Обходиться и без него, Антонена. Это было очевидно, поскольку она отвергала его помощь. Он расстроено вздохнул:
— У тебя чудесный дом, мне будет жаль уезжать отсюда.
— Чудесный до такой степени, что ты спал в моей постели? Не отпирайся, от подушки пахнет твоей туалетной водой!
— Я как-то прилег там вздремнуть после обеда, это правда. Всего разок, клянусь! Я думал о тебе, о тех мгновениях, что мы пережили вместе. Я хотел услышать твой запах, а не оставить свой. Ну-ну, улыбнись! Это ведь не преступление, правда?
Он взял ее руку, повернул, поцеловал в ладонь. Аксель снова отстранилась.
— Пойду оденусь…
В дверях кухни она обернулась.
— Спасибо, что пожил здесь, Антонен. Без тебя я не смогла бы поехать на похороны Бена, я этого не забуду. Но, пожалуйста, останемся друзьями! Не стремись к тому, чего я не могу тебе дать.
Как и несколько недель назад, в клинике, она вычеркивала его любовь из своей жизни. Ему стало досадно, потом его охватил гнев, но когда он глядел на нее, больше всего ему хотелось обладать ею.
— Ты купила ноги не в том магазине, где отовариваются остальные, — только и сказал он, пытаясь шутить.
Заинтригованная, она наклонилась и стала рассматривать свои бедра, затем икры. Из-за того, что на дорожках она была в джинсах, загорели только руки и лицо, все остальное было перламутрово-бледным — такой обычно бывает кожа у блондинок.
— Еще один комплимент? — бросила она и рассмеялась.
Потом послала ему воздушный поцелуй.
* * *
Констан насыпал изрядную порцию сухого корма в миску, которую поставил перед Пачем. Их встреча была радостной, пес с визгом крутился у ног хозяина. Конечно, Антонен хорошо заботился о нем, но Констан был для него богом.
— Приятного аппетита, мой Пачкуне!
Привязанность пса была таким же утешением, как и тот факт, что он вернулся домой. В привычном окружении Констан чувствовал себя не так плохо, как в Англии, где он пообещал себе не появляться больше никогда. Никогда.
Краем глаза он следил за учениками, которые чистили лошадей, перед тем как седлать их. Первая партия выйдет как обычно, лишь только небо начнет светлеть на востоке.
— Ты уже все съел? Ну и обжора же ты стал! Антонен слишком баловал тебя, я вижу…
Констан ополоснул миску и поставил ее на место. Во дворе царило обычное оживление: от конюшен доносились какие-то шуточки, мальчишки передавали друг другу щетку или резак для чистки копыт, слышно было ржание скакунов. Утро — как многие другие, со своими ритуалами, законами, обычным течением.
Констан присел на ящик с зерном и закурил. С места, где он устроился, был виден лес, точнее, несколько деревьев, листья на которых уже начали желтеть. Приближалась осень, дни становились короче.
— Этой зимой, Пач, если будет слишком холодно, ты станешь спать в кухне.
В самом деле, больше не было оснований оставлять пса на улице. Опасности, связанной с Дугласом, казалось, больше не существовало, хотя его племянник вовсе не был в этом уверен. Их последний разговор у Грейс и Джервиса в утро похорон был показательным. Дуг не считал, что ему пришло время вернуться во Францию, тем более при таких обстоятельствах. По его словам, смерть Бенедикта делала конюшню Монтгомери более уязвимой. Он не хотел быть ее слабым местом. «Если я вновь обоснуюсь дома, эти типы опять начнут меня шантажировать. Я останусь здесь, заставлю обо мне забыть». Да, это был бы самый лучший выход, но он говорил так, словно мог что-то решать. Разве он спросил у Аксель, справится ли она одна? Нет. Как последний эгоист, он затаился в ожидании лучших дней. Констан предупредил его, что в тот день, когда он появится со своими чемоданами в Мезон-Лаффите и будет готов возвратиться в нелепый дом с выступами, ему придется засвидетельствовать свою благонадежность. Да-да! И речи нет о том, чтобы пустить козла в огород, предателя — к честным людям. Прежде он должен рассказать сестре обо всем, что сделал той ночью, чтобы между ними не было недомолвок и они могли начать все с чистого листа. «Ты сумасшедший? — закричал в ответ Дуглас. — Если я во всем признаюсь, тебе тоже придется объясняться с ней!» Но Констан твердо стоял на своем, поскольку не боялся Аксель. Она была малышкой, для которой он всегда пек пирожки и готовил что-нибудь вкусненькое. Говорить с Беном было выше его сил, но с Аксель — вовсе нет. В один прекрасный день происшедшее должно быть предано огласке, уж слишком тяжелым камнем лежало оно на его совести!
Он погасил сигару и сунул окурок в карман. В этот момент из дома появилась Аксель, в джинсах и свитере, с выбившимися из-под фуражки волосами. Она сбежала с крыльца, остановилась перед табло, где против имени лошади было помечено имя всадника, потом подошла к Констану.
— Перед тем как они отправятся, я должна с ними поговорить. Пусть подойдут.
— Выйдите все во двор! — прокричал Констан зычным голосом. — И закройте двери!
Жестом он подал ученикам знак собраться около Аксель.
— Сходи и за теми, кто сейчас в большом дворе.
Он поспешно удалился, погруженный в свои дела, а молодые люди подошли к Аксель. Ожидая, пока команда будет в полном сборе, она отвела Ромена в сторону и поблагодарила его за то, что он помогал в ее отсутствие в работе конюшни.
— С Макассаром все в порядке? — спросила она, заговорщицки подмигнув.
— Он в самой лучшей форме.
— У меня на него далеко идущие планы, и ты в них тоже входишь.
Таким образом она дала понять, что Ромен продолжит выступать на этом коне на скачках, включая состязания очень высокого уровня, к которым она готовила Макассара. Для молодого человека, который опасался, что пригласят ведущего жокея со стороны, это было огромным продвижением, и он покраснел от удовольствия.
— Не стало бы хуже к началу сезона! — предупредил он.
Аксель покачала головой и повернулась к ожидавшим ученикам.
— Хочу сказать несколько слов относительно нашего общего будущего, — с уверенностью начала она. — Кончина моего деда — серьезный удар для конюшни. Это был тренер, не имевший себе равных, и всем нам будет его не хватать. Может быть, некоторые владельцы заберут от нас своих лошадей, но это не страшно, потому что на их место придут другие. Думаю, что за эти несколько лет я успешно прошла через многие испытания, я не новичок и, полагаю, имею право на ваше доверие.
Раздался одобрительный шепот, вызвавший у нее довольную улыбку. Ожидая, пока наступит тишина, она огляделась и увидела, что подошел Антонен. Он был без английской трости. Он протиснулся между учениками и занял место рядом с ней.
— Надеюсь, Антонен хорошо исполнял свои временные обязанности? — спросила она.
