Отдохнёшь…
– Я и так отдыхаю, мам, – улыбаюсь ей, наклонив голову на бок. – И не хочу оставлять тебя…
– Я не одна, это уже мой дом. Мне здесь хорошо, а тебе будет полезно поменять обстановку, и горный воздух пойдёт на пользу.
Не знаю, что меня подтолкнуло, но я согласилась, не без уговоров дяди Вити. Они вдвоём с мамой привели предостаточно аргументов, чтобы убедить меня, подключив ещё и психолога.
– Я предупредил там, тебя встретит Хенрик и отвезёт до дома, – говорит дядя перед посадкой на самолёт.
– Обязательно позвони, когда прилетишь, – со слезами на глазах мама не выпускает меня из объятий.
– Если ты так будешь плакать, я никуда не полечу, – шепчу маме.
– Всё, – отстраняется и вытирает слёзы. – Никаких соплей, – улыбается через силу.
Мы попрощались, и я пошла на посадку. По приезду меня встретил мужчина средних лет и отвёз в райское место. Маленький городок с небольшими, но очень красивыми домами, чистые улицы, ровные дороги и невероятно чистый воздух.
Дом, где я буду жить, находится вдали от остальных. С одной стороны лес с высокими деревьями, с другой открытый вид на горы, во дворе клумбы с разными цветами и каменные дорожки. Дом снаружи кажется небольшим, а когда заходишь, оказываешься в уютном и просторном помещении. Гостиная с камином, мягкий диван и пушистый ковёр на полу. Кухня словно из старых фильмов, но очень хорошо вливается в интерьер. Ванная комната с огромной ванной и небольшим окном, откуда можно любоваться горами, пока лежишь в тёплой воде. Спальня в светлых тонах и минимальном количестве мебели. Небольшой шкаф вдоль стены, комод и большая кровать с балдахином посередине комнаты.
Да, я не пожалею, что приехала сюда.
Обустроилась я быстро, Хенрих показал окрестности, магазины, ресторанчики и красивые места, и сказал, что он всегда в моём распоряжении. Но тревожить его по мелочам я не стала, с удовольствием гуляю сама до магазина, по дороге останавливаюсь в ресторане и пробую местные сладости.
А самое главное – это то, что я наткнулась на лавку с картинами и всякими побрякушками для туристов. Руки зачесались взять вновь кисть в руки и запечатлеть на холсте прекрасные пейзажи. С помощью Хенриха я договорилась с пожилым продавцом, и он привёз мне всё нужное, и я начала снова рисовать. Мама очень обрадовалась этой новости.
За время, проведённое в пансионате дяди, я привыкла, что вокруг меня много народу, а сейчас я в полной тишине, и у меня есть возможность подумать о своей жизнь. Сидеть без дела я не могу, рисование пока только хобби, несмотря на то, что я профессионально этим занималась и когда-то на этом зарабатывала. И за два месяца в этом месте ещё не смогла понять, хочу ли я вернуться или же остаться здесь.
Возвращаясь с прогулки, и осматривая окрестности, понимаю, что отказаться от этого места будет верх тупости и лучше обустроиться здесь на долгое время. Только поворачиваю к своему дому и вижу у ворот незнакомую машину, а рядом с ней два до боли знакомых силуэта. Сердце ускорило своё биение, когда мужчины повернулись ко мне лицом, и я увидела своих любимых.
Задний двор нашего дома, я в тени на кресле-качалке наблюдаю за тем, как мои мужчины играют с нашими детьми. Да, я смогла побороться со своим страхом, победить его и родить двух здоровых детишек.
Тогда, четыре года назад, когда у ворот моего временного жилья в Швейцарии появились Слава с Германом, я не знала, что делать. Откровенно растерялась, увидела их, и словно кто-то шепнул: вот они, ты ведь ждала этой встречи, глубоко в душе ты мечтала снова их увидеть.
Только в тот момент я поняла, что всё это время старалась закопать свои чувства к ним. Спрятать свою любовь в самой дальней комнаты своего сердца и закрыть её под семью замками. Им нет оправдания, их поступок непростителен, но я не смогла. Не смогла отказать себе в заслуженном кусочке счастья.
– Привет, малышка, – сказал Герман, осматривая меня с головы до ног.
До боль родной голос вызвал поток слёз, которых я с трудом сдержала.
Слава виновато смотрел на меня, не решаясь следовать примеру Германа и подходить ближе. А я и вовсе не могла и шага сделать, приросла к земле словно дерево. Переводила взгляд с одного на другого и боролась сама с собой. С желанием пройти мимо них, скрыться в доме, или же прыгнуть им на шею и почувствовать себя дома, в родных объятиях.
– Алиса, пожалуйста, дай нам возможность всё объяснить, – будто почувствовав что-то, сказал Герман.
– Хорошо, – выпалила я на автомате.
Нашла силы и сделала шаг, прошла мимо них к дому и, открыв дверь, встала у порога, тем самым приглашая их зайти. Долго не думали и тут же сдвинулись с места.
Поместились на кухне, и, сцепив руки в замок на столе, я внимательно смотрела на них, изо всех сил строя из себя глыбу льда.
– Мы… – начал Герман, но, выдохнув, устало протёр лоб.
– Мы больше не можем жить без тебя, – выдал Слава и протянул руку, чтобы взять мою.
Не дала ему возможность сделать это, спрятав руки под столом.
– Мы ушли в отставку, – продолжил Герман. – Нас бы всё равно выперли, так как нарушили законы, и… Это всё не важно, мы и сами хотели уйти, потому что важнее тебя нет ничего, – они говорили искренне, я видела это в их усталых глазах.
И глубоко в душе я верила им.
– Мы заплатили за всё сполна, прожив все эти месяцы без тебя, – взял слово Герман. – Всё не так, дом этот словно склеп, без тебя он мёртв. Как и мы…
– Прости нас, – сказал Герман, и я уже не выдержала.
По щекам потекли первые дорожки слёз, мужчины в тот же миг встали со своих мест, подошли ко мне и обняли, а я разрыдалась в голос.
Я так люблю их. Обоих одинаково, и жизни без них не будет никогда. Никто не вызовет во мне таких чувств, никто не сможет сделать меня счастливой, потому что я никогда больше не полюблю.
С того дня мы больше не расставались. Как выяснилось потом, они всегда были рядом. Мама призналась, что они сторожили у её дома, и убивались сами, пока я лежала и тухла там, в той комнате. Но дядя настоял на том, чтобы они не попадались мне на глазах некоторое время. Задача нелёгкая – как говорили они сами, но ради моего блага они
