а, значит, будешь говорить, о чём хочу я, или проваливай отсюда! Не так уж много и потеряешь. ― Вадим закурил, изучая трепет пламени в камине. ― Я сочувствую тебе. Но я не могу помочь. Не так, как это сделал бы порядочный человек.
― Возможно, сейчас мне и не нужен порядочный.
Микаса поставила стакан и вплотную подошла к Дементьеву. Боязливо вытянув руку, прикоснулась к его щеке. Он не смог сдержать наслаждения и, опустив веки, вжался сильнее в её ладонь. Гроза на улице пела заупокойную песнь домам, и осипшие ветра кричали треском качающихся ветвей. В девичьем сердце поднималась та же буря и обещала погубить её с потрохами. Микаса упивалась торжественностью и сдержанной взрослостью этого момента. «Это так по-настоящему», ― думала она.
― Можете прикидываться сволочью сколько угодно. Вы не спрячете от меня за душевными ранами и наигранным уродством свою доброту. ― Она деловито вздёрнула носик. ― Почему-то все герои со шрамами на лице любят строить из себя воплощённое зло, когда на самом деле не являются им.
― Нет, ты поразительно наивна! ― Дементьев бесстыдно припал влажными губами к тыльной стороне её ладони. Затем отстранился и сел в кресло, продолжая густо дымить.
― Считаете меня дурой?
― Считаю, что у тебя голова засрана романтическим говном, которым ты, по всей видимости, сейчас лечишь себя от безысходности, ― прямо и холодно ответил он. ― Видишь ли, люди живут иллюзиями «скрытой доброты», хотя мир каждый день подкидывает им под нос прямой ответ, но его игнорируют и продолжают прославлять книжно-сериальное мыло о добряках, которые ведут себя с окружающими как последние гандоны, но им простительно — ведь «душа чистая». Надо только пострадать рядом с этой мразью несколько лет. Великое заблуждение, что шрамы не оставляют на сердце след, не делают чёрствым. Ведь что как не внешнее уродство делает человека озлобленным на мир.
― Вы просто защищаете свою пещеру, из которой не хотите выползать на свет.
― Кажется, ты не слушала…
― Я вас люблю! ― не отдавая себе отчёта, выпалила Микаса.
Дементьев рассмеялся, как сам Сатана.
― Люблю, ― повторила она твёрже и беззастенчиво села к нему на колени.
— В самом деле? Это и есть твоё оружие, чтобы доказать, как я заблуждаюсь? Ты просто воспроизвела нечто наиболее понятное, потому что массовой культуре больше нечего тебе предложить, кроме слезливой фальши. Ты даже не знаешь, любишь ли меня. Зато надеешься максимально привлечь моё внимание этой белибердой из своих книжек.
Микаса ощущала нутром, что сейчас происходит переломный момент в её судьбе, и она должна сделать выбор. А всё, что мешает, отрезать и выбросить на свалку, как бы оно ни болело, ни кровоточило. Она поцеловала Дементьева, по-детски жадно обвив рукой его шею. От него пахло дорогим алкоголем и дорогими сигаретами, и он по-прежнему был воплощением той недосягаемой роскоши, к которой стремилась её душа в оборванных лохмотьях. Отстранившись, Микаса выжидающе поглядела ему в глаза.
― Я знал, что ты жестока и беспощадна. Но и представить не мог, насколько же ты грязная… Скажи, ты и впрямь готова поставить на кон всё ради эгоизма?
― Я бы хотела однажды быть с вами, Вадим Александрович. Когда вы перестанете считать меня никчёмным ребёнком.
Дементьеву больше не было ни стыдно, ни совестно. Ему сделалось весело. И внутрь растопленной лавой вливалась жажда. Он наконец-то снова был живым, он чувствовал страсть. Он держал эту красивую девочку в своём кулаке.
— Я спросил, потому что никогда ничем не обладал наполовину. И ты должна быть достаточно запятнанной, чтобы принести в жертву самое дорогое. ― Он сжал её в дьявольских объятиях, не отрывая взгляда. ― Ты пожертвуешь своим бесценным диким мальчишкой. Ты больше не будешь с ним дружить, ты больше не сможешь его любить. Это моё условие — моя цена. Я хочу, чтобы ты уяснила раз и навсегда: я не хороший, я подонок. Я дам тебе всё. И заберу — всё.
Несколько мгновений Микаса не могла пошевелиться, не могла осознать произнесённое им ― безжалостно впечатанное в её неказистые мечты.
― Нельзя дружить с ним? ― жалобно и тихо переспросила она.
― В конце октября я уезжаю до весны в Петербург. У тебя будет хорошая возможность проверить серьёзность своих намерений. Будешь умницей ― по возвращении я куплю твоей семье дом. Или квартиру, как пожелаешь, в общем. Если схитришь или обманешь, поверь, я узнаю. Но если будешь моей без остатка, получишь всё. ― Дементьев снял Микасу с колен и поднялся, поправляя воротничок поло. ― Как только окончишь школу, мы сыграем свадьбу и тогда же начнём интимную жизнь, если ты не против. Тебе как раз уже исполнится восемнадцать, так что все приличия будут соблюдены. Ну, так что, по рукам, глупышка?
Она брела обратно в сумерках. Ноги подкашивались, ей было тошно и страшно. «Отчего я так переживаю? Ведь наша с Эреном детская страсть ничего не значит. Зато к Вадиму Александровичу у меня действительно глубокое чувство, любовь, которая может ждать… ― Микаса подняла голову и посмотрела на высокое небо, занесённое свинцовыми тучами. ― Но ведь сейчас я влюблена в Эрена!.. Неужели влюблена? Слишком громкое слово. Нет, это всё пройдёт. Сама убью, если потребуется. Я пожертвую им без остатка: и душевной давней дружбой, и всеми ночами, которые мы собирались провести вместе… Но неужели нельзя побыть с ним ещё хоть немножко? Всего капельку, пока не выйду замуж… Нет, это просто омерзительно! Откуда в моих мыслях такая грязь? Бросить Эрена наполовину будет самой гнусной подлостью. Вырывай с корнем, раз уж всё решила».
Поднявшись по ступеням на веранду, она увидела Эрена, сидящего на пороге, у открытой двери. Устало поднявшись, он обратил к ней сухие воспалённые глаза и ласково взял за руку.
― Где ты была?
― Ты ведь и так знаешь. ― Она деликатно высвободила свою руку и вжалась спиной в дверной проём.
― Микаса, посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри…
Комментарий к 11. Озеро Разбитых надежд
Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_3995 (за эстет спасибо дорогой бете)
Эстетика с Жаном и Пик к главе: https://vk.com/wall-24123540_3991
Эстетика с Жаном и Пик от Alexsin: https://vk.com/wall-24123540_4028
Группа автора: https://vk.com/public24123540
========== 12. Поступь памяти ==========
― Ты была в его доме? Хотела поговорить с ним? О том, о чём не можешь поговорить со мной? — продолжал в отчаянии спрашивать Эрен.
Микаса не поднимала головы, как виноватая младшеклассница, и изящно склонилась подбородком
