на самом деле? — спрашиваю я, невольно принимаясь кокетничать.
— Думаю, что со временем ты будешь твердо знать, чего хочешь, и ничто не сможет сбить тебя с пути.
— Я и сейчас могу сказать то, чего хочу больше всего на свете. — Не дожидаясь реакции Бориса, я тянусь к его виску и понижаю голос до интимного шепота. — Хочу, чтобы ты лишил меня девственности. Чтобы раздел меня и занялся сексом.
Его дыхание обрывается, а зрачки расширяются, делая радужку полностью черной.
— Я хочу, — повторяю настойчивее. — Давно готова.
Борис не шевелится, продолжая меня разглядывать, и тогда я тянусь к нему сама, кладу ладони ему на плечи и неловко сажусь на колени. Его губы оказываются напротив моих, но целовать их самой мне, к счастью, не приходится: опустив ладони на карманы моих джинсов, Борис делает это сам, за секунду погружая меня в чувственную эйфорию. Я стала так сильно зависеть от запаха его кожи и от настойчивых движений языка, отзывающихся во всем теле горячим покалыванием, что постоянно думаю о них, даже будучи одна. Если бы кто-нибудь знал, какое бессчетное множество непристойных картин рисовало мне мое воображение за последние дни, то едва ли посчитал меня скромной. Скорее уж, помешавшейся на сексе.
— Мне нравится, когда ты трогаешь меня здесь, — не в силах молчать, лепечу я, когда ладонь Бориса забирается мне под футболку и оттягивает бюстгальтер. — Между ног горячо становится…
Нервные окончания накаляются до предела: я чувствую его твердые пальцы на сосках. Они гладят, мнут, сжимают так правильно и умело, что я моментально теряю контроль над собой
— Пожалуйста… Можно еще, пожалуйста… — Сжав крепкие плечи, я делаю интуитивное движение бедрами навстречу его паху. Щеки вспыхивают. В том, что Борис меня хочет, больше не приходится сомневаться.
— Ты ведь меня доведешь… — доносится его хриплый голос. В ответ я громко стону, потому что его эрекция толкается мне навстречу, рождая сноп искр внизу живота.
Мне нисколько не стыдно за то, что мы делаем, и ничуть не заботит, как это выглядит со стороны. Отсутствие опыта в сексе — сейчас последнее, что меня заботит. Откуда-то есть уверенность, что после проведенной вместе ночи моя жизнь безвозвратно изменится и непременно в лучшую сторону.
Я тяну вверх края футболки, желая избавиться от ненужного бремени, и слышу в ушах победный гонг: Борис сам снимает ее с меня. Туда же на пол отправляется бюстгальтер, выпуская из своих тисков ноющую от возбуждения грудь. Я с силой жмурюсь, ощущая на ней жадное давление мужских рук. Разве я когда-нибудь подозревала, что мое тело способно быть настолько чувствительным? Нет, никогда.
— Помню, как в первый раз тебя голой увидел. Незабываемое было зрелище.
— Скажи еще, — шепотом умоляю, возбуждаясь от услышанного еще больше. Борис помнит, как впервые увидел меня обнаженной. Я тогда с ума сходила от стыда, а ему, выходит, понравилось? Что он еще от меня скрывал?
Все портит раздавшаяся мелодия телефонного звонка. От возникшего протеста я начинаю бешено мотать головой, будто это поможет ее заглушить. Звонят Борису.
Он упирается лбом в мое плечо, ругается сквозь зубы, но все равно тянется к телефону.
— Да, Степан. Да, я все помню. Минут через пятнадцать буду.
И еще до того, как мы встречаемся взглядами, меня накрывает чудовищная безысходность. Я знаю, что будет дальше. Борис в очередной раз уедет и оставит меня одну. Как и всегда.
— Сона, постой, — окликает меня Рита, когда я направляюсь к машине Николая, проверяя телефон на наличие сообщений.
Останавливаюсь, с сожалением отмечая, что Борис не давал сегодня о себе знать, и, спрятав телефон в сумку, поворачиваюсь к подруге.
— Привет, — еще раз здороваюсь, точно не помня, виделись мы утром или нет.
— На прошлой неделе я отметила день рождения с родителями, а сегодня собираюсь с друзьями в кафе. Приходи, — приглашает она. — Обещаю, будет весело.
— С радостью, — отзываюсь с улыбкой.
Рита обнимает меня за плечи и присылает адрес в сообщении. Я смотрю вслед удаляющейся спине подруги и слышу, как часы на руке сигнализируют, что мне пора принимать лекарства. Как назло, я забыла их сегодня дома, а мне еще ехать в больницу. В последнее время я стала очень рассеянной. А все из-за того, что становлюсь похожа на озабоченную истеричку, у которой, ко всему прочему, появляется дикая неуверенность в собственной привлекательности. Может, я недостаточно притягательна для Бориса, поэтому он отказывает мне в близости, и дальше поцелуев и ласк у нас ничего не заходит?
С таким настроем я еду на реабилитацию, где не могу толком расслабиться, а прямиком из больницы в торговый центр. Выбрав подарок имениннице, я отправляюсь домой, чтобы переодеться. Долго кручусь перед зеркалом в платье, разглядывая себя придирчивым взглядом, и снова думаю о Борисе, а потом, сев на кровати, прикладываю ладони к горящим щекам, ощущая болезненные покалывания на сосках, вспомнив о нашем недавнем безумии с Лениным отцом в этой самой комнате. Это какое-то наваждение… Не проходит ни минуты, чтобы я не думала об этом человеке!
Вызвав такси, я беру телефон в руки и собираюсь отправить Борису какое-нибудь сообщение, но передумав, убираю мобильник в сумку и спускаюсь вниз. По-хорошему, мне следовало бы предупредить Бориса, что меня не будет дома, но вместо этого решаю дождаться от него звонка или сообщения. Сидеть дома и ждать, когда он приедет, думать, что со мной не так и почему он меня не хочет, становится похоже на пытку.
Расплатившись с таксистом, я выхожу на улицу и зябко передергиваю плечами, торопясь оказаться в тепле. В кафе сильно шумно из-за грохочущей музыки, прожектора слепят глаза. Скинув с себя верхнюю одежду, я прохожу в зал и оглядываю толпу собравшихся. Вручив подарок имениннице, присаживаюсь рядом с Ангелиной и приветствую сидящего напротив Сергея, коротко ему улыбнувшись.
— А Лена здесь? — спрашиваю у общей знакомой.
— Она заглядывала полчаса назад, вы немного разминулись. У ее парня, оказывается, сегодня тоже день рождения, они поехали к нему на дачу.
Парня? К своему стыду я даже не в курсе, что Лена теперь встречается с Артемом, и они пара.
Заметив, что Сергей не сводит с меня глаз, я абсолютно ничего не чувствую. Отвернувшись от него, включаюсь в общую беседу и ловлю себя на мысли, что давно
