Мики надеялась, что со временем она полюбит его столь же глубоко, как и Джонатана.
В палату вошла медсестра и сообщила:
— Мики, звонят из отделения неотложной помощи. Привезли пациентку. Острый живот. Возможно, потребуется операция.
— Спасибо, Рита. Скажите, что я немедленно приду.
Мики сняла пациенту последний шов, наклеила пластырь, по форме напоминавший бабочку, затем поднялась с постели и стянула перчатки.
— Мистер Томас, у вас все очень хорошо заживает, — улыбнулась она больному. — Вам нет смысла здесь задерживаться, так что завтра вас выпишут.
Пациент, бывалый моряк и весельчак со светло-голубыми глазами и обветренным лицом, подмигнул Мики:
— Думаю, с таким врачом, как вы, у меня возникнут осложнения и придется задержаться!
Мики рассмеялась, вышла и направилась к ближайшему телефону.
— Похоже на аппендицит, — сообщил Эрик, интерн, дежуривший в отделении неотложной помощи.
— Уровень лейкоцитов?
— Чуть выше нормы, но у нее острая боль.
— Понятно. Я сейчас приду.
Мики второй год работала ординатором в общей хирургии, и в «Виктории Великой» ей полагалось обслуживать два этажа — дооперационное и послеоперационное отделения, а кроме того, принимать и выписывать пациентов, все время ассистировать во время операций и быть готовой в случае неожиданного вызова. Конечно, один человек не мог с этим физически справиться — везде успеть невозможно, — но она делала все, что было в ее силах. Мики любила ординатуру. Это был значительный шаг вперед по сравнению с годом интернатуры, который так утомил и лишил душевного тепла, что она, как и большинство врачей, предпочла вычеркнуть этот год из своей памяти. Теперь она работала в хирургическом отделении (как ординатор второго года, поскольку в «Виктории Великой» интернатура засчитывалась как первый год ординатуры), и коллеги впервые начали ценить ее знания.
Спускаясь в отделение неотложной помощи, Мики на ходу второпях съела яблоко. Она пропустила завтрак и, поскольку утренние операции начинались через час, не сомневалась, что ей придется ассистировать весь обед, а возможно, даже ужин. Хирургия требовала выносливости, как ни одна другая область медицины. Только вчера при удалении желудка Мики была у доктора Брока вторым ассистентом. Проще говоря, она лишь держала ретракторы, но на протяжении невыносимых пяти часов. Руки сводило судорогой, и они немели, ноги деревенели на холодном полу и болели, как и спина. Мики не осмеливалась шевельнутся. Брок накладывал сложные швы в брюшной полости и нуждался в помощи, какую могла оказать ему Мики. Отпусти она на мгновение эти большие металлические ретракторы, и могло случиться непоправимое. Как раз в тот момент, когда она почувствовала острую боль меж лопаток и надвигавшуюся головную боль, доктор Брок сказал: «Хорошо, давайте закругляться», — и Мики пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. Она знала, что некоторые ординаторы обрели способность дремать, держа ретракторы. Они умудрялись устроиться в клине между столом и ширмой анестезиолога и на несколько минут закрывали глаза. Каким-то чудом они продолжали при этом крепко держать ретракторы — видимо, точно так же птицы держатся за насест, когда спят.
— Как вы выдерживаете все это? — однажды спросил ее Тоби, интерн из четвертого южного крыла. — Я ни за что не смог бы стать хирургом.
Врачей делили на две группы: медиков и хирургов. Представители одной группы не видели смысла в том, чтобы влиться в другую. Медики считали хирургов невезучими, а хирурги полагали, что вся работа медиков сводится к обещаниям, пилюлям, молитвам и вскрытию трупа.
Мики любила хирургию. Она не могла представить себя в другой области.
— Привет, Шарла, — поздоровалась она, входя в отделение неотложной помощи. — Где моя больная с острым животом?
Шарла кивнула головой влево:
— Она в третьей палате, Мики. Ей очень больно.
Мики сначала казалось странным, что медсестры зовут ее по имени. Они, не раздумывая, обращались ко всем врачам-женщинам по имени, но им и в голову не приходило так же обращаться к мужчинам. Мики не знала, проявляют ли медсестры таким образом неосознанное презрение или зависть к женщинам, занимавшим более высокое положение, чем они сами, но ей казалось, что это всего лишь сестринское дружелюбие, а может, способ выделить некую обособленность женского начала в мире, где правят мужчины.
Эрик, интерн, стоял у палаты номер три и курил.
— Погасите сигарету, — велела Мики и шагнула мимо него в палату. Мики не любила Эрика Джоунса. Он работал интерном всего четыре месяца, но уже становился самодовольным и нахальным. Эрик заявил, что будет работать минута в минуту с девяти до пяти, а по средам устроит себе выходной.
В больнице Св. Екатерины на клиническое исследование больного у Мики уходило около двух часов. Объяснялось это тем, что студентов-медиков учили делать анализы предельно точно. Они всегда методично начинали с «главной жалобы», затем изучали историю возникновения конкретной жалобы. Затем подходила очередь истории болезни пациента и истории его жизни — анализа. После этого изучались болезни родителей, единоутробных братьев и сестер, предков. Далее следовал системный анализ: оценка состояния всех органов и систем — сердца, легких, нервной системы и т. д. И, наконец, следовал физический осмотр. Мики, как и остальные интерны, за год научилась спрессовать все это в считанные минуты.
Поскольку Эрик уже занес основные показатели в историю болезни и провел физический анализ, Мики осталось лишь прочитать медицинскую карту и провести осмотр.
В отделение неотложной помощи миссис Мортимер два часа назад привез ее муж. Сейчас он, бледный и потерянный, мерил шагами коридор у смотрового кабинета. Больная лежала на боку на каталке, подтянув ноги к груди. Мики представилась и задала несколько вопросов, одновременно проверяя основные показатели состояния организма больной.
— Когда это у вас началось?
— Около двух недель назад, — с трудом ответила женщина. — Боль то начинается, то проходит. Я подумала, что это газы. Но вчера вечером боль стала нестерпимой и я чуть не потеряла сознание.
Мики послушала пульс: он был слабым и частым. Она заметила, что женщина прижимает руку к правой подвздошной области.
— Вас тошнило?
— Да… — Она начала тяжело дышать. — Несколько недель назад.
Мики взглянула на медицинскую карту. Классические симптомы аппендицита… Или внематочной беременности? Мики продолжала читать карту. Эрик описывал осмотр таза: признаков беременности не отмечалось. К тому же миссис Мортимер сорок восемь лет.
