– Нет. Просто опасаюсь, чтобы мы не засиделись здесь допоздна. Хотела сегодня лечь спать пораньше. Я же тебе говорила.
– Ну, мы же договорились о половине одиннадцатого, а сейчас только девять.
– Да, ты прав, – заметив загадочный взгляд Томашевского на себе, она решила перевести разговор на другую тему. – Дар, а тебе знаком Кирилл Фаустов?
– Кирилл? – он внимательно на неё посмотрел. – Конечно, знаком. У нас были совместные дела в Нью-Йорке три месяца назад. А почему ты о нём спросила? Вы что знакомы?
– Познакомились сегодня в школе. Его дочь ходит ко мне на занятия в старшую группу.
– Это из-за неё тебя вызывали в конце рабочего дня к директору?
– Как ты догадался?
– Просто слишком хорошо знаю и саму Альбину, и её маму. Две пренеприятнейшие капризные особы, а Кирилл отличный мужик.
– Ты мне не говорил, что являешься меценатом балетной труппы в Америке.
Томашевский поставил бокал с вином на стол и удивлённо посмотрел на неё.
– Я, меценат балетной труппы в Америке? Ты ничего не перепутала?
– Ничего не перепутала. Сегодня, когда Фаустов мне сказал, что знает Николая Вернадского и является меценатом его труппы, я вспомнила, что Коля мне рассказывал о тебе, как о партнёре Кирилла. И что вы были вместе в театре, в котором он служит сейчас.
Томашевский глубоко задумался, словно пытаясь что-то или кого-то вспомнить.
– Вспомнил я твоего Вернадского, – Эльдар улыбнулся и откинулся на спинку кресла. – Меня с ним действительно знакомил Кирилл в театре Дэвида Коха в Нью-Йорке. Эдакий смазливый тип.
– Не говори о нём так. Он не смазливый.
– Ну, извини, я его таким увидел, и мнения своего менять не собираюсь.
– А ты считаешь, что только ты эталон красоты и мужественности?
Томашевский отложил салфетку в сторону и внимательно посмотрел на неё.
– Стеша, что с тобой? Ты ведь сама завела этот разговор о Николае. Я лишь высказал своё собственное мнение. Мне он не понравился. Жеманный, льстивый, словно своими улыбками пытался заполучить у Кирилла очередной щедрый дар в пользу его труппы.
– Но это не повод отзываться о нём нелестно. Я, например, тоже не в восторге от твоих бывших жён, но я же их не оскорбляю.
– А я разве оскорбил твоего Николая? Я просто высказал то, что увидел перед своими глазами. Так что… Стеша, ну что с тобой? – он погладил её по руке. – Понятно, обида приобретает разрушительные масштабы. Так всё, я должен срочно искупить свою вину, – Томашевский поднялся на ноги и медленно пошёл по залу в сторону белоснежного цифрового фортепиано, стоявшего у стены.
Стефания смотрела на него, затаив дыхание.
Эльдар сел на банкетку и повернув голову, посмотрел на неё и снова перевёл взгляд на клавиши.
Стефания отложила салфетку в сторону, едва в зале ресторана зазвучали нежные аккорды её любимой композиции. Поднявшись со стула, она медленно направилась к фортепиано в угловую неосвещённую часть зала. Облокотившись на крышку цифрового инструмента, она, не отрывая взгляда, смотрела на Томашевского.
Эльдар играл великолепно. Его руки двигались по клавишам медленно, извлекая на свет нежную пронзительную мелодию великолепного фортепианного переложения композиции Обливион, мысленно уносившего Стефанию куда-то далеко за пределы этих стен, где они сейчас находились. Музыка умиротворяла, и сейчас у неё было только одно желание. Выйти на вечернюю улицу и, взяв его за руку, смотреть прямо в глаза и прислонившись лицом к его груди, танцевать, растворяясь в этой дивной музыке и в том упоении, что дарили кончики его пальцев, извлекая на свет с помощью клавиш эту волшебную мелодию.
Оболенская медленно обошла его и, встав за его спиной, осторожно провела пальцами по его плечам и, склонившись, уткнулась лицом в его затылок. Но казалось, он не замечал её прикосновений и продолжал играть, извлекая на свет с помощью музыки бурю стремительно усиливающейся композиции, сменяя нежную пронзительную мелодию на ураган своих чувств и эмоций, которые под прикосновением её рук к его коже, становились всё мягче, возвращаясь к покою и прежней умиротворяющей тишине…
Закончив играть, Эльдар убрал руки с клавиш и вздохнул. Резко обернувшись, он заключил пальцы Стефании в свои ладони и, коснувшись их губами, взглянул прямо в её глаза.
– Ну что, я заслужил твоего прощения?
– Ты заслужил большего… Почему ты мне не сказал, что играешь на фортепиано?
– Ты меня никогда не спрашивала об этом.
– Ты окончил музыкальную школу?
– Нет, не окончил. Моя мама всегда мечтала видеть меня пианистом никак не меньшим, чем Святослав Рихтер. Но я удрал из музыкальной школы спустя пять лет и занялся боксом и лёгкой атлетикой. Но знаешь, с возрастом, чтобы просто отдохнуть от бешеного ритма жизни, в котором я живу, иногда сажусь дома в Швейцарии за инструмент.
– У тебя фортепиано?
– Нет, рояль.
– А откуда ты знаешь эту композицию?
– А ты её тоже знаешь?
– Я её очень люблю.
– Я тоже. Значит, мне удалось поднять тебе хоть немного настроение?
Она молча кивнула и взяла его за руку.
– Пойдём отсюда поскорее…
Томашевский улыбнулся и, расплатившись по счёту, взял её за руку и стремительно направился на улицу.
Едва они оказались в его машине, на заднем сидении, Стефания обхватила его руками за шею и стремительно прильнула к его губам.
Эльдар, словно на мгновение растерялся, но уже через минуту крепко сжимал её в своих объятиях, требовательно лаская её губы и шею.
Они на мгновение забыли, что в машине были не одни, словно безумные влюблённые, которым было всё равно и не волновало ничего из того, что происходило вокруг них. И лишь только когда машина остановилась у подъезда её дома, они, наконец, разомкнули руки.
– Жалею сейчас только об одном, что не могу сегодня остаться у тебя, – прошептал он ей на ухо, как только они остановились у дверей его машины.
Стефания улыбнулась.
– Я тоже.
– Ну, иди. Тебе отдыхать нужно. Я позвоню тебе, как приеду домой.
Она молча кивнула и, приблизившись к его лицу, прошептала ему на ухо:
– Сегодня ты покорил моё сердце. Окончательно и бесповоротно… – Стеша нежно коснулась его губ своими и медленно направилась к подъезду. Она шла, не оборачиваясь, словно опасалась, что взглянув на него хотя бы раз, уже не сможет отпустить его сегодня никуда.
Томашевский, застыв на месте, смотрел на неё, не отрывая взгляда. И лишь заметив внимательный взгляд своего водителя, поспешил вернуться в автомобиль.
– Эльдар Станиславович, домой?
– Да.
Машина медленно тронулась, покидая двор Оболенской.
Один из мужчин, куривших у своего автомобиля, припаркованного у дома Стефании, повернул голову, провожая кортеж Томашевского долгим и пристальным взглядом.
– Я осторожно поеду за ним, а ты следи за девчонкой. Глаз не спускай с дома. Капрал позвонит рано утром, и мы должны будем отчитаться.
– Понял, – ответил второй мужчина и, отбросив окурок в сторону, медленно направился в подъезд Стефании.
Глава 14
Барышев резко подскочил на ноги, едва заметил Томашевского в дверях своего кабинета, и стремительно направился к нему навстречу.
– Эльдар Станиславович, добрый день! Ну, зачем вы утруждали себя приездом? Право не стоило. Я сам собирался к вам приехать уже завтра. Просто по вашему запросу ожидаю отчёты из филиалов всех торговых сетей. Пока, к сожалению, отчётные документы предоставили лишь некоторые из них.
Эльдар опустился в кресло и молча осмотрел кабинет своего управляющего.
– У вас новый кабинет? Если мне не изменяет память, в прошлый раз он был у вас гораздо скромнее.
Барышев сцепил руки в крепкий замок и слегка растеряно посмотрел на Томашевского.
– Я перебрался в другое помещение. В прежнем кабинете теперь находится мой заместитель.
– Ваш заместитель? Вы что не справляетесь с работой самостоятельно? – Эльдар гневно посмотрел на мужчину. – Тогда почему в прошлом месяце вы прислали мне прошение о повышении вам заработной платы? Вам не кажется, что имея заместителя, вы автоматически освобождаете себя от огромного количества обязанностей.
