Я окидываю взглядом Зэя в то время, как он качает головой и криво улыбается, сгибая пальцы, правой руки. Он тот, кто определенно ничего не боится. Тот, кто делает, что хочет и когда хочет. Может быть, он и не всегда делает правильный выбор — надрать ту задницу в торговом центре, вероятно, было не лучшим поступком — но он, по крайней мере, постоял за себя и за Грейс.
Я улыбаюсь.
— Ты такой глупый, — говорю я, глядя вниз на дыру в джинсах на коленке. Когда снова поднимаю взгляд на Зэйдена, он смотрит на дорогу, подняв брови и поджав губы. — И все же ты такой крутой.
Его губы изгибаются в усмешку, когда он тянется, чтобы по-дружески ударить меня по плечу.
— Мальчишки всегда остаются мальчишками, верно? — шутит он, а я смеюсь до боли в животе, пока из уголков глаз не начинают течь слезы.
— Ты лучший нянька на свете, — говорю я, а он кладет руку на грудь.
— Оу, ты мне льстишь, — иронизирует Зэйден, хлопая своими ресницами.
Я возвращаю ему улыбку, но надеюсь, он понимает, что я говорю правду.
Мне действительно будет не хватать этого парня.
Глава 23
Зэйден Рот
Я замечаю перемену в Брук после того, как последний из детей засыпает, по тому, как она начинает ходить туда-сюда, переплетая пальцы перед собой, пока шагает.
Скрещиваю руки на груди и склоняю голову набок, наблюдая за ней. Брук выглядит такой милой и цветущей в своей узкой маленькой футболке и джинсах, а также умопомрачительных туфлях, которые она носит. Мне ужасно хочется схватить ее и нагнуть над диваном для быстрого траха, но, думаю, нам нужно с умом распорядиться последними несколькими ночами. Я все еще не попробовал ее на вкус. И не вернусь домой, пока, черт возьми, не покажу ей все свои навыки.
— Как ты, Всезнайка? — спрашиваю я, когда она наклоняется, чтобы взять на руки Хьюберта в дурацком черно-белом полосатом свитере.
Брук прижимает его к своей груди, а он льнет своей отвратительной бледно-розовой головой, чтобы потереться о ее подбородок. Хьюб — самое дружелюбное создание, которое я только встречал, клянусь Богом.
— Выглядишь так, словно чем-то недовольна.
— Я размышляю, — говорит она, немного поднимая подбородок, ее длинные темные волосы заплетены в косу. Хьюби жмурится, пока Брук гладит его рукой по свитеру.
Подхожу на несколько шагов ближе и кладу руку на голову кота. Он шипит на меня, но не кусает, хотя обычно так и делает. Вот те раз. Даже моему долбаному коту нравится эта девушка.
— Размышляешь… не переспать ли со мной? — спрашиваю я и смеюсь, когда Брук театрально закатывает глаза. — Потому что у меня на уме небольшая особая игра на сегодняшнюю ночь. Мы много чего успели попробовать на этой неделе, Всезнайка, но забыли об одной вещи из Большой Четверки.
— Большой Четверки? — переспрашивает Брук, выгибая свою идеальную бровь с пирсингом. Черт, он так ей к лицу. Мне хочется быть рядом, когда он заживет, чтобы попробовать его на вкус. Блядь, дважды блядь.
— Ага, — говорю я и, старясь быть как можно сексуальнее, поднимаю руку, упираясь ею в стену возле головы Брук. Я наклоняюсь весь такой сладострастный и вдруг чувствую, как что-то ударяется о мой ботинок. Смотрю вниз и вижу, что это бестолковая лысая крыса кидается на мои Доки. — Тпру. Нет, значит нет, Доджер, засранец ты этакий.
Я отодвигаю его ногой прочь, в то время как Брук, смеясь, выбирается из ловушки моих рук и переходит на другую сторону столика, продолжая гладить и обнимать моего кота. Разворачиваюсь и наблюдаю за ней с растущей улыбкой на губах.
— Я бы предпочел, чтобы вместо этого ты гладила и обнимала меня, — говорю это, пока она трется носом о глупое создание, а котяра смотрит на меня своими жуткими бело-зелеными глазами. Мне нужно сдать его в приют и обменять на какую-нибудь маленькую рыжую кошку. Но вот ведь незадача, я слишком сильно привязался к этому мелкому ублюдку.
— Что еще за Большая Четверка? — повторят вопрос Брук.
Я вздыхаю и засовываю руку в задний карман джинсов, а другой тереблю свободно свисающую лямку от подтяжек.
— Мастурбация, вагинальное проникновение, минет и работа языком.
— Что еще за работа языком? — спрашивает Брук, а я качаю головой и смеюсь.
— Работа языком. Ну, знаешь, то же, что и минет, только с вагиной. Да ладно, не заставляй меня произносить слово «куннилингус». Оно созвучно с чем-то вроде грибка на ноге. Б-е-е. (Прим. пер.: игра англ. слов: сunnilingus — куннилингус, foot fungus — грибок на ноге)
— Боже мой! Добавь это в список того, что ты ни в коем случае не должен произносить. Кстати, список становится слишком длинным, Зэйден.
— Ну что ж, называй это как хочешь, но мы все еще не проделали последнее из Большой Четверки.
— Ты же сам это выдумал, правда? Потому что я никогда не слышала о Большой Четверке и работе языком на кампусе.
— Потому что молодые парни во время сексуального загула ужасно невежественны. Хмм, сколько человек из этих придурков считают, что метод вставил-вытащил до сих пор на сто процентов эффективен?
Брук опускает Хьюберта на пол, и чертов котяра сразу же начинает выгибать спину и тереться о ее ноги. Предатель.
— Немолодые парни тоже. Ты не настолько стар.
Я кладу руку на грудь, когда Брук обходит диван и останавливается, словно между нами стена. Магический барьер, который может блокировать половые гормоны и феромоны. Хах. Как бы не так. Со своего места я, практически, могу ощущать ее сладкий фруктово-ванильный аромат. Понадобится гребаная крепость, чтобы удержать меня.
— Не настолько стар? Звучит, словно этот комплимент, на самом деле, никакой не комплимент. Хорошо, мне все еще двадцать с гаком лет, Всезнайка.
— Возможно, мне стоит пойти наверх и поспать сегодня одной? — говорит Брук проводит языком по своей нижней губе, бросая мне вызов взглядом. — Не уверена, что хочу тусоваться с парнем, который приложил папочку на детской площадке.
— О? Да ладно тебе. Ты говорила мне, что я был нереально крут.
Я иду в направлении Брук, а она вдруг уходит в сторону, заставляя меня бегать за ней вокруг дивана.
— Такого я никогда не говорила, — возражает Брук, наблюдая, как я, вроде, замираю, а потом неожиданно перепрыгиваю диван одним быстрым движением. Она кричит и бежит по лестнице, но я перехватываю ее, подхватывая на руки, как невесту.
Как невесту.
Хм-м.
Не-а. Я никого не собираюсь переносить через порог, не говоря уже о двадцатидвухлетних девушках, у которых еще вся жизнь впереди.
Ставлю Брук на ноги и кладу руки ей на бедра, притягивая ближе для поцелуя, пока шарю правой рукой и задергиваю шторы на эркерном окне.
— Итак, где ты хочешь свою первую работу языком? В постели? На диване? Сидя на краю кухонного стола?
— Давай наверху, — шепчет Брук у моего рта и тащит меня за собой наверх в свою комнату. Прежде, чем я даже успеваю закрыть дверь, она снимает свой топ и отбрасывает свои туфли.
Я пожираю ее голодными глазами, пока она стягивает джинсы вниз и стремительно залезает на кровать, что заставляет меня ухмыльнуться.
О, да.
Делаю шаг назад и срываю свою собственную футболку через голову, снимаю ботинки и подтяжки, двигаюсь к краю кровати и хватаюсь за простые серые хлопковые трусики Брук. Да, да, ещё одни бесформенные трусы, которые совершенно не сексуальны.
— Выключишь свет? — просит она, и я останавливаюсь, проводя рукой по выбритой стороне головы.
— Зачем? — спрашиваю я, хватая ее за колени и медленно разводя ноги в стороны. Сначала она оказывает небольшое сопротивление, но в конце концов уступает. — Я хочу видеть всю тебя, Брук Оверлэнд. Каждую твою частичку.
— Некоторые из моих частичек не так красивы, — говорит она, слегка пожимая плечами, но я тут же качаю головой.
— Каждая твоя частичка — идеальна.
