— От тебя один пропущенный, перезваниваю — не берешь! — орет толстяк. Даже в темноте видно, как на красной разъяренной морде зло блестят маленькие глазки. — Потом мне звонят, что твои люди положили мою охрану в «Зодиаке»... Какого тут полиция делает?!
Мужик визжит, как поросенок, а я стою в паре метров от него и еле сдерживаюсь, чтобы не высказать этому борову все, что думаю про его сынка с дружками.
— Петра! В машину!
Вот же! Медленно иду к «ягуару» и слышу лишь, как Дымов спокойно отвечает «бате», но что именно — не могу разобрать.
Чувствую себя как в кино: кругом люди стоят, кого-то выводят из клуба, полиция, которая почему-то не вмешивается, а лишь безучастно наблюдает. Вроде тихо все, но напряжение в воздухе чувствуется, и я не без облегчения ныряю в «ягуар».
Дымов появляется минут через пятнадцать, когда я уже была готова наплевать на все и пойти его искать. Неизвестность убивает. И с ним же могло что-то случиться. Этот боров точно не простит…
— Ты как? — Осторожно кошусь на Дымова. Бледный, напряженный и очень злой. Но мне ведь не признается!
— Нормально. Поехали отсюда. Тебя должен осмотреть врач.
— Не надо! Зачем? Со мной все хорошо. Эти гады… ничего не успели сделать, я в туалете закрылась, а потом ты и Смирнов… Как ты вообще узнал, что я там? Спасибо! Спасибо тебе огромное! — тараторю, пытаясь скрыть волнение, которое как волной меня накрыло, когда Дымов сел в машину.
— Лукаш получил твое сообщение, — начинает объяснять Дмитрий. — Он не в городе, позвонил мне. Вот и все.
— И все? — недоверчиво переспрашиваю. — Ничего не все! Эти уроды были уверены, что к ним никого не пустят, охрана же, а ты…
— Петра, — обрывает меня Дымов, — как ты оказалась в клубе?
И я рассказываю. С самого начала. С того самого момента, как дала по морде Глебу на парковке. И про то, почему его ударила. И про девчонок все выдаю, не упуская никаких подробностей. Внутренний голос шепчет, что я жалуюсь, сдаю этих дур, а Дымов совсем не снисходительный босс, стоит только Агнию вспомнить. Велю голосу заткнуться и продолжаю.
— Он просто отвернулся и ушел! Я знала, что он гаденыш мелкий, но чтобы такой подонок…
— Глеб сидит на «колесах», — будничным тоном объясняет. — И должен этим торчкам кучу денег. Сомневаюсь, что он просто струсил. В клубе его нет.
Поеживаюсь в кресле и молчу. Спорить с Дымовым не хочется: он точно лучше знает.
— Это об этом ты меня предупреждал в лифте? — тихо спрашиваю, вспоминая нашу недавнюю перебранку.
— В том числе. Глеб — паршивая овца в весьма приличной семье, такое бывает, и нередко. Его сюда, считай, сослали из-за скандала в Москве. Девушка обвинила его в изнасиловании, но доказательств не было. Глеб утверждал, что все по согласию, но от ребенка, который мог у них родиться, отказался.
— Кошмар какой! И ты молчал?! — Сижу ошарашенная и невидяще смотрю перед собой.
— Меня попросили дать ему нормальную работу, но ты сама знаешь, что из этого вышло. Мы приехали.
— Куда?
— Ко мне. Ты останешься сегодня у меня.
Глава 39
Я ослышалась? Не мог же он серьезно такое сказать. Или мог?
— П-погоди… — Изумленно смотрю, как «ягуар» медленно вползает в открывшиеся кованые ворота. — Мне домой нужно. Наташка будет волноваться!
Не нахожу ничего более разумного, чем приплести сюда Швецову. Но Дымов, похоже, мимо ушей пропускает мои слова. Останавливает машину у хорошо освещенного подъезда и выключает зажигание.
— Я позвонил Лукашу и его успокоил. А он успокоит твою подругу. Идем.
— Не думаю, что это хорошая идея, — говорю тихо, но на Дымова не смотрю. — Я тебе правда очень благодарна, но дальше я сама.
— С тобой ничего не случится, Петра, — чуть раздраженно произносит самый близкий и самый недоступный мужчина. — Со мной ты в безопасности.
Кажется, он неправильно меня понял. Ему и в голову не приходит, что я не могу остаться на ночь в доме у женатого мужчины! Даже если он не живет со своей женой или она спокойно смотрит на его измены.
— Я правда не могу. Это неправильно.
— Варианта два: или ты идешь сама, или я тебя отношу. У меня мало времени, Петра.
Судя по тону, он взбешен. Никакой романтики точно не предвидится. Теплота и нежность, которые я чувствовала в нем, когда он нашел меня в «Зодиаке», уже испарились. Проклиная и его, и себя, медленно выползаю из машины. При других обстоятельствах ни за что бы не согласилась подниматься по ступенькам и заходить в лифт, чтобы через полминуты оказаться на пятом этаже фешенебельного дома в самом центре города. А еще через минуту воскликнуть удивленно:
— Ух ты!
— Рад, что у тебя не пропала живость восприятия, — сухо замечает Дымов, бросая ключ от машины на пуф в прихожей. — Проходи.
— Никогда бы не подумала, что у тебя на потолке может быть звездное небо. — Я все еще под впечатлением от ярких мерцающих звезд над своей головой. — Полное ощущение, что оно настоящее и вся эта россыпь...
— Находка дизайнера. Ванная и туалет налево.
Я хотела только умыться и вымыть руки, но, взглянув на себя в зеркало, отчетливо осознаю, что больше не могу находиться в своей одежде. Здесь все так чисто и красиво — ванная сверкает свежестью и белизной, ни пятнышка. Захотелось сразу же залезть под горячие струи воды и смыть с себя ужас последних часов. Но после этого я уже точно не смогу снова надеть порванную блузку и узкие джинсы.
Громкий стук в дверь заставляет сердце испуганно сжаться, я словно вернулась туда, в этот жуткий туалет клуба.
— Петра, если захочешь принять душ, держи халат, — раздается голос Дымова.
Мысли он, что ли, читает?
Горячий душ согревает и смывает с тела прикосновения этих ублюдков, но душой расслабиться не могу. И дело не только в ужасе, который пришлось пережить. А если бы он не приехал?! Сказал бы Лукашу, что занят и вообще мы с ним не вместе? И он не обязан искать меня по ночам. Леха точно бы послал лесом после нашего с ним разрыва. Голова пухнет от неприятных мыслей!
Халат очень мягкий и теплый, но мужской и больше, чем нужно, размера на три-четыре, рукава худо-бедно закатала, а вот низ жалостливо волочится по полу. Дима стоит в коридоре, прислонившись к стене, и что-то быстро пишет в телефоне, но едва я делаю первые шаги из ванной, тут же отрывает взгляд от экрана и смотрит на меня.
А я на него.
И мне становится глубоко плевать, что раньше было между нами, что произошло сегодня и что будет завтра. Одно мгновение, один взгляд.
— Иди ко мне.
От моих мокрых волос его водолазка тут же становится влажной, но он не отстраняется, наоборот, сильнее прижимает к себе. Чувствую себя так, будто мы снова вместе, я снова влюблена и рядом со мной самый лучший мужчина на свете. Мой мужчина.
— Ты большая умница. — Его губы шепчут мне в висок, заставляя кровь быстрее бежать по венам. — Я боялся, что не успею.
Я почти не дышу, замерла в его руках и чувствую, что, наконец, отпускает. Что-то тяжелое темно-коричневого цвета, мешающее дышать, растворяется, уходит из меня. Сильные руки продолжают обнимать, успокаивать, баюкать. Дима что-то ласково шепчет, едва касаясь губами моей кожи, я как в раю.
Громкий рингтон мобильного Дымова заставляет меня отпрянуть и сильнее закутаться в халат.
— Да, Ром… ага… я скоро буду. — Дима удерживает меня свободной рукой, не давая уйти, но я все равно отстраняюсь от него. — Да… без тебя не начну, не переживай.
Нажимает на отбой и внимательно смотрит, будто пытается понять, что у меня в голове.
— Кто это? И куда ты собрался?
— Глеб. — От имени трусливого подонка меня передернуло.
— Я с тобой. — Скрещиваю руки на груди, хотя в душе сомневаюсь, что разрешит. Так и есть.
— Ты сейчас выпьешь успокоительное и ляжешь спать, а утром я тебе все расскажу.
По голосу его понимаю, что спорить бесполезно, но все равно не отступаю.
