в губы, благодарно целует. И я не могу перестать смеяться, довольная собой.
— Когда ты такая, у меня просто кружится голова, Лена.
Засмеявшись, я не замечаю, как мой сильный мужчина затаскивает нас обоих в душ, подставляя под воду. Мы плещемся, обливая друг друга. Целуемся, и мой мужчина аккуратно моет мне голову, массируя.
И, хоть иногда ловлю на себе его настороженный взгляд, я точно знаю, что ему тоже всё это нравится.
Квартира Алекса оказывается типичной берлогой холостяка. Довольно мило, но очень сильно не хватает женских рук. И я потихоньку обживаюсь здесь. Вот так сразу же мы с Глазуновом начинаем жить вместе. Нам удивительным образом нравится это дело. Совместное хозяйство не кажется обузой, когда люди не могут ни секунды продержаться друг без друга. А мы как раз из таких.
Правда, мне немножечко стыдно за то, что к нам регулярно наведываются Аркаша с папой. Несколько раз я уговаривала его, но вот только что Алекс просто не выдержал и спустил моего законного мужа с лестницы. Чувствую себя сволочью.
А Алекс сидит в этот момент в кресле, широко расставив ноги, наблюдает за тем, как я нервничаю, протаптывая в ковре дыру.
— Я так надеялась, что он поймёт меня. Но кажется, нам придётся идти в суд, так как Аркаша вряд ли даст согласие на развод. Думаю, он обиделся и упрётся рогом, придётся ждать три месяца.
— Суд так суд. Рано или поздно вас разведут, и я сам женюсь на тебе. А теперь иди ко мне.
— Алекс! — возмущённо топаю ногой. Не понимаю я его: это такой грустный момент, мне так жаль Аркашу, а у него одно на уме.
Глазунов бросает на меня ещё один голодный взгляд.
— Значит, не хочешь? — изгибает он бровь.
Упрямо качаю головой. Мне сейчас вообще не до этого. Получается, я обманула Аркашу. И как-то это всё некрасиво.
Глазунов медленно встаёт и неторопливо развязывает веревку на своих спортивных штанах, они плавно сползают на пол по натренированным крепким ногам и накачанным икрам.
— Уверена? — демонстрирует он себя во всей красе. — Точно нет?
Продолжая переживать, я вдруг чувствую, как перехватывает дыхание. Как становится жарко и душно. И, глядя в жадные карие глаза, сдаюсь.
— Ну даже не знаю. Всё-таки Аркаша знал о тебе заранее, и я много ему рассказывала о том, что по-прежнему люблю тебя. И он всё равно женился, так что… — мой голос становится глухим.
Я делаю несколько шагов, а он рывком дергает меня на себя, забирается ладонями под подол длинной домашней майки, торопясь добраться до голого тела.
— В общем, нет? Да, Лен? — усмехается он.
А я задумчиво отмечаю, что трусов на мне уже нет. И как он так ловко это сделал? Уму непостижимо!
— Не пропадать же добру, — говорю, имея в виду его мощную эрекцию, чем вызываю у Алекса громкий хриплый смех.
Затем опираюсь на его плечи и медленно опускаюсь на напряжённый член. Запрокинув голову, кайфую, ощущая размеры и мужскую мощь. Не могу сдержать стона. Приподнимаюсь и опускаюсь, наслаждаясь охренительным ощущением полноты внутри. Вверх-вниз, вверх-вниз. Глядя в затянутые дымкой наслаждения глаза. Осязая сплетённые пальцы, соединённые тела. И теперь уже совершенно точно чувствуя море любви. Поцелуи и нежность, толчки и скольжение, ласки и общее на двоих дыхание.
Привычная мужская ладонь на затылке и грубая фиксация с требованием очередного поцелуя…
Я бросил курить. Пришлось. Когда Лена объявила, что либо её женский календарь сломался и врёт, либо нам стоило хоть как-то предохраняться, тут же отвернуло от сигарет. Наверное, на нервной почве. Вначале клеил какие-то пластыри, а потом и вовсе стал забывать об этом.
Честно говоря, первое время стреманулся. Как-то всё сразу навалилось. Я ещё толком не привык состоять в отношениях, а тут такое. Но мы как чокнутые с ней оба. Только и делали, что ласкались сутками. Иногда ночами тупо не спали. Поэтому неудивительно, что мы залетели. Уж насколько у меня богатый опыт с бабами, но такого со мной никогда не было. Часами её облизывал, не мог успокоиться. А дети — это конец секса. Да и жизни, чего уж там. Все это знают. Поэтому, когда она объявила, что беременна, вначале опешил и повёл себя как дурак. Даже из дома ушел — «прогуляться». Под дождём весь квартал оббежал, потом вернулся и подумал:
«Вон она у меня какая соблазнительная, её все мужики, хотят: от Аркаши до Попова. А она будет моё продолжение в животе носить, ну разве не радость?»
Хотя Аркашу мне даже чуточку жаль: такая баба была рядом, а он ничего не мог. Всю жизнь будет локти кусать. Но уже поздно, он у меня сразу в глаз получал, как только на расстоянии метра возле неё оказывался.
Однако вопрос состоял не в этом. Вода лилась мне за шиворот, и в ботинках неприятно хлюпало, но беременность женщины, которая неожиданно резко стала смыслом жизни, — это однозначно хорошо. И я, бл*дь, обязан радоваться.
Поэтому я решительно вернулся и открыл дверь… Но только она полностью не открылась, удерживаемая цепочкой.
На пороге стояла Лена. Разъярённая фурия. Моя любимая стервочка. Скрестив руки на груди, она была очень недовольна моим поведением.
— Ну и как прогулка?
— Открой, я всё обдумал.
— Нет.
— Я ведь вернулся.
— Какой же ты молодец. Ты, наверное, плохо учился в школе, Глазунов, и не знал, что если всё время пускать семя в лоно женской особи, то рано или поздно у неё начнёт расти живот.
— Ты должна войти в моё положение. Понять и простить. Сама говорила, что я волк-одиночка. Мне с этим делом надо было свыкнуться.
Но вместо ответа Ленка захлопнула дверь.
Ухмыльнувшись и покачав головой, спустился вниз, снова промок по дороге к цветочному, где выбрал самый шикарный букет.
Первый раз нёс женщине цветы, раньше считал это глупостью.
Ещё раз открыл дверь и опять наткнулся на цепочку. Лена стояла в той же позе, я сунул в щель розы.
— Что это?
— Это цветы, и я хочу помириться.
Ленка, прищурившись, медленно протянула руку и опустила цепочку вниз. В следующую секунду я ворвался в свою квартиру и схватил её на руки. Принялся целовать, она ответила тем же и, обхватив меня, как обезьянка пальму, страстно впилась в губы.
— Ребёнок будет орать, сосать мои сиськи, какаться.
— А я могу сосать твои сиськи? — вырвал я из контекста самое интересное.
— Саша, фу! — Стучала она кулаками по моей спине.
А я опять
