— Спасибо, мне лучше. Но вот читать не могу, глаза болят, — пожаловалась Лена.
— Вы только поглядите! Крестьянка читает романы, — удивленно заметил профессор, садясь на край кровати и опять проверяя пульс.
Потом он потребовал, чтобы Лена показала ему язык, и наконец приподнял ей веки, чтобы осмотреть глаза.
— Ну что ж, я вижу, дела идут неплохо, — вынес вердикт профессор. Повернувшись к сестре, он добавил: — Дайте ей крепкого бульона и печеное яблоко с сахаром. Побольше сахару. Этой девочке надо лучше питаться.
— Когда я смогу вернуться домой? — оживилась Лена.
— Ишь, какая шустрая! Хирург сделал тебе операцию, ну а мы должны удостовериться, что осложнений не будет.
— Почему мне не удалось сохранить ребенка? — немного помедлив, спросила Лена.
— Трудно сказать. Женская натура представляет собой сплошную загадку. Но могу тебя заверить, что в будущем ты сможешь иметь сколько угодно детей. Не беспокойся и думай только о выздоровлении. Да, кстати, к тебе посетитель. Вообще-то час посещений давно истек, но уж на этот раз так и быть… — добавил он, загадочно улыбнувшись, прежде чем уйти.
Лена увидела возникшую на пороге мощную фигуру Спартака. Он оглядывался кругом, никого не узнавая, и монахиня, выходившая из палаты вместе с главврачом, указала ему постель Лены.
Робким, нерешительным шагом Спартак подошел к ней. В руке он держал большой букет белых роз.
— Уходи, Спартак, — сказала она тусклым голосом, откидываясь на подушку.
— Как ты бледна, Маддалена, — прошептал он в ответ. — Мне было недостаточно уверений профессора Витали. Я хотел тебя увидеть.
— Из-за тебя у меня будут неприятности с мужем, — слабо запротестовала Лена.
— То, что я к тебе чувствую, никого не касается. В том числе и твоего мужа, — решительно возразил Спартак.
— Ты уже однажды испортил мне жизнь, и я не позволю тебе сделать это опять, — возмутилась она.
— Послушай меня, Маддалена.
— Нет, это ты меня послушай! Вспомни, как было дело. Мой отец отказал тебе в сватовстве, и ты тут же бежал от него, как заяц. Я еще не была замужем, а ты уже начал читать мне проповеди. Ты меня сам к стенке припер моим моральным долгом. Помнишь? «Раз ты дала слово, надо его сдержать, даже ценой жизни». Ну что ж, я поклялась перед богом в присутствии священника. Тебе стоило протянуть руку, чтобы меня взять. Ты этого не сделал. А теперь уже слишком поздно.
— Почему ты не хочешь меня выслушать? — произнес он умоляюще. — Я был молод. Думал, что смогу тебя забыть, но оказалось, что это не так. Годы идут, а я люблю тебя все больше и больше. Ты — словно наваждение, преследующее меня всюду, — признался Спартак.
Лена ощутила болезненный укол в груди.
— Давай уедем вместе, Маддалена, — предложил Спартак.
— Я не могу строить свое счастье на страданиях других, — сказала она грустно.
— Послушай меня, любимая. Все эти годы я как мог избегал встреч с тобой, даже случайных. Бывал порой в двух шагах от подворья и бежал как от чумы. Я чувствовал себя виноватым за любовь к тебе. С тех пор как я снова тебя увидел и привез в больницу, я больше не знаю покоя.
Вопреки себе Лена вынуждена была признать, что она тоже в глубине души сохранила любовь к Спартаку. Но пути назад для нее уже не существовало.
— Уходи, Спартак, — прошептала она. — Завтра моему мужу станет известно, что ты приходил сюда. Погляди, все на нас смотрят. Кто-нибудь да скажет ему. Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы Тоньино стал притчей во языцех? Чтобы начали злословить обо мне? Ты этого хочешь? — с горечью повторяла Лена.
— Хочу, чтобы ты мне сказала одну-единственную вещь: что ты меня не любишь. Если ты мне поклянешься, что не любишь меня, я тотчас же исчезну навсегда.
— Я вижу, ты не меняешься и, наверное, никогда не изменишься, — вспыхнула она. — Пойми, я не обязана ни в чем тебе клясться! Ясно?
— А я вижу, что ты меня любишь так же, как я тебя. Но я понимаю и то, что мне придется уйти, и обещаю, что больше не буду искать встречи с тобой. И все же даю тебе слово: если нам суждено будет встретиться снова не по нашей воле, я буду считать это знаком судьбы, желающей нас соединить. В тот день я увезу тебя с собой навсегда. — Он поднялся со стула и отвернулся, собираясь уходить.
Лена протянула руку, словно стараясь его удержать.
— Спартак! — позвала она вслух, не обращая внимания на множество свидетелей, уставившихся на них во все глаза.
Он повернулся и взглянул на нее.
— Я люблю тебя, — с глазами, полными слез, прошептала Лена.
Монахиня вошла в палату и подошла к ним.
— Эти цветы для Мадонны, — обратилась к ней Лена, указывая на букет роз, лежащий на постели.
— Этот синьор очень щедр. Богоматерь благосклонно примет его дар. Но он не должен злоупотреблять добротой главврача. Нашей больной необходим покой, чтобы выздороветь, — сказала монахиня, строго глядя на Спартака.
— Прежде всего ей необходимо обрести смысл жизни, — с грустью ответил Спартак. — Помолитесь за нее и за меня тоже, сестра, — добавил он. — Это нам тоже пригодится.
Лена отвернулась и спрятала лицо в подушку, чтобы не видеть, как он уходит.
Монахине хватило одного взгляда, чтобы понять, что худенькую женщину и этого славного молодого человека связывает друг с другом сильное чувство. Она прониклась к ним сочувствием, ведь они были так несчастны.
— Я помолюсь Мадонне и за него, и за тебя, — обещала она Лене, коснувшись пальцами ее заплаканной щеки.
Тоньино зашел навестить жену на следующее утро.
— Спартак был здесь, — призналась Лена.
Однажды она уже утаила от него правду и не хотела лгать ему еще раз. Ее муж не заслужил обмана. К тому же было бы гораздо хуже, если бы он узнал о случившемся от других.
— Я ему говорил, чтобы держался от тебя подальше, — угрюмо буркнул Тоньино, стискивая зубы, чтобы сдержать гнев.
— Успокойся, он больше не придет, — пообещала Лена.
Ему хотелось бы знать, что они сказали друг другу, хотелось заглянуть в душу жене и понять, любит ли она Спартака по-прежнему. Если так, а он был почти уверен, что так и есть, Тоньино больше ничего не сможет сделать, чтобы ее удержать. Но и узнать всю правду ему было страшно. Пока существовала хоть тень сомнения, он собирался всеми доступными средствами защищать свой семейный очаг.
— Ты слышал, что я тебе сказала? — упрямо переспросила Лена.
— Да, конечно. Завтра тебя выпишут, и ты сможешь вернуться домой. Тебе повезло, Лена. Доктор говорит, что ты быстро идешь на поправку. Холода прошли. Солнце уже заметно пригревает, оно поможет тебе выздороветь, — выговорил он на одном дыхании, чтобы не отвечать на ее вопрос. — Завтра я заеду за тобой. Дома тебя ждет затопленный очаг и праздничный обед.
