И даже после этого перед глазами стояла картинка, как Саша не отводил от меня взгляда, пока я трясущимися руками закрывала дверь, а в груди разрасталась пустота.
Только уткнуться в подушку и поплакать не вышло — Мишке и Машке стало скучно и нужно было придумывать новое развлечение. А этим же вечером встречала Леську, которая, как ураган, набросилась с расспросами и отпустила нас обеих спать только под утро.
И если я надеялась, что на этом “приключения” закончились, то зря. Дальше начался ад длиной в неделю. Оскорбления от недовольных коллег, с которыми раньше неплохо общались, угрозы Маркуши, который “сокрушался” от моей подлости — мое имя “прогремело” на весь этот городок.
Смотрела на вакханалию, развернувшуюся вокруг меня, и радовалась только тому, что это не мой родной город, где жила вся моя семья. Как же хорошо, что после выписки Леськи из больницы я решила перебраться в соседний. Да, четыреста километров, это далековато, шесть часов пути, но нам это не мешало, а в этой ситуации так и вообще на руку. Они все далеко и не участвуют в этой грязи. Даже Леську получилось убедить уехать — она порывалась остаться тут, со мной, но я уговорила этого не делать. Со мной все это время оставался Гриша.
— Мы со всем разобрались, ты оправдана, — единственный разговор за эту неделю с Сашей, после встречи у меня дома и тот по телефону.
От Гриши знала, что он все это время почти безвылазно проторчал на фирме, перепроверяя все бумажки, в поисках прокола Маркуши.
Да, это он все замутил. Маркушин отец, наш ген. директор, а обиженный за что-то сынок решил подгадить папе — вначале это был вывод небольших сумм денег, а уже потом слив информации, ну а я очень удачно подвернулась под руку в качестве “козла отпущения”.
— Понятно, спасибо, — поблагодарила из вежливости, но радости не чувствовала.
Он молчал и я тоже не знала, что еще сказать, поэтому пересилив себя, сбросила вызов и пошла следить за погрузкой.
Газель для грузоперевозок, была забита вещами и мебелью, которые я успела приобрести за эти три года. Они поедут к Леське, пока я не перееду и не обустроюсь на новом месте. Себе собрала только небольшой чемодан и сумка на первое время. Осталось решить в этом городе пару дел — сдать квартиру хозяйке и забрать трудовую, с генеральным я уже договорилась, что уйду без всяких отработок — и можно ехать дальше, билет на междугородний автобус уже тоже на руках.
Наверное, кто-то бы сказал, что можно и тут остаться, меня же оправдали, вот только доказать, что ты не виноват, намного сложнее, даже когда у тебя на руках неопровержимые доказательства. Скандал был грандиозный и никто просто не станет рисковать беря меня на работу, репутация, а остаться в фирме, где коллеги плевались тебе в спину, не желая даже выслушать, я не хочу. Поэтому другой город. Снова.
Стою на улице под холодными потоками ветра, провожая глазами машину, которая увозит три года моей жизни. Послезавтра и меня уже здесь не будет, в двенадцать автобус, который увезет меня в очередную “новую” жизнь.
Как перекати поле честное слово. Нигде не задерживаюсь, нигде не приживаюсь, везде лишняя. Судьба у меня что ли такая? А так хотелось хоть где-то быть нужной, но видимо это не для меня…
Глава 44
Вечер и полночи я делала уборку в квартире, перед сдачей ее хозяйке, поэтому утром благополучно проспала и появилась в офисе только ближе к обеду.
С документами проблем не возникло, чуть больше часа и я выходила из офиса, в котором проработала три года, посторонним человеком. За это время даже с генеральным успела пообщаться — он не уговаривал остаться, прекрасно понимал, что я не соглашусь, к моему удивлению поблагодарил за работу и отдал рекомендательное письмо со списком трех организаций-партнеров в соседних городах, где меня встретят, по его заверениям, с распрастертыми объятиями.
Было приятно, но думать сейчас об этом не хотелось, уехать бы спокойно. Одна из моих соседок по подъезду, оказалась мамой сотрудника фирмы и решила высказать мне все, что обо мне думает — о том, что меня обвинили, известно всем, а вот о том, что я оказалась не виновна, не знает никто — такая вот чехарда.
Вечером сидела на одном единственном оставшемся стуле посередине кухни и осматривала опустевшее помещение. С окна была снята занавеска, на столе больше не было красивой белой скатерти, с дверцы холодильника исчезли магниты, возле раковины не стояла сушилка для посуды, а крючки распрощались с кухонными полотенцами и прихватками. В остальных комнатах было еще больше вывезено. Кощунством казалось снимать, забирать все, как будто я вор и обкрадываю эту квартиру
Да, я выбирала жилье с необходимым набором мебели, но как не крути очень много всего приобрела сама и теперь невольно вспомнила, как заселялась в такую же полупустую квартиру чуть меньше трех лет назад. Тогда все было сложно, непонятно и страшно. Начинать все с нуля без поддержки, рассчитывая только на себя, было не просто. Я это делала не в первый раз уже, но к этому невозможно привыкнуть. Да, родители и Леська поддерживали меня во всем, но это было не то, совсем не то… и вот снова. Опять сложно, но теперь еще и горько.
Три года назад не успела почувствовать эту горечь, все затмили переживания о сестре и ощущение пустоты, когда осознала, что Саша больше не придет, не заставит сесть в свою машину, чтобы точно быть уверенным, со мной ничего не случится по дороге. Сейчас, кажется, все хлынуло двойной волной — и за прошлое, и за настоящее. Все, что так тщательно хоронила глубоко внутри себя.
И Саша… Он же здесь, где-то в этом городе. Возможно катается сейчас по улицам на машине, или как и я сидит в отеле или квартире, где он там остановился, а может быть отдыхает где-то с Давидом.
Губы дернулись в болезненной усмешке. Да нет, его дело завершено — его уже нет здесь. Он уехал и в очередной раз забрал с собой что-то важное, что позволяло сердцу не биться в агонии, как это происходило сейчас.
Провела руками по щекам, смахивая дорожки слез. Вот поэтому я ненавидела “пустые” вечера, когда нечем заняться, именно из-за этого я старалась придумать тысячу и одно дело, лишь бы выветрить ненужные мысли из головы.
— Пора брать себя в руки, — Ножки звонко царапнули по полу, когда я резко встала со стула.
Завтра будет новый день, снова навалятся дела и заботы, и будет не до переживаний, главное сейчас уснуть. Но сколько ни думала, хоть убей, никак не могла вспомнить, куда я дела снотворное. Оно всегда лежало в тумбочке у кровати, а не с остальными лекарствами. Когда собиралась, убрала и его, только куда, не помню.
Очень надеялась, что убрала таблетки в чемодан с необходимым минимумом вещей, который собрала с собой в дорогу и уже собиралась потрошить его, когда зазвонил телефон.
— Да Гриш, привет.
— Привет Юленок. Какие планы на вечер? — торопливо бодро проговорил друг.
— Собираюсь спать, — про то, что надо сначала найти снотворное, говорить не стала. В прошлый раз, когда он узнал, что пью их, думала прибьет.
— Отлично! — радостно воскликнул, — одевайся и выходи.
Как между собой связан “сон” и “одевайся, выходи”, не поняла.
— Куда и зачем? — вздохнула, — Я спать хочу, Гриш. Давай не сегодня, а?
— Юль Андреевна, совесть имей, — возмутился в ответ, — Когда мы в следующий раз встретимся? Ты завтра сваливаешь и я, наконец, еду к Лиле. К тому-же я здесь застрял больше чем нужно из-за тебя, так что ты мне должна.
Тут он был прав. Он приехал по делам, но, когда началась вся эта ерунда, остался. Помогал, поддерживал, не знаю, что бы я без него делала.
— Ладно, ты прав. — сдалась, — Но куда ты хочешь, пойти? Может дома посидим, закажем чего-нибудь?
— То то-же, — усмехнулся, — но дома сидеть не будем. Моя душа требует праздника, а твоей просто нужно развеяться. Поэтому жду тебя внизу. Выходи. И оденься теплее.
И пока я не успела возмутиться и сказать, что мне нужно вообще-то собраться, отключился.
