— Это… это голова. Это голова прямо здесь!
Медсестра усмехнулась.
— Да, это голова вашего ребенка.
В том, что происходило, было что-то волшебное. Ребенок. Милый невинный ребенок появлялся на свет, и я собирался стать отцом.
Медсестра велела Вайелин сесть в глубокое кресло. Они сняли с нее футболку и дали халат. Мое сердце билось так сильно, что казалось, все в комнате это слышали.
Голос доктора вывел меня из транса.
— Давай, Либерти. Нажми на пуск, милая, твой ребенок вот-вот появится. Соберись еще разок.
Мой взгляд переместился на Либерти. Она была так молода, у нее было такое удивительное будущее, и она делала нам этот подарок. Я всегда буду благодарен этой молодой женщине, и она останется частью нашей семьи.
— А вот и малышка! — объявил доктор.
Я оглянулась на Вайелин, которая наблюдала за рождением ребенка. Она плакала, закрыв рот руками. Я затаил дыхание, наблюдая, как наш ребенок приходит в этот мир.
— Это девочка! — объявил доктор. — Итак, мистер Тернер, вы готовы перерезать пуповину?
Плач нашего ребенка заполнил палату, и это был самая потрясающий звук на свете.
Либерти не сводила глаз с малышки и улыбалась, когда медсестра направилась к Вайелин. Я сосредоточился на любимой, и когда ей передали на руки нашего ребенка, все в моем мире изменилось. Все перестало иметь значения, кроме двух прекрасных девочек, которых я всегда смогу называть своими.
ГЛАВА 35
Вайелин
Я сидела в кресле и зачарованно наблюдала как Либерти тужится в последний раз. Ребенок вышел, и я прикрыла рот рукой, чтобы скрыть рыдания.
Один быстрый взгляд на Джонатана, и мое сердце чуть не разорвалось, когда он вытер слезы. Я любила этого мужчину, и мне нравилось, что он поддержал такую безумную прекрасную идею.
— Это девочка! — закричал доктор.
Тут я услышала, что Либерти начала плакать и зарыдала еще сильнее.
Девочка.
Маленькая девочка, которую можно наряжать и устраивать чаепития. Маленькая девочка, которую я научу идеально танцевать арабески и ездить верхом.
— Итак, мистер Тернер, вы готовы перерезать пуповину?
Я наблюдала, как дрожащие руки Джонатана сделали это. Я видела любовь в его глазах, и мое сердце наполнилось радостью. Наверное, я никогда в жизни больше не буду так счастлива. Но когда медсестра поднесла нашу дочь ко мне, поняла, что ошиблась.
— Ты готова встретиться со своей маленькой девочкой? — прошептала она.
Кивнув, я потянулась к малышке. В тот момент, когда медсестра положила ее мне на руки и расправила мой халат, чтобы я могла прижать ее к своей груди, я поняла, что вот он самый счастливый момент в моей жизни.
Мое сердце было готово разорваться от любви. Моя мечта сбылась, и, хотя я не вынашивала этого прекрасного ребенка девять месяцев и не приводила его в этот мир, я каждой частичкой знала, что она моя. Это мой ребенок, и я буду любить его до последнего вздоха.
Джонатан подошел ко мне, и мы посмотрели на нашу маленькую девочку.
— Она прекрасна, — прошептал он, вытирая слезы с моего лица.
— Да, это так. Самая красивая маленькая девочка в мире.
Я подняла взгляд и увидела, что Либерти наблюдает за нами. На ее лице сияла яркая, красивая и немного печальная улыбка. Я переживала за эту молодую женщину. Когда она сказала, что хочет, чтобы я первая взяла ребенка, я была потрясена. Она понятия не имела, какой подарок нам преподнесла, но постараюсь донести до нее всю значимость.
— Либерти… — сказала я со всхлипом.
Она кивнула, протянула руку и взяла меня за ладонь.
— Она прекрасна.
— Она такая же, как и ее мать, — заявила я.
— Теперь ты ее мать, Вайелин. У нее всегда будет частичка моего сердца, и я буду любить ее до самой смерти, но ее мать ты.
Закрыв глаза, я старалась не зарыдать в голос.
Джонатан подошел к Либерти и поцеловал ее в лоб.
— Ты потрясающая. Спасибо тебе, что сделала нам этот подарок. Мы так счастливы, что ты появилась в нашей жизни.
Либерти вытерла слезы.
— Спасибо, Джонатан.
Одна из медсестер принесла стул, и Джонатан сел рядом со мной. Я переместила малышку, чтобы ему удобно было смотреть на нее.
— Вы уже придумали, как назвать ребенка? — спросила медсестра, глядя на нас с широкой улыбкой.
Мы с Джонатаном посмотрели друг на друга, а затем на Либерти.
— Да. Либерти Грейс Тернер.
Либерти прикрыла рот рукой и закрыла глаза.
— Спасибо. Мне нравится.
Доктор встал перед нами.
— Похоже, здесь все закончено. Либерти, как только закончится действие анестезии, тебе нужно встать и начать ходить. Но только с чьей-нибудь помощью, хорошо?
Она кивнула.
— Да. Я понимаю.
Я с любовью посмотрела на свою дочь. Ее маленькие голубые глазки открылись, и она поймала мой взгляд.
— Привет, милая малышка. Это мама и папа, — сказала я.
Джонатан провел пальцем по ее щеке.
— Добро пожаловать в мир, Либерти. Тебя ждет много нового. Только Патч чего стоит.
Я начала смеяться и передала нашу дочь Джонатану. Он взял ее так, словно всю жизнь держал новорожденных. Они смотрели друг на друга, и это был самый драгоценный момент.
— Папа уже очень тебя любит, моя прекрасная малышка.
Как же сильно я любила Джонатана.
Палата опустела, осталась только одна медсестра. Либерти уснула. Я накормила нашу Либерти с бутылочки, и Джонатан взял ее на руки.
— Я хочу, чтобы Либерти подержала ее, прежде чем мы отнесем ее в детскую.
Малышка пробудет здесь до завтра, а потом мы заберем ее домой. Джонатан подошел к Либерти, и я осторожно разбудила ее.
Она открыла глаза и улыбнулась.
— Ты хочешь подержать ее перед тем, как мы ее унесем?
Сев прямее, она прикусила губу.
— Не знаю. Вы не возражаете?
Я улыбнулась.
— Конечно, нет.
Джонатан передал малышку Либерти на руки ее матери. У нее перехватило дыхание, а подбородок задрожал.
— Либерти, мы оставим тебя на несколько минут. Если что, мы прямо за дверью.
— Что? — потрясенно спросила Либерти.
— Если ты не хочешь, мы не пойдем, — добавил Джонатан.
— Вы точно не будете возражать?
С улыбкой я наклонилась и поцеловала ее в лоб.
— Вовсе нет. Мы будем за дверью.
Джонатан положил руку мне на поясницу и вывел из палаты. Кинув быстрый взгляд назад, я улыбнулась, когда увидела, что Либерти рассматривает пальчики ног ребенка.
За дверью я повернулась к Джонатану.
— Я думала, что будет трудно оставить ее с ребенком, но это казалось естественно.
Джонатан кивнул.
— Не могу себе представить, что она чувствует.
Я подумала, что мне пришлось отказаться от маленькой Либерти. Это было невообразимо. Жалость, которую я испытывала к бедняжке Либерти, чуть не душила меня.
Прошло десять минут, и Либерти позвала нас. Когда мы вошли в палату, я была поражена открывшимся передо мной зрелищем: молодая мать держала на руках ребенка, от которого ей пришлось отказаться, чтобы у них обоих была лучшая жизнь. Ребенок, который теперь был моим и Джонатана. Наш ребенок. Маленькая девочка, которая обязательно узнает об этой удивительной молодой женщине, которая так сильно любила своего ребенка, что благословила нас стать ее родителями.
— Большое вам спасибо, что дали мне это время.
Я подхватила малышку на руки.
— Это было самое меньшее, что мы могли сделать.
Улыбка Либерти была натянутой, а глаза наполнились слезами.
— Идите. Я в порядке.
Часть меня не хотела уходить. Я хотела остаться в той комнате… только мы четверо. Но я понимала, что время пришло.
— Спасибо, Либерти. Ты позвонишь, когда решишь, что хочешь делать?
— Я обещаю.
Я наклонилась, поцеловала ее в щеку и прошептала:
— Спасибо.
— Ты дашь нам знать, если тебе что-нибудь понадобится. Или скажешь Ванде и Мику, хорошо? — спросил Джонатан.
