— Да, и выставить себя еще большей дурой, — несдержанно рявкнула на Леську. Вся веселость испарилась. — Ты сама то слышишь, что говоришь? Он объявился через три года, обвиняет меня, а я такая приду и скажу “ты такая сволочь, что бросил и не стал меня слушать. Я тебя так любила, а ты просто выкинул меня из своей жизни. Мне было плохо, мне нужна была твоя поддержка, а ты утешался в объятиях бывшей”. Так надо Лесь? Ему есть до этого дело по твоему?
— Юль… — растерянно прошептала сестра.
— Что, Юль? Вот, что Юль?
— Ты плачешь что ли? — все так же тихо спросила Леська.
Потянулась к щекам и поняла, что, да, и правда плачу и голос хрипит. И я такая идиотка. Сижу и реву из-за мужчины, который три года назад поднял меня на облака, а потом от туда швырнул на землю. Я даже не задумывалась, не вспоминала о нем, не скучала, как я думала, а сейчас будто что-то прорвало. Было легче, пока он был на расстоянии от меня.
Все. Хватит. Расследование рано или поздно закончится, он уедет, и все будет по старому.
— Мне пора к детям, Лесь. Извини, — пора заканчивать разговор.
— Да, да. Юль. — Торопливо проговорила сестра, — Я чуть не забыла сказать, я купила билет и завтра возвращаюсь. Я собираю вещи уже.
— Стоп, — тормознула, — А как же Ангелина? У вас же терапия. Ее нельзя прерывать.
— И не прервем. Петя с дочкой останется, а я вернусь.
Мне не нравится, что Леська из-за меня собирается сорваться посередине курса, оставив мужа и падчерицу:
— Ты уверена? Ты же хотела там быть.
— Я и сейчас хочу, — вздохнула Леська, — но у тебя проблемы. Мы обсудили все с Петей и он сам отправляет меня к тебе. Мы благодарны, что ты помогла нам три года назад, когда проходила терапия у Ангелины, но сейчас, ты же знаешь, уже нет таких проблем и мое присутствие не обязательно.
Да уж, по сравнению с тем, что было три года назад… Леськина угроза выкидыша, случилась из-за внебрачной дочери Пети. Тогда я приехала, забрала племянников и уехала с ними к родителям, а Петя, заручившись поддержкой нашего с Леськой папы стал раскапывать, что же произошло и наружу полезло такое, что не представишь и в страшном сне. До сих пор волосы дыбом.
Петена бывшая, оказалась больная на всю голову. Она морально изводила собственную дочь и именно она заставляла Ангелину творить все то, что делала девочка. Сначала просто подговаривала, убеждая, что нужно украсть и спрятать украшения для того, чтобы папа был с ней. А потом были угрозы сдать в детский дом, в тюрьму, что папа от нее тоже откажется, если она не будет делать того, что ей говорят и Ангелина делала, даже Мишу спихнула. Семилетняя, на тот момент, девочка не могла противостоять моральному давлению горячо любимой мамы и делала все, что ей скажут.
Мы не знаем, что было до этого, но то время, что бывшая влезла в жизнь Пети и Леськи, до их развода и два года после, пока не произошла вся эта история с выкидышем, девочка жила в настоящем аду. И сейчас, уже двенадцатилетняя девушка-подросток, продолжает периодически проходить терапию.
Ангелина больше не пытается никому вредить и давно осознала, что те ее поступки были плохие. Живет с Петей, Леськой и своими братом и сестрами, но вина за те поступки лежит на ее душе. Она мало с кем общается, часто прячется где-то в укромном уголке, где ее никто не видит и будто больше не доверяет самой себе. Прошло уже три года, но окончательно справиться со всем, что натворила мамаша Ангелины с ней, так и не получилась.
Не скажу, что все сразу получилось, Олеська тоже долго училась принимать девочку и общалась с психологами. Сейчас легче, Леська осознает, что Ангелина делала все под давлением. Смогла принять ее в семью. Доверяет ей и не боится оставлять с Мишей, Машей и Алиской наедине, но девочка не так до конца и не открылась никому из нашей семьи, увы. Вот и сейчас они на очередном тренинге и мне не хотелось бы дергать Леську, но она уже все решила.
— Ладно, раз вы решили, — не спорю.
Отключила и поплелась к племянникам.
Следующие полчаса собирала бумажки. Как у них чтение книг переросло в аппликацию, я так и не поняла, но спасибо, что не из книжки ее сделали.
До постели добралась уже к полуночи. Звонить Грише уже было поздно, оставила это на завтра.
Вот только кто б мне дал поспать спокойно. Во втором часу ночи подскочила от звонка в дверь. Спотыкаясь побежала скорее открывать — не дай бог от звонка дети проснутся, а открыв, застыла — пьяное в хламину нечто стояло на пороге и пыталось не упасть.
Зашибись. Кажется, я сегодня снова не посплю.
Глава 42
— Доброе утро, милый, — провела кончиками пальцев по обнаженной мужской груди, удобнее устраиваясь рядом: ножки вместе, грудь вперед. Сюрприз, когда проснется, обеспечен.
Гриша, не открывая глаз, лениво улыбнулся. Потянулся, еще объятый сонной негой, и резко замер. Диссонанс между его не до конца проснувшимся мозгом и тактильными ощущениями тела заставил молниеносно распахнуть глаза.
Увидев меня, ошалело прошелся взглядом по фигуре и болезненно побледнел. Не раздумывая, дернулся в сторону, врезался в стену, у которой находилась кровать, кубарем с нее скатился и феерично выматерился.
— Юля… — столько удивления вперемешку с шоком в одном только моем имени.
— Я так ужасно выгляжу с утра? — иронично поинтересовалась.
— Нет… нет… просто… — Гриша снова обвел глазами мое тело, прикрытое шелковым розовым халатиком, опустил взгляд вниз на себя и поняв, что на нем надеты одни трусы, позеленел. — Юля мы что… переспали? — дрогнул его голос.
Кто б мне сказал, что секс мужчину может так напугать, ни за что бы не поверила! Но вот он стоит — живой пример.
— Не понимаю ужаса в твоем голосе, вчера тебе все понравилось, — подперла рукой щеку.
— Боже, — простонал, вцепляясь пальцами в волосы и даже будто бы сжался в размере, — мы не могли, я… Что я натворил?… Лиля…
Ладно, это уже было слишком.
— Твоя жена звонила вчера, я ответила. Сказала ей, что ты у меня и даже показала по видео связи. — Вот теперь на его лице отразились все грани неподдельного ужаса, и я- таки сжалилась. — Показала твое бездыханное тело и при ее видео-поддержке сняла с тебя учуханные в хлам джинсы и рубашку. Сама спала у Алиски. Так что расслабься. А это маленькая месть за то, что разбудил меня посреди ночи и напугал Мишку с Машей. Твоя жена, кстати, эту мстю одобрила, — победно улыбнулась.
— У нас ничего не было? — вскинул голову Гриша и посмотрел на меня глазами, полными надежды.
— Само собой нет, — хмыкнула, поднимаясь с постели, и скинула халат. Непрозрачная ткань надежно прятала под собой домашние шорты и майку. — Тебя притащил к моей двери водитель такси. Отправлять твое бренное тело в отель не рискнула, пришлось оставить у себя. И еще — я собиралась перед тобой извиниться за вчерашнее свое поведение. Ты-то точно ни в чем не виноват, и я не должна была на тебе срываться, но… после сегодняшней ночи извиняться не буду. Одевайся, твои вещи высохли. Они вон там на стуле. А потом приходи завтракать, — кивнула в сторону предмета мебели и вышла.
Через пятнадцать минут мы сидели в кухне и завтракали в блаженной тишине. Не знаю, как Гриша, но я наслаждалась ею, хотя ему, скорее всего, меня не понять — у него нет трех шкодливых племянников.
— Расскажи мне, дорогой мой друг, что случилось с твоим лицом? — поинтересовалась ссадиной, которую заметила еще вчера. Вот только, когда он уходил от меня, ее точно не было, сейчас же на левой скуле “красовался” синяк.
— Это так… — не понятно почему, весело усмехнулся Гриша, — ерунда. Есть более важная тема, — он отодвинул от себя опустевшую тарелку и откинулся на спинку стула, серьезно глядя на меня. От былой легкости за столом не осталось ни следа, будто он и не улыбался меньше минуты назад. Непроизвольно поежилась и тоже облокотилась о спинку, ожидая рассказа. Отчего-то я была уверена, что мне не понравится то, что он хочет мне сказать. — Тебе надо поговорить с Сашей, Юль.
