Вечно Алая - Изабель Ронин

Я нахмурился. Беатрис-Роуз была в Париже? Три недели назад…

– Могу точно сказать, что, когда мы встретились в тот день, с ней было что-то не так. Она шла одна по улице и выглядела крайне потерянной.

Три недели назад мы с Алой еще были вместе.

– Мне все равно.

– Калеб, послушай меня, – мрачные интонации в его голосе привлекли мое внимание. – Я даже подумал, что, может быть, она долгое время чем-то больна. Она была бледная, замкнутая, к тому же сильно похудела. Поэтому я решил пригласить ее на ужин. Я очень… волнуюсь за нее.

Бен откинулся на спинку стула, его взгляд потускнел.

– В Беатрис-Роуз ощущалось что-то маниакальное. В течение примерно десяти минут она была показательно вежлива и спокойна, а затем вдруг начала расчесывать руки до крови. Она все время что-то бормотала про своего отца и какого-то кролика. Потом опять неожиданно успокоилась. Я предложил ей отвезти ее в больницу. Должно быть, она поняла, что я не собираюсь ее отпускать, потому что чуть раньше в разговоре упоминала, что лежит в клинике.

– В клинике? – недоуменно спросил я.

Бен посмотрел в окно, словно обдумывая что-то, а затем серьезный взгляд его серых глаз снова обратился ко мне.

– Это была психиатрическая клиника, Калеб.

– Что? – я в шоке уставился на него.

– Я тоже не мог в это поверить. Она сказала, что лечится там в течение уже многих лет. Это началось, когда заболел ее отец. Раньше она чувствовала себя не так плохо, но в этот раз ей стало намного хуже.

О господи. Я и понятия не имел.

Это было примерно тогда, когда Алая ушла от меня. И когда я оскорбил Беатрис-Роуз. Должно быть, она поехала в клинику как раз после того инцидента.

Мне стало плохо, меня охватило ужасное чувство вины. Я знал, что Беатрис-Роуз плохо справляется с ситуацией, которая связана с ее отцом, так что разве не я все только усугубил?

– Это было, когда… мы с Алой расстались. Я разговаривал с Беатрис-Роуз и велел ей держаться от меня подальше. Я был очень зол. И наговорил много гадостей.

Бен какое-то время изучающе меня разглядывал.

– Ты в этом не виноват.

Возможно, и нет. Но доля моей вины все же была.

Я посмотрел на свои руки и сжал кулаки.

– Может быть, она не симулировала те панические атаки.

– Может, да, а может, и нет, – сказал он. Я посмотрел в его серые глаза и увидел в них сочувствие. – Ты не должен винить себя. Особенно после того, что она сделала. Ты собирался просто взять и обо всем забыть? Братишка, ты же не дурак. Человек пытается ударить тебя ножом, а ты будешь стоять и наблюдать? С ней что-то не так, – продолжал он, – но это не освобождает ее от ответственности за свои поступки. Ей нужно вернуться в клинику.

– Сейчас она дома, – заметил я.

– Знаю. Иногда лучше отойти в сторону. Позволь другим помочь ей. Ты за нее не в ответе.

– Она была моим другом, – вздохнул я. Бен кивнул.

– Да. Но сейчас все, что мы можем сделать, – это быть рядом, когда она сама будет готова принять помощь. А ты должен держаться от нее на расстоянии, и особенно тогда, когда она решит разрушить свою жизнь и утянуть тебя вслед за собой. Позволь врачам и специалистам, которые более квалифицированы, помочь ей справиться с этим состоянием. Вот кто ей сейчас нужен, – он поднял брови. – Ты согласен со мной?

Я с облегчением вздохнул.

– Да, хорошо.

Официантка принесла нашу еду. Я был не голоден, но, глядя на стейк в тарелке Бена, все-таки откусил кусочек бургера.

– Ты зажал денег на наше свидание. Почему ты заказал для меня только бургер и картошку фри?

– Ты всегда ешь бургер и картошку фри, – объяснил он.

– Да, но в этот раз я хотел стейк.

– Ты хочешь стейк, потому что я ем стейк.

Он был прав. Я делал это из принципа. Когда мы были маленькими и Бену покупали новую игрушку, мне обязательно была нужна такая же. Если он носил футболку с Бэтменом, я тоже непременно надевал футболку с Бэтменом.

– Давай меняться, – потребовал я.

– Тебе что, семь лет?

– Двадцать три, меньше чем через два дня.

Я встал, чтобы поменять местами наши тарелки, но он схватил свою прежде, чем я успел что-либо сделать.

– У меня скоро день рождения, – напомнил я. Он посмотрел на меня скучающим взглядом.

– Твои отмазки по поводу дня рождения перестали действовать уже очень давно.

Он достал из кармана монету.

– Давай решим это по старинке. Я подброшу монетку. Орел – получишь мой кусок мертвой коровы. Решка – будешь сам давиться своей картошкой и бургером. И потом еще купишь мне пиво, – добавил он.

– Договорились.

Он подбросил монету, и мы, не отрываясь, смотрели на нее. Она приземлилась на стол между нами. Бен поднял голову и посмотрел на меня, самодовольно улыбаясь. Я усмехнулся.

– Придурок.

Он пожал плечами, продолжая дерзко улыбаться.

– Где мое пиво?