— Лене плохо, — запыхавшись, объявила Антавлева. — Джентилина говорит, надо срочно везти ее в больницу.
Спартак побледнел. Рывком вскочив со стула, он обрушил на девочку град вопросов:
— Ей очень плохо? Что с ней? Где ее муж?
— Тоньино нет дома, — ответила растерявшаяся Антавлева.
— Если вы одолжите мне вашу машину, я сам отвезу ее в больницу, — предложил Спартак, поворачиваясь к управляющему.
Лена лежала в постели, свернувшись клубком, а Джентилина ходила кругами вокруг стола, читая молитвы и призывая небо на помощь своей несчастной невестке, когда Спартак, распахнув дверь, бросился к ее изголовью.
В его памяти сохранился образ неприступной юной дикарки, бегущей по полям с легкостью лани. Сейчас он видел перед собой бледную, испуганную женщину, трепещущую, как подбитая птица.
— Где твой муж? — спросил Спартак.
— Он поехал к седельнику Куанделли, — еле слышно прошелестела в ответ Лена. — Что ты здесь делаешь? — в свою очередь спросила она, удивленная его появлением.
— Я приехал за тобой. — Он склонился над ней, намереваясь поднять ее с постели.
Джентилина кое-как укутала невестку. Спартак вынес ее во двор и бережно уложил на заднем сиденье «Фиата», одолженного ему управляющим.
— Садитесь рядом со мной, — велел он Джентилине.
Старой крестьянке этот светловолосый молодой человек был знаком, они несколько раз встречались в Котиньоле, она помнила, что он друг ее сына. Поэтому она без колебаний села в машину рядом с ним, крепко-накрепко ухватившись обеими руками за сиденье. Никогда прежде не виденный самодвижущийся экипаж наводил на нее смертный страх, а ведь она и без того была напугана состоянием Лены. Как и всегда, в эту трудную для себя минуту Джентилина стала искать утешения в молитве.
Спартак внимательно смотрел на дорогу перед собой, старательно объезжая рытвины и одновременно размышляя о том, что вопреки его собственной воле судьба устроила так, чтобы они с Леной снова встретились. В самом деле, в это утро ему необходимо было попасть в Болонью, он переменил свои планы лишь в самый последний момент, потому что хотел обсудить с управляющим один проект, представлявшийся ему чрезвычайно важным. В ту самую минуту, когда Антавлева ворвалась в кабинет отца, он излагал Серджо Капорали план создания компании по переработке конопли.
— Как ты, Маддалена? — спросил Спартак, уже подъезжая к больнице.
— Не знаю. Мне так страшно, — тихонько ответила она.
— Не волнуйся. Доктора тебе помогут. — Ему хотелось хоть как-то ее успокоить.
— Я боюсь за ребенка, — пояснила Лена.
Спартак остановил машину у входа в отделение «Скорой помощи».
— Вот мы и приехали, Маддалена, — сказал он, наклоняясь над ней. — Не двигайся.
Он взял ее на руки и осторожно поднял.
Джентилина шла за ними следом. Появилась медсестра с каталкой.
— Положите ее сюда, — велела она Спартаку. — Это и есть женщина из усадьбы графа Сфорцы?
— Да, это она, — подтвердил молодой человек.
— Управляющий предупредил нас по телефону о вашем прибытии, — объяснила медсестра.
Спартак бережно уложил Лену на носилки. Воздух в больничном коридоре с громадными светлыми окнами и мощными батареями парового отопления был насыщен запахом эфира и дезинфекции.
— Акушерку уже вызвали, сейчас она осмотрит больную. Вы можете уйти, — обратилась сестра к Джентилине и к Спартаку.
— Нам нужен доктор, а не акушерка, — накинулся на нее Спартак.
— Успокойтесь, — возразила медсестра. — Вы муж?
Спартак покачал головой.
— Так чего же вы еще хотите? Покиньте помещение и уведите отсюда эту женщину, — приказала она, кивнув на Джентилину.
— Послушайте, — остановил ее Спартак, ничуть не смутившись. — Этой девочке очень плохо. Акушерку мы могли бы найти и поближе к дому. Я требую врача, и немедленно. — Он говорил спокойно, но с непоколебимой твердостью.
Медсестра с недовольным видом удалилась, не сказав в ответ ни слова. Скандалы в больнице были ни к чему, так что пришлось позвать врача.
Джентилина подошла поближе к невестке и с материнской нежностью стала гладить ее волосы. Лена приготовилась к смерти. Слишком много дурных примет сопровождало ее беременность. И если смерть придет к ней в виде такого вот тихого и сладкого угасания сил, клонящего ко сну безволия и расслабления, что ж, значит, она не так уж страшна. Лена закрыла глаза и попрощалась с жизнью, подарившей ей напоследок объятия человека, которого она так и не смогла забыть.
— Она уснула, — сказала Джентилина, повернувшись к Спартаку. — Надо бы, пожалуй, снять с нее очки, — она осторожно освободила невестку от очков и сунула их себе в карман пальто.
— Та-а-ак, а ну-ка посмотрим, кто это тут капризничает? — Спартак тотчас же узнал этот незабываемый сварливый голос. Он мог принадлежать только одному человеку: старому профессору Витали, много лет лечившему его сестру Миранду.
— Вы меня помните, профессор? — спросил молодой человек.
— Как же я мог забыть молодого Рангони? А это кто? Твоя жена? — спросил врач, подходя к Лене и беря ее за руку, чтобы пощупать пульс.
Семидесятилетний профессор Витали считался великим специалистом по внутренним заболеваниям. В Луго поговаривали, что в их маленькую заштатную больницу его сослали исключительно за невыносимый характер. О нем ходило множество анекдотов. Утверждали даже, что за время работы в больнице Святой Урсулы в Болонье у него выработалась милая привычка прогонять некомпетентных врачей и ленивых медсестер пинками под зад.
— Нет, это жена моего друга. А это ее свекровь, — объяснил Спартак.
— Пульс слабый, — изрек профессор.
— У нее кровотечение. Она беременна на третьем месяце, — осмелилась вмешаться Джентилина.
— Скорее всего это выкидыш. Сейчас я ее отправлю в смотровую и сам обследую, — заверил их профессор, сделав знак медсестре.
— А что с ней будут делать? — в тревоге спросил Спартак.
— Выскабливание. Единственное, что можно сделать в подобных случаях, — объяснил врач.
— Это опасно? — испугался Спартак.
— Я сам буду ассистировать гинекологу и сделаю все возможное, чтобы операция закончилась благополучно, — обещал профессор Витали. — Не беспокойтесь, я дам вам знать уже через полчаса, как обстоят дела, — добавил он на прощание.
Джентилина осталась ждать в приемном покое, а Спартак решил уехать, пообещав ей вернуться вместе с Тоньино.
Он встретил друга по дороге: тот на телеге ехал к дому.
