лицо и ушла, гордо подняв голову, но вместо этого я забираю конверт и кладу его в сумку.
— Спасибо, — тихо произношу я сквозь царапающую горло сухость.
— Звони, если что-то будет нужно.
Молча киваю, надеваю пальто и покидаю заведение. Щурюсь от яркого солнца, которое злит еще больше, и надеваю темные очки, окрашивая окружающий мир серыми полутонами. Достаю из кармана телефон, чтобы проверить время, и под колени бьет количество пропущенных звонков. Рома звонил тридцать шесть раз, и это не предел. Стискиваю зубы и бью пальцем по зеленой кнопке, принимая вызов.
— Ну что?! — кричу я, не контролируя эмоции. — Еще не всеми словами меня обозвал?!
— Давай встретимся, — слышу хриплый голос Ромы.
— Зачем?!
— Поговорим.
— Не хочу я с тобой говорить! Ты можешь оставить меня в покое?!
— Кать, пожалуйста… Я прошу тебя… — его умоляющий тон, точно ведро холодной воды. — Приезжай ко мне. Мы поговорим, я помогу тебе собрать вещи, и на этом все. Обещаю.
Сердце замирает, и я замедляю шаг.
— Пожалуйста, — повторяет Рома.
— Ладно, — вздыхаю я. — Скоро буду.
Улицы города окутаны осенней атмосферой: мимо снуют прохожие в цветных шарфах поверх расстегнутых тренчей и легких пальто, дорожки усыпаны опавшими листьями, а слух то и дело улавливает крики начинающих блогеров: «Я подкидываю, а ты фоткай! Раз, два... три!». Бросаю косой взгляд на очередную парочку моделей, пристроившуюся у остановки, и ускоряю шаг, забив на общественный транспорт. Я слишком зла и расстроена, чтобы находиться в замкнутом пространстве с другими людьми, да и нет смысла портить настроение кому-то, когда есть возможность разобраться с виновником моих головных болей. Рома, конечно, нашел время позвонить. Подловил так подловил, но, возможно, это к лучшему. Решить две проблемы в один день — лучше, чем одну. Подумаешь, потеряю пару сотен нервных клеток, добавлю в список еще несколько психологических травм и в очередной раз получу подтверждение, что недостойна любви. Что ни день, то праздник!
Перебегаю дорогу по пешеходному переходу и сворачиваю на аллею, вдоль которой растут высокие тополя, в надежде, что ветер поможет очистить голову и как следует подготовиться к встрече с Ромой. Разумеется, я понимаю, что это ловушка, но если продолжу бегать, то все может обернуться еще большим безумием. Рома так и будет дергать меня, пока у него еще есть, чем зацепить, а значит, нужно лишить его всех крючков. Первоочередное — мои вещи в его квартире. Они уже не несут особой ценности, но лучше избавиться от них как можно скорее. Второе — уверенность Ромы в собственной неотразимости и моих чувствах. И вот с этим пунктом точно будут проблемы. Рома слишком нарциссичен, а я слишком верила в то, что люблю его, слишком громко кричала об этом, чтобы теперь так легко забрать слова назад. Похоже, «слишком» — мое второе имя. Добавлю в паспорт, по возможности. Путей развития событий, по обыкновению, два: решить все миром, как адекватные люди, что очень маловероятно, или заставить Рому меня возненавидеть, что определенно действенно, но травмоопасно. Пожалуй, начнем с первого, а там уже посмотрим.
«Только не прибей его. Вряд ли нам пойдут купола во всю спину», — говорит внутренний редактор.
Останавливаюсь у подъезда и по памяти набираю код домофона, открываю железную дверь и вхожу внутрь. Воспоминания обрушиваются, точно валуны с острыми краями. Наша первая ночь здесь, Рома вел меня к себе, придерживая за талию, после напоил чаем и сидел со мной на диване до утра. А весной, когда сломался лифт, мы поднимались по лестнице на шестой этаж и целовались после каждого пролета. Десятки вспышек слепят, в них улыбки, горящие взгляды, смех и нежные касания. Да, все это было с нами, но крохи счастья тонут в ведре с дерьмом, которого набралось куда больше. Заставляю себя вспомнить все оскорбления, унижения, периоды безразличия, пощечины, вкус слез и боль в горле, после неконтролируемых приступов гнева, когда Рома едва ли напоминал того парня, которого я в действительности хотела любить.
Приподнимаю подбородок и двигаюсь вперед, представляя себя Чудо-женщиной, для которой любые удары все равно, что касание пера. Ставлю запрет на боль и слезы, поднимаюсь в лифте на шестой этаж и уверенно жму на кнопку звонка, игнорируя предательскую дрожь в пальцах. Из квартиры доносятся шаги, щелкает замок и открывается дверь. В нос ударяет знакомый запах, оставляя внушительную царапину на броне, — ананас и тунисский розмарин. Я лично выбирала этот аромат, чтобы чувствовать себя в этой квартире уютно и комфортно. Хотела поверить, что у меня, наконец-то, есть дом, где любят и ждут. Еще один самообман, да я просто мастер иллюзий. Интересно, это все-таки психологическое отклонение или повод для гордости?
«Кто тебе запрещает гордиться психологическими отклонениями?» — нервно хихикает внутренний редактор.
Рома проводит рукой по влажным волнистым волосам, оглядывая меня с ног до головы. Надеялся, что я примчусь к нему в секси-костюме и отдамся прямо в коридоре, как это обычно бывало после крупной ссоры? Похоже на то, ведь на Роме одни только шорты, а на шее и груди сияют красно-фиолетовые пятнышки. Наверняка, аллергия на расставание.
— Ты долго, — говорит Рома с насмешливым недовольством и пропускает меня в квартиру. — Думал, уже не придешь.
— Подумай еще, — отвечаю я, перешагивая через порог.
Снимаю сапоги, расстегиваю пальто и прохожу в гостиную. Фотографий нет, книги, что всегда лежали на подлокотнике дивана, раскиданы по подоконнику. Подхожу ближе, и сердце обливается кровью при виде погнутых обложек и замятых листов. Только за это я с удовольствием бы выкинула Рому из окна.
— Надеюсь, твой новый парень не против, что ты здесь.
— У меня нет парня, — холодно цежу я, собирая книги в стопку, и нежно прижимаю ее к груди.
— Вот только не надо…
Резко оборачиваюсь, воинственно вскидывая подбородок:
— Ты хотел поговорить? Говори, я слушаю.
Рома нервно дергает ртом и шмыгает носом, презрение выползает на его лицо, подсвечивая покрасневшие глаза. Вглядываюсь в них и понимаю, что душ не помог Роме протрезветь. Он, либо все еще пьян, либо…
— Ты серьезно позвал меня на разговор, когда сам не в адеквате? — хмуро спрашиваю я.
— Я в адеквате! — отрезает он гневно. — Просто не выспался.
Если бы я знала его пару недель, то поверила бы, но мы, к сожалению, давно
