может быть так хорошо. Когда мы наконец оторвались друг от друга, мои мысли были настолько далеки от реальности, что я даже забыла поставить будильник. И знаете, впервые в жизни меня ничуть не волновало, что я веду себя безрассудно. Ни капельки не волновало.
Наверное, совершенство все-таки бывает.
Проснувшись утром — поспать после нашего с Мэттом марафона удалось всего ничего, — я ощутила необыкновенные блаженство и покой. На сердце потеплело, когда я увидела, что Мэтт тихо спит рядом, спиной ко мне, и его грудь поднимается и опускается в такт мерному дыханию. Он тут, никуда не делся. Мне не приснилось. Все это произошло на самом деле. Я заснула в его объятиях, чувствуя, что никогда еще мне не было так спокойно и уютно. Даже с Питером.
Мне захотелось прижаться к нему всем телом, и я, перекатившись на бок, улеглась рядом, повторяя его изгибы. Он вздохнул, пошевелился и устроился поудобнее. Я всей кожей ощутила его тепло, вдохнула его запах и подумала, как хорошо, что мы сбросили все, что мешало нам быть вместе. Остались только мы двое — настоящая я и настоящий он.
Меня даже не беспокоило, что я опаздываю на работу. Встречи с клиентами назначены на вторую половину дня, а остальные партнеры мое отсутствие вряд ли заметят. Наверное, надо позвонить Молли, она-то уже должна была заволноваться, но мне даже шевелиться не хотелось, чтобы не разрушить то волшебство, в которое мы с Мэттом погрузились. Так бы и лежала целую вечность, если бы могла.
Прошло еще полчаса, прежде чем проснулся Мэтт. Он долго потягивался, потом перевернулся и посмотрел на меня.
— С добрым утром тебя, — с умиротворенной улыбкой сказал он, моргая от утреннего солнца, которое проникало в комнату через зашторенные окна.
— И тебя, — застенчиво улыбнулась я.
— Хорошо спала?
Я кивнула, и он, улыбнувшись, обвил меня руками и притянул к себе. Я устроилась поуютнее в его объятиях, наслаждаясь близостью мужчины, который знает меня по-настоящему.
— Чудесная была ночь, — пробормотал Мэтт, уткнувшись куда-то мне в волосы и поглаживая мою спину.
Я вдохнула запах его мускулистого тела.
— Да, — мечтательно произнесла я, потому что словами это не опишешь.
Ночь была восхитительной. Тот самый фантастический секс, который я видела в фильмах, не веря, что такое действительно бывает в жизни.
«Совершенство», — подумала я. Настоящее совершенство. Прежде я и не подозревала, что существует что-нибудь подобное.
Мэтт целовал меня в макушку, пока я не обернулась к нему. Тогда он стал покрывать поцелуями мой лоб, потом нос и щеки, пока наконец не добрался до губ, и мы слились в таком же страстном поцелуе, как тот, с которого вчера все началось. Его руки вновь пустились в путешествие по моему телу, восхищенно следуя изгибам, которыми я пока восхищаться не научилась.
Мы занялись любовью, на этот раз более страстно и неистово, чем ночью, которая полнилась нежностью, но все равно это было восхитительно. Восхитительно, когда тебя любят и желают и тебе не надо для этого притворяться кем-то другим. Восхитительно, когда тобой обладает тот, кому никто другой не нужен.
— Пойду залезу в душ, — прошептал Мэтт мне в макушку, когда все закончилось и я лежала, не в силах отдышаться, уткнувшись в его твердую грудь, покрытую капельками пота. — Не найдется лишнего полотенца? — обернулся он на пути в ванную, пока я восхищенно любовалась его идеально вылепленными обнаженными формами.
«Совершенство, настоящее совершенство», — крутилось у меня в голове.
— Да, конечно, подожди.
Я вскочила с кровати, набрасывая длинную футболку, в которых я обычно спала. В отличие от Мэтта я не могла вот так запросто щеголять обнаженным телом. Может, когда-нибудь и научусь. Мэтт, кажется, нашел мои изгибы достаточно соблазнительными. Добрых полчаса он целовал и ласкал мою маленькую грудь, которую остальные мои мужчины особым вниманием не удостаивали. Я уже успела уяснить, что из-за маленького размера она мало кому нравится. Но Мэтт постоянно шептал мне, что я безумно красива. Ну вот, стоило вспомнить, и я густо покраснела.
Вытащив из комода полотенце, я не сразу поняла, почему оно кажется мне таким незнакомым. Потом дошло: это не мое. Переворошив всю стопку, я застонала с досады. Все чужие. Осталось одно-единственное полотенце, которым я вытиралась последние несколько дней, а другие я, получается, не посмотрев, вручила сантехнику-ирландцу. Полный комод полотенец, принадлежащих на самом деле тому парню, у которого на диване квартирует Шон. Ужасно. Он пришел мне на помощь, а я ему только жизнь порчу — сначала пришлось два раза ходить за полотенцами, потому что на меня напал склероз, а потом еще и чужую стопку подсунула. Интересно, он уже заметил подмену?
Одно полотенце для Мэтта все равно пришлось взять — а что еще оставалось делать, сказать, извини, так, мол, обсохнешь? Между прочим, недурная мысль. Разгуливающий по квартире обнаженный Мэтт — мне нравится. Я хихикнула и тут же отругала себя за сумасбродство.
Однако, вспомнив о полотенцах, я вспомнила и слова Шона, оказавшиеся пророческими.
«Тот, кто вас не ценит, вам не подходит». Я улыбнулась. Да, он прав. Все эти странные типы, с которыми я успела встретиться за две недели эксперимента, предпочитали видеть меня дурочкой-блондинкой. А Мэтт в отличие от остальных сумел по достоинству оценить и мой интеллект с деловой хваткой. Я нравлюсь ему благодаря этим качествам, а не вопреки. Значит, он тот, кто мне нужен. Я мысленно поблагодарила милягу сантехника за то, что, сам того не зная, подтолкнул меня в правильном направлении.
